Людмила Матвеева - Самый умный в 6 «Б»
Лидка, как всегда, вовремя, спохватилась:
– Экстрасенсиха! Верните на Лунный бульвар Виртуала! Слабó?
– Отстань, – не так уж интеллигентно отмахнулась Экстрасенсиха. – Он моя настоящая любовь, а вы не возвращаете!
– А прохожий Андрей? А ворюга Богдан? А Леха, который не поделился с тобой, когда откопал клад?
– Это несерьезно, – Лидка уверенно заявила. Так твердо говорят те, у кого не сложилась вечная любовь.
– Я ей клад не обещал! – на всякий случай крикнул Леха и покосился на Агату: пусть не думает, что и с Лидкой он ей изменил. Это сама Лидка тогда пыталась отбить Леху, Князева сдуру решила: раз Леха и Агата поругались на всю жизнь, то Леха свободен, и можно очаровать его. Воспользоваться хотела, лохушка Лидка. Не понимает, что ссора – часть любви, а вовсе не ее окончание.
Тут Лидка вспомнила:
– Я видела скина, а это был тот самый Андрей, которого мама уволокла от меня!
– Ты чего? Тот был высокий, во такой! А этот метр с кепкой, во такой! – показал Серега.
– Все равно он! Голос слышала – его голос!
– Держись от скина подальше, они все психи без башни! – Барбосов больше других знает о жизни улицы, он гоняет на мотоцикле, пусть это на самом деле велосипед – всех видит, всех может разгадать.
– Лидка, а твой скин лысый?
– В шапке. И лицо косынкой, завязано.
– Догнала его? Ну и спросила бы, как звать, – этот вредный совет дала Сфинкс.
– Убежал от меня, – Лидка призналась, девчонки захихикали. А мальчишки презрительно поморщились. Мальчишкам нравятся успешные девочки, а не те, от кого даже преступники убегают.
– Голос знакомый, хотя и через косынку. Я не сразу вспомнила, а теперь вспомнила, – Лидка настаивала, убеждала их, а больше всего – себя, – он!
– Это, Лидка, у тебя дежа вю, – вдруг сказала умное слово Надя-Сфинкс. Мнимая память. У меня тоже один раз было дежа вю. Пришла в универсам и помню, что была здесь. Даже помню, что покупала пиво. А пива не пью, и в магазине этом не была сроду. Мнимая память – дежа вю. У тонко организованных людей бывает, по телевизору психолог говорил!
– Умное слово, культурное, – засмеялся ехидно Барбосов, – про это дежа вю Земфира поет.
– А еще моя бабушка поет, когда капусту шинкует: «Все, что было не со мной, помню». Любимая песня. Я ей теперь скажу, бабушка любит разные турецкие слова.
– Французское слово, – сказал самый умный Гриша, – французское, а не турецкое.
– Гриша, трудно быть самым умным? – зловредно спросил Леха. Он считает, что на любого можно смотреть с превосходством, а уж на умного тем более.
– Глупым труднее, – находчивый Гриша не даст себя развести. По-человечески говоря – обмануть или разыграть.
– Умным тяжелее, – уверенно сказал Барбосов.
– А ты попробуй, – не сдался самый умный Гриша.
Над силачом Барбосовым и над вспыльчивым Лехой обычно не смеются. А тут зафыркали. Ядовитые ответы шестой класс умеет ценить. И вообще: считать, что умный хуже, чем глупый, очень глупо. В двенадцать лет это начинают понимать.
Мимо проходит писательница.
– Здрасте! – закричали они, а Лидка кинулась к писательнице:
– Я встретила скина на этой дорожке! У меня на него дежа вю!
– Дежа вю? Держись от скина подальше, Лида, от них всегда беды.
– А вы верните мне Виртуала! Мне он один нужен! Больше никто!
И вдруг Агата поддержала Лидку:
– Виртуала так давно нет. А такой он классный!
– Посмотрим, – засмеялась писательница, – я рада, что одни мои персонажи нравятся другим моим персонажам.
И она заторопилась к себе, на столе ее ждала новая недописанная повесть. И шестиклассники были в ней главными героями – самый умный Гриша, и Леха, и Агата, и Оля. Все они стали любимыми ее друзьями.
Никто в это время не посмотрел на дальнюю дорожку Вечной радости. И писательница не заметила ничего интересного, хотя считает себя очень наблюдательной.
Там, по дорожке, крался скинхед, он прижимал к уху мобильный и почти шептал:
– Мама! Опять эти, опять там же. И девчонка Лидка здесь, пробовала преследовать, но я сумел уйти. Прием! Прием!
– Умница, сыночек. Таких надо обманывать любыми способами.
– Я – любым. Присел и так шел вприсядку, чтобы быть меньше ростом. Удалось убежать, а креветки купил, как ты просила – к пиву.
Эти приемы разведчика очень нравились самому Андрею. Хотя никаким разведчиком он не был. А был обычным избалованным мальчиком.
