Анатолий Домбровский - Сад Эпикура
— Неправедная жизнь — для разумных предупреждение, а для неразумных — дурной пример. Праведная же жизнь — добрый пример и для разумных, и для неразумных. Всякий человек живет и для себя, и для других, но разумный и праведный — во благо, а неразумный и неправедный — во зло, — заключил Эпикур. — Вот образ разумной жизни, — сказал он, указав на костер, в который садовник Мис подбросил сухих ветвей. — И мертвое дерево, и сухой навоз, и солому, и бурьян, и всякие другие отбросы он превращает в тепло и свет. А во тьме даже малая кочка является для человека опасным препятствием.
— Ты поднимаешь тост за огонь? — спросил Колот. — Но и стоики боготворят огонь.
— Боготворить можно и кочку, — ответил Эпикур, — но кто станет пить за кочку?
Многие засмеялись.
— Боготворить могучее и прекрасное, — продолжал Эпикур, — может и глупец, потому что могучее и прекрасное — очевидно. Но более всего достоин почитания разумный человек, он лучшее украшение и оправдание жизни. Мудрый и добрый призывает любить только одно — свободу. Она одна стоит всего — и богатства, и жизни. Тот друг человека, кто говорит: «Живи свободно». Тот жесточайший враг его, кто говорит: «Покорись судьбе».
— Ты говоришь о Зеноне? — спросил Колот.
— Да, — ответил Эпикур.
— Он учит покорности в угоду македонцам и аристократам, — сказал Колот.
Эпикур промолчал.
— Он учит покорности в угоду сильным, — добавил Колот.
— Что же из этого следует? — спросил Эпикур.
— Угождают тогда, когда есть кому угождать, — ответил Колот.
— Что же из этого следует? — повторил свой вопрос Эпикур.
— Если боль причиняет заноза, надо удалить занозу.
— Как?
— Щипцами, иглой, ножом… — ответил Колот.
— Не надо ходить по колючим тропам, — сказал Эпикур. — И тогда не придется хвататься за нож.
— По безопасной тропе удобно ходить одиночкам! — закричал Колот. — Но всем людям на такой тропе будет слишком тесно. Ты не хочешь довести свою мысль о свободе до конца!
— Ты молод, и тебе хочется испытать силу своих кулаков, — спокойно сказал Эпикур. — А ты испытай силу своей мудрости, сделав мудрыми других. Затеять же драку может каждый гуляка.
— О чем же ты тогда говорил нам, понося глупость тех, кто выше свободы ценит богатство, покой, жизнь? — не унимался Колот. — Мы покорились македонцам и аристократам из боязни потерять именно это: богатство, покой, жизнь. А как поступили бы мудрые?
Эпикур промолчал. И тогда Колоту ответил Гермарх:
— Мы, кажется, совсем забыли об Аристобуле, Колот. И еще о том, что сад Эпикура — не место для собрания заговорщиков, а место для собрания философов.
Колот раздраженно махнул рукой и сказал:
— Тогда давайте выпьем за Зенона! Мы так же покорны, как и стоики.
— И все-таки — за свободу! — возразил ему Эпикур. — Сделаем свободным разум каждого, и свободными станут все.
Садовник Мис, выходивший за ветками для костра, подошел к Эпикуру и сказал:
— У ворот собирается какая-то толпа с факелами. Я спросил их, кто они и зачем пришли, но они упорно молчат. Мне думается, что замышляется что-то недоброе. Уж очень мрачны их лица. И еще они подозрительно о чем-то перешептываются… Что делать?
— Их много? — спросил Эпикур.
— Человек двадцать. Но подходят еще.
— Есть ли среди них, кого ты знаешь?
— Никого.
— Я пойду к ним, — сказал Эпикур, — а ты распорядись, чтобы гостям подали еще вина.
Эпикур вышел со двора и по темной дорожке сада, обсаженной каштанами, направился к воротам. У ворот, вооруженные кольями, уже стояли Никий, Ликон и еще несколько рабов, которых привели с собою в сад друзья Эпикура.
— Чего они хотят? — ;спросил Эпикур у Ликона, своего огородника.
— Не говорят, — ответил Ликон.
Эпикур подошел вплотную к воротам и приоткрыл смотровое окошко. Толпа стояла немного поодаль, освещаемая факелами, которые были у каждого. У некоторых было даже по два факела. Эпикур попытался разглядеть лица собравшихся, найти среди них знакомого, тогда, возможно, удалось бы догадаться об их целях. Но знакомых в толпе не оказалось. Да и разглядеть собравшихся было трудно в колеблющемся чаде факелов.
В толпе о чем-то посовещались, и все приблизились к воротам.
Привратник Афан по приказу Эпикура поднялся по лестнице над оградой и громко спросил:
— Зачем пришли?
— К Эпикуру! — ответили из толпы и потребовали: — Открывай!
— Зачем вам Эпикур?
— Хотим видеть безбожника! — крикнул кто-то визгливо. — Говорят, он и теперь веселится с друзьями, оскорбляя богов афинян!
Толпа подступила вплотную к воротам и стала бить ногами. Перелетевший через ограду факел упал в куст, и тот загорелся, облитый кипящей смолой.
— Я понял, — сказал Ликон. — Они хотят нас поджечь. Нужно взять лопаты, чтобы забрасывать огонь землей…
Только он сказал это, как еще два факела перелетели — через ограду. Один упал на крышу сторожки, другой запутался в ветвях густого вяза.
— По вине безбожника Эпикура боги наслали на нас чуму! — кричали между тем в толпе. — Он разгневил богов! Он веселится, когда все плачут! Теперь и он поплачет!
— Поднять всех! — приказал Ликону Эпикур. — Беги к дому! Всех поднять! Пусть каждый возьмет кол, или кирку, или лопату!
Толпа дружно навалилась на ворота, и те скрипели, готовые рухнуть.
Эпикур сам поднялся по лесенке привратника над оградой и крикнул, обращаясь к толпе:
— Постойте! Я Эпикур! Хотите ли вы со мной говорить?
Толпа перестала штурмовать ворота.
— Ты Эпикур? — спросил, подойдя к тому месту стены, где стоял Эпикур, один из нападавших — плечистый и крупноголовый афинянин, держа факел высоко, чтобы получше осветить им Эпикура. — Чем ты докажешь, что ты Эпикур?
— Поверь моей седой бороде, — ответил Эпикур.
— Ладно, — согласился крупноголовый. — Мы пришли, чтобы наказать тебя.
— Наказать! Наказать! — зашумела толпа.
— За что? — спросил Эпикур, когда в толпе немного поутихли.
— Ты накликал на наши головы мор, — ответил крупноголовый.
— Как я мог это сделать? — засмеялся Эпикур. — Ты приписываешь мне силу, какой не владеют все афиняне, вместе взятые.
— Своими кощунствами ты прогневил богов! Развратом и надругательством над богами! Ты обжора, блудодей и нечестивец! Тебя следует сначала наказать, а потом изгнать из Афин, выставить, выбросить, как выбрасывают мусор!
— Кто тебя этому научил? — спросил Эпикур. — Кто внушил вам эту страшную ложь?
— Хватит с ним разговаривать! — потребовали из толпы. — Давай валить ворота!
Нападавшие могли бы перебраться через ограду, но, должно быть, боясь засады, хотели ворваться в сад все вместе, толпой. Они снова налегли на ворота. Кто-то швырнул факел в Эпикура, но Эпикур вовремя пригнулся, и факел упал на дорожку сада. Эпикур сошел с лестницы. Со стороны дома уже бежали люди. Ими командовал Колот.
— Бросайте через ворота камни! — приказывал он. — Растянитесь вдоль стены! Факелы тушить!
Подбежав к Эпикуру, он решительно потребовал, чтобы тот немедленно возвратился в дом.
— Хорошо, — ответил Эпикур, глубоко удрученный происходящим. — Не дайте им поджечь сад. — И тут он почувствовал приближение той самой боли, которая доставляла ему наибольшие страдания. Словно кто-то жестокий и безумный воткнул ему в поясницу раскаленный нож и стал медленно поворачивать его, наслаждаясь своей жестокостью. — Мне плохо, — сказал Эпикур Колоту, обливаясь потом и теряя силы.
Подоспевший Метродор взял его под руку и повел в глубину сада, к дому.
— Остановимся, — попросил его Эпикур, когда они отошли от ворот на несколько десятков шагов. — Сил больше нет. Я сяду.
У ворот по-прежнему слышны были крики и ругань. Потом раздался треск и грохот падающих ворот и победный рев горожан — они ворвались в сад.
Метродор оттащил Эпикура с аллеи под деревья. Он сделал это вовремя: трое или четверо нападающих с пылающими факелами в руках пронеслись по аллее в сторону дома, что-то возбужденно крича. Из всех слов, выкрикиваемых ими, явственно слышно было только имя Эпикура.
— Преследуй их, — сказал Метродору Эпикур, — они подожгут дом…
Метродор бросился за факельщиками.
В той части сада, что была ближе к воротам, заполыхали огни: нападавшим удалось поджечь, облив смолой, несколько деревьев и сторожку.
Колот, сбитый факельщиками с ног, растерялся, не зная, что предпринять: гасить ли сначала деревья или преследовать нападавших, которые быстро разбежались по саду. Но не растерялся Мис.
— Пусть горят! — крикнул он тем, кто бросился гасить деревья. — Посадим новые! Надо ловить бандитов!
— Не жалеть кольев! — скомандовал пришедший в себя Колот. — На воротах останутся четверо, чтобы валить тех, кто попытается уйти, остальные — за мной!
