Мэри Нортон - Помело и волшебная шишечка от кровати
Мисс Прайс открыла глаза, но выражение ее лица не изменилось.
— Еще чаю, мистер Джонс? — вежливо спросила она.
Эмилиус поднял глаза.
— Нет, я сыт, — сказал он, но, увидев удивление окружающих, быстро добавил: — Настой действительно замечательный! Лучше не бывает! И, говорят, помогает при эпилепсии.
— В самом деле? — в третий раз сказала мисс Прайс и в недоумении осмотрелась по сторонам. — Может, тогда тост и мармелад?
— Мармелад?
— Это консервы из апельсинов.
— Ах да! — воскликнул Эмилиус. — Как это я забыл! Мне он очень нравится!
Он придвинул к себе все блюдо и, вооружившись ложкой для варенья, не спеша, выскреб его дочиста. Поль, как зачарованный, смотрел на происходящее. Его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, а рот раскроется так широко, что туда спокойно войдет паровоз и несколько вагонов.
— Поль, иди погуляй! — быстро сказала мисс Прайс. После этого она вежливо повернулась к Эмилиусу, который, освоившись, откинулся на спинку стула и задумчиво облизывал ложку. — Дети мне сказали, вы интересуетесь магией?
Эмилиус сразу положил ложку, весь обратившись в слух.
— Да, это так. Можно сказать, это мое призвание.
— Вы практикуете за деньги?
Эмилиус улыбнулся, слегка покачав головой:
— А как же иначе?
Совершенно неожиданно мисс Прайс приятно оживилась:
— Ну… я не знаю… Видите ли… — Ее лицо стало совсем розовым. — Выходит, вы настоящий профессионал! Я еще ни разу в жизни не встречала ни одного…
— Действительно?
— Ну… — Мисс Прайс колебалась. — Видите ли… Я хочу сказать… — она глубоко вздохнула, — что это очень приятная для меня встреча.
Эмилиус пристально посмотрел на хозяйку:
— Но разве вы, мадам, не практикуете за деньги?
— Я? Боже мой, конечно нет! — Мисс Прайс принялась наливать вторую чашку чая. — Я всего лишь любитель. Да и то начинающий.
— Да и то начинающий… — повторил Эмилиус, пораженный до глубины души. — Тогда, если я правильно понимаю, это не вы, мадам, заставили кровать летать?
— Кровать? Да, это сделала я… Но… — Мисс Прайс засмеялась и отхлебнула из чашки. — Это было совсем легко. Я лишь следовала книге.
— Лишь следовали книге, — ошеломленно повторил Эмилиус. Достав из кармана костяную зубочистку, он с озабоченным видом принялся ковырять в зубах.
У Кери немного отлегло от сердца: мисс Прайс болтала без умолку и становилась все разговорчивее.
— Мне все приходится тщательно проверять, измерять и взвешивать! Я ничего не могу выдумать сама! Правда, я очень люблю изобретать заклинания. Но ведь это не очень сложно. Вы, я думаю, немало изобрели, — добавила она, уважительно понизив голос.
На мгновение испуганный взгляд Эмилиуса обратился к Кери. Однако почти тут же скользнул дальше.
— Нет! Нет! — воскликнул он с пафосом, а затем, увидев выражение лица мисс Прайс, скромно добавил: — Не стоит упоминания.
С затравленным видом он оглядел комнату и наткнулся на пианино.
— Какие необычные клавикорды, — переменил он тему разговора.
Мисс Прайс встала и подошла к инструменту.
— В действительности тут нет ничего необычного. Это пианино, — объяснила она, и, так как Эмилиус подошел и стал рядом, она подняла крышку. — Вы играете?
— Немного.
Эмилиус сел на табуретку и взял несколько нот, прикрыв глаза так, словно прислушивался к тону. Затем, кивая головой и быстро перебирая пальцами, сыграл небольшой отрывок из Вильяма Берда. Играл он с большим чувством, но в то же время сдержанно. Мисс Прайс была приятно удивлена.
— Очень мило, — призналась она, затем, быстро взглянув на часы, поднялась и принялась убирать со стола.
— Это было чудесно! — воскликнула Кери, вскакивая, чтобы помочь мисс Прайс. — Пожалуйста, сыграйте еще!
Эмилиус посмотрел на нее и слегка улыбнулся.
— Saepe labat equus defessus[1], — объяснил он и перевел взгляд на мисс Прайс.
Лицо мисс Прайс осталось бесстрастным.
— Да, вполне, — согласилась она неуверенно.
— Или, может, — продолжил Эмилиус, — лучше было сказать «Mira mimia oculos inebriant»?[2]
— Ну, — хихикнула мисс Прайс, — это уж как вам будет угодно, — и она с излишним, как показалось Кери, шумом принялась собирать тарелки.