Все любят приключения. Только Лидка не рада приключениям и случайным встречам. Она ищет не приключений, не тайн, не загадок. Лидка ищет любовь, обычную, вечную. Как будто любовь бывает обычной. И вечной.
– Мама, я замотал лицо бонданой, чтобы она меня не схапала.
– Ты очень талантливый мальчик. Берегись назойливых девчонок.
А писательница пришла к себе, сразу села к столу и написала на отдельном листочке: «Вернуть Виртуала». Это был примерный план будущей повести. Важно ничего не забыть, не пропустить и свести концы с концами. Думаете, это легко? А вы попробуйте. Пока только Галя решается сочинять повести, романы и поэмы. Получается у нее так себе, но она упорная, как все графоманы. «А вдруг научится? – подумала писательница. – Настырные иногда побеждают. Да, их не любят, а им и не надо. Странные люди».
* * *Бомбина с Гришей сидят на любимой скамейке.
– Почему ты грустная, Бомбина?
– Я не грустная, тебе показалось. – Так почему-то любят отвечать все грустные. Трудно сразу без разбега сказать причину. Она хочет, чтобы он спросил еще раз и вообще настаивал. А она – чтобы упиралась. Не зря Гриша самый умный в своем классе. Он догадался, что отставать от Бомбины не надо. Девочки часто бывают такими непонятными, они хотят быть загадочными, при этом они не возражают против того, чтобы их понимали.
– Я же вижу, Бомбина. Глаза грустные, не улыбаешься и на воспитанников смотришь серьезно, без прикола. Скажи, кто обидел, с любым разберусь. – И он как будто случайно выставил большой кулак. Гриша знает, что интеллигентность и образованность вовсе не обязательно бывают у слабаков и трусов.
Бомбина отмахивалась, отнекивалась, но вздыхала и печально смотрела вдаль. Тут ей стало жалко себя, она поплакала, утерлась платочком и наконец выговорила:
– В классе дразнят.
– Тебя? Да за что тебя дразнить? Ты красавица, умница, – тут Гриша замолчал. Невольно получился портрет собаки Лейлы, про нее все на бульваре говорят: красавица-умница.
Бомбина тоже это заметила, прыснула и ответила:
– Все Лейлу так называют – красавица-умница, хотя она только красавица.
– Тебя все уважают: они дурака валяют, а ты учишься и работаешь, гувернантка – ответственная профессия. А вы что тут толчетесь? – это Гриша прикрикнул на Кирочку и Кристину, – слушаете взрослые разговоры, невоспитанные дети! – И опять притих: получалось, что он упрекает их гувернантку Бомбину за плохое воспитание воспитанников. Она увидела, что ему неловко, и погладила самого умного по шапке:
– Они и правда воспитаны так себе, но что поделаешь? Не хуже всех на Лунном бульваре.
– Нам интересно, – дружно сказали воспитанники, – а за что они тебя, Бомбина, дразнят? Они же в вашем десятом классе все с прибабахом. Алиска матерится, как Барбосов. – Ксенька толстая, а голос писклявый! – это Кирилл взялся критиковать взрослых ребят и девочек, – Маскин – ловелас известный, Коля сам говорит, что он от батона родился.
– Это как? – поинтересовалась Кристиночка.
– Не знаю, – честно ответил Кирилл, – скажи ты, Бомбина. Ты же должна отвечать на любые наши вопросы, чтобы мы были развитыми.
– Не знаю, правда. Идите, играйте в мяч или в зоопарк. Возьми, Кристиночка, ослика, козлика, птичку и уточку, – она вытряхнула из сумки на скамейку всех животных, малыши собрали их и ушли не очень далеко, чтобы слышать все самое интересное.
– Дразнят, Гриша, за то, что я старше тебя, – и она опять всхлипнула. – Алиска говорит: «Ты ему в мамы годишься», а Юлька говорит: «Не притворяйся красавицей, красавица у нас я, у меня ноги на одиннадцать сантиметров длиннее». На всю голову поведенная Юлька на этих своих ногах. А Ксенька говорит: «Он тебя бросит, променяет на молоденькую. В фильмах мужики всегда так поступают». Горькие слезы текли по румяным щекам Бомбины, Гриша вынул платок. У таких самых умных всегда в кармане чистенький выглаженный носовой платок. Гриша вытер слезы своей любимой Бомбины:
– Пошлые лохушки твои девчонки. А ты научись держать удар – не поддаваться. Я не сразу научился. Это теперь я стрессоустойчивый. А раньше меня тоже доставали в классе. Еще как! Но я сказал себе: «Плевать». И натренировался в этом пофигизме. И ты, Бомбина, забей на их высказывания умные, они же все лохушки. И я никогда тебя не брошу. И у нас с тобой разница всего в четыре года, а разве бывают матери в четыре года? Лохушки!
– Три года, четыре месяца и два дня, – тихо сказала она. Значит, специально считала, мