Галина Карпенко - Клятва на мечах

Живой лесной зверь…

— Приживётся или не приживётся? — беспокоился Алёша.

— А куда ему деваться? Сейчас зима. Сейчас ему за печкой одно спасение, — сказал Василий.

А когда Алёша рассказал, как хомячок грыз морковь, Василий не удивился.

— Подумаешь, морковь! Он в неволе и редьку будет хрупать.

— У вас тоже щегол. У вас тоже в неволе, — обиделся Алёша за хомячка. — Он же не знал, что его поймают!

— Дед щегла не ловил. Он его от вороны отбил. Наш щегол без хвоста. Ему бы на воле каюк! — сказал Василий. — Его наш кот и то цапнул. Он с дурью, щегол.

Василий постучал по ящичку. Хомячок юрк — и закопался в сене.

— Видал! Этот бы не пропал. Этот гладкий. Он от кого хочешь схоронится… По мне бы, — сказал Василий, — не надо никого ловить. Пусть бы жили в лесу и жили.

— В зоопарках тоже живут звери.

— И в зоопарке неправильно.

— А как же их изучать? Например, жирафа? — спрашивает Алёша.

— Если он живёт в Африке, пусть в Африке и изучают.

— Ты знаешь, — говорит Алёша, — мне мама в больнице читала книгу. Про учёных. Как они наблюдали львов — целую львиную семью. Там снимки…

— Книжка где?

— Мы спросим у мамы. Она скоро придёт.

* * *

Алёшина мама обёртывает книгу про львов в чистую бумагу.

— Я знаю, что ты аккуратен, — говорит она Васе, — но у меня такое правило.

— Я её ещё раз оберну, — обещает Василий.

* * *

Алёша с мамой сидят на скамеечке перед печкой.

— Ты знаешь, — говорит Алёша, — мы с Кижаевым решили: когда мы кончим школу, мы поступим в один институт.

— В какой же? — интересуется мама.

— Мы будем изучать животный мир.

— Вася хочет быть зоологом?

Мамин вопрос заставляет Алёшу сделать оговорку:

— Кижаев хочет быть разведчиком. Он будет знать, где самые неприступные места, где самые дремучие заросли. А потом по его следам будут пробираться остальные. И я тоже. Мы будем работать в заповеднике. Охранять и изучать природу.

— Ну что же, — соглашается мама. — Пройдёт много лет, и вполне возможно, всё будет так, как вы задумали.

— Конечно! — ликует Алёша. — Мы уже обо всём договорились. Очень важно договориться, правда?

Давно ли у Алёши были сомнения? Давно ли он мечтал о задушевных разговорах с Васей Кижаевым?.. А теперь… Совсем недавно Василий сказал:

— Пиши: «Даём друг другу самое честное слово — дружить сто лет!» Написал? Теперь положим эту записку в гильзу от боевого патрона, зароем её в землю и будем про это знать ты и я!

Алёша даже не спросил — зачем в гильзу? Зачем зарывать? Он со всем согласен.

Важно, чтобы всё исполнилось.

Только вот гильзу надо выпросить у дедушки.

* * *

Уже ночь. В доме Бодровых тихо. Слышно, как в ящичке шуршит хомячок. Пошуршал, пошуршал — и замолк. Наверное, тоже заснул.

«ЕЩЁ ДУЮТ ХОЛОДНЫЕ ВЕТРЫ…»

«Ещё дуют холодные ветры…» А на земле проталины. Солнечных дней мало, небо в сплошных облаках. И вдруг в небе тоже вроде проталина…

Солнце сначала проткнёт лучом серую наволочь, потом покажется, улыбнётся и пригреет.

На солнышке хорошо! Если солнце не прячется, можно посидеть на завалинке.

В деревне Федосеньке завалинки берегут. Террасу пристроят, а завалинки целы.

— На нашей завалинке ещё мои старики сиживали, — говорит Василий Андреевич. — И я погреюсь.

Василий Андреевич вышел в валенках. На валенках — галоши. Невестка уговорила его надеть шубу:

— Что же, что солнышко? Ещё снег лежит, не везде стаял.

На завалинке тепло. А за домом — сугроб. Вот вернётся к обеду Василий, раскидает его лопатой.

Василий к обеду явился не один. Пришёл с Алёшей, а позади них — девочка.

— Мы к вам по очень важному делу. Вы сейчас всё увидите!.. Развязывай, развязывай, — торопит Алёша Василия. — Мы вам его принесли, вы разрешили…

Девочка стоит молча, в разговор не вступает.

— Ты чья, барышня? Что-то я тебя не признаю, — спрашивает Василий Андреевич.

Наташа всё бы рассказала, напомнила, чья она и почему пришла. Но ей наказано строго-настрого: «Будешь много говорить, больше с нами не пойдёшь никуда…»

Вот и стоит молчит. Поглядела на Василия. Сказала тихо:

— Здравствуйте.

— Здравствуй, здравствуй, — ответил Василий Андреевич.

Он ждёт, когда внук развяжет белый узелок.

— Вы знаете… — говорит Алёша, — Борис Сергеевич его осматривал.

— Что сказал?

— Ему нужны витамины, но не как человеку… — Алёша достал из берестяного короба хомячка. — Видите, у него плешинки на спине… на голове…

— Он как мышь, только побольше, — говорит Наталья про хомячка. — Правда?

— Мышь да не мышь. — Дед осматривает хомячка, и тот, зажмурившись, дрожит. — Ну чего ты, чего, кто тебя тронет? — приговаривает Василий Андреевич. Он заглядывает хомячку в рот и щупает пальцем острые резцы. — Сточить надобно, а то чем ему витамины-то есть? Ему же грызть — боль непереносимая… Потеплеет, начнёт разворачиваться лист, тогда непременно надобно его в лес…

— Вы так думаете?

Алёша прижимает к себе хомячка.

— Небось он не пропадёт. Сразу свистнет дружка. И будет ему и дом, и аптека, — утешает Алёшу дед.

* * *

Солнце скрылось, и мать Василия позвала всех обедать.

Алёша у Кижаевых не первый раз. А Наталья застеснялась.

— Не слышишь? — сказал ей Василий. — Мать обедать зовёт. Тебя что, отдельно приглашать?

Наталья послушно вытерла сапожки о половичок и тоже вошла в дом.

На столе чугунок со щами, городские тарелки, а ложки деревянные.

Васина мама подала Алёше ложку в звёздочках, чешуйках, с рыбьим хвостом.

— Это твоя, ты уже хлебал ею, — сказал Василий Андреевич и стал резать хлеб.

НАСТУПИЛ МЕСЯЦ МАЙ

Давно растаяла ледяная гора.

На холме зеленеет трава. Расцвели «баранчики».

Алёшина мама вымыла и раскрыла окна.

— Прелесть какой сегодня день!

Алёша с Васей и Натальей отправились в лес.

Иван Мелентьевич на школьном участке окапывает смородиновые кусты. На солнце, в голубой коляске, его дочь Татьяна.

— Куда вы, братцы? — окликает он ребят.

— Здравствуйте! — отвечает Алёша. — Мы идём выпускать хомячка!

— Тебе разрешили? — спрашивает Иван Мелентьевич Алёшу.

— Конечно!!!

— Угу… Угу… — слышится из коляски.

«Зачем я задал такой вопрос!» — досадует учитель. А тройка его учеников уже на опушке.

— Почему ты не взял Буяна? — спохватился Алёша.

— Он же охотничий, — отвечает Василий. — Он бы нам всё дело испортил. У него знаешь какой нюх! Дед ни в коем случае не велел…

— Он бы цапнул хомячка — и поминай как звали!.. — говорит Наталья.

* * *

Тихо в лесу. На вырубках, на полянах даже жарко.

Василий идёт впереди.

— Его надо в тенёк… Вот сюда.

Василий остановился у молодого ельника. Рядом с ельником — раскидистый дуб. На нём ещё нет листвы, а под ним, в сухой траве, — прошлогодние жёлуди.

— Вот сюда!

Василий берёт хомячка в руки.

— Эх, ты!..

— Ему, наверное, страшно? — говорит Алёша.

— Ничего, пусть храбрится.

Василий опускает хомячка на жухлую листву.

— Ну, скрывайся! Беги!..

Хомячок пошуршал листьями и затаился.

— Шугани его! — Попросил Василий Наталью. — Только осторожно, не пугай!..

А хомячок уже стоит столбиком.

— Почуял свободу, — шепчет Алёша. — Отойдём!

А хомячка уже нет.

— Он обратно в короб залез! — кричит Наталья.

— Не может этого быть!

— Залез, залез, испугался!

Кижаев трясёт пустой дом хомячка.

— Ушёл! — Василий на всякий случай приподнимает еловую ветку. — Ушёл! Он первым делом свистнет дружка, — вспомнил он слова деда.

— А если дружок его не услышит? — сомневается Алёша.

— Не может этого быть. Дед всё знает… Смотри, в этой низинке мы с дедом брали клюкву. Теперь осенью с тобой пойдём!

— Подумаешь — клюква! — усмехается Наталья.

— Знаешь что!.. — Василий только на неё взглянул, и Наталья поняла.

— Бабушка тоже клюкву… — залепетала она. — И грузди… и…

Василий ее уже не слушает.

— Давай сразимся!

У Алёши и Василия в руках прошлогодние ветки.

— Раз!.. Раз!..

Алёша не уступает.

— Твоя взяла, — говорит Василий.

А у Натальи того и гляди сорвётся с языка: «Кижаев понарошку сражался. Понарошку, я видела…»