— Может, — неуверенно сказал Чарльз, — он имеет в виду, что устал с дороги…
Мисс Прайс густо покраснела:
— Ах да! Конечно! Как это глупо с моей стороны! Чарльз, дорогой, возьми этот стул и поставь под шелковицей, чтобы мистер Джонс мог спокойно отдохнуть…
Она озабоченно оглядела комнату.
— Надо найти ему что-нибудь почитать. Где «Дейли телеграф»?
Найти «Телеграф» они не смогли, но вместо этого нашли книгу под названием «История Англии для самых маленьких».
— Она наверняка ему подойдет, — настаивал Чарльз. — Я имею в виду, что все, начиная с главы седьмой, для мистера Джонса будет новостью.
Они вышли через заднюю дверь, чтобы Эмилиус смог осмотреть кухню. Его удивлению и восхищению не было конца. Ему нравилось все: электрическая плита, пластмассовая полка для тарелок, раковина из нержавеющей стали. Выражал он свое восхищение в довольно странной, поэтической форме. Мисс Прайс была чрезвычайно польщена.
— Холодильник я себе позволить не могу, по крайней мере, пока, — сказала она, нежно поглаживая сверкающую поверхность раковины. — Но и это довольно красиво, не правда ли? Сорок три фунта семь шиллингов и десять пенсов без работы водопроводчика. Но на такое денег не жалко.
Лишь в саду Эмилиус окончательно пришел в себя. Его знание растений поразило даже мисс Прайс. Он рассказывал ей о бесчисленных способах применения того, что казалось самым обычным сорняком. Мальчик, который развозил молоко (он работал на мистера Биссельвейта), прекратил свистеть и уставился на Эмилиуса.
Эмилиус, одетый в длинную бархатную мантию, гордо, с чувством собственного достоинства, пересек лужайку. Через минуту свист возобновился, и мальчишка, по обыкновению, небрежно скинул с повозки флягу с двумя пинтами молока.
Оставив Эмилиуса с книгой в тени шелковицы, Чарльз и Кери отправились в спальню мисс Прайс.
— Мисс Прайс, — прошептала Кери, словно Эмилиус мог ее услышать. — Он вам нравится?
Мисс Прайс стелила постель. Она остановилась, держа простыню в руках.
— У него есть индивидуальность, — сдержанно сказала она.
— Только подумайте, — продолжила Кери, — о скольких вещах вы сможете поговорить! Вы даже еще не начали…
Мисс Прайс нахмурилась.
— Н-да, — протянула она неуверенно, — такая возможность выпадает один раз в жизни.
Мисс Прайс повернулась и села на край кровати.
— Думаю, мне лучше быть совершенно откровенной, — объявила она. — Он может остаться, но только при одном условии.
— Каком? — взволнованно воскликнули ребята.
Кончик носа мисс Прайс слегка порозовел.
— Надо убедить его принять ванну. А еще его надо постричь.
— О, я уверена, он охотно согласится на это! — поспешила заверить ее Кери.
— А его одежду мы отправим в чистку.
— Но что же он будет носить все это время?
Мисс Прайс задумалась:
— У меня есть старый костюм отца… и еще кое-что в сундуке…
Кери и мисс Прайс оставались в комнате, в то время как Чарльз энергично убеждал Эмилиуса, сидящего под шелковицей, последовать их совету. В тихом летнем воздухе звук его голоса был хорошо слышен из окна. Голос Чарльза звучал монотонно, зато Эмилиус разговаривал на повышенных тонах. Казалось, разговор никогда не закончится. Несколько раз повисали долгие паузы. Кери закрыла глаза и стала терпеливо ждать: она знала, что дело было не из легких. Наконец она увидела, что Эмилиус встает. Когда две фигуры приблизились к дому, Кери юркнула в комнату, успев, правда, услышать последнюю фразу Эмилиуса:
— Да будет так. Если это обычай, то его надо чтить. Но, предупреждаю, мой дядя умер от малярии, которая развилась у него от слишком частого мытья.
Подготовка ванны для Эмилиуса была особой церемонией. Мисс Прайс откопала в шкафу пушистое полотенце и чистое хлопчатобумажное кимоно, украшенное на спине букетом цветов.
Кери довела воду до кипения, потом разбавила ее холодной и бросила в ванну горсть морской соли. Затем расстелила на полу коврик и закрыла окно. Чарльз объяснил Эмилиусу, как управляться с кранами, после чего попросил оставить свою одежду за дверью.
Эмилиус был в ванной очень долго. Дети ходили на цыпочках, отчего-то сильно нервничая, словно в ванной шла сложная хирургическая операция.
Через некоторое время они услышали, как гость принялся крутить краны, громогласно распевая песенку на стихи Шекспира и пытаясь ею перекрыть шум текущей воды.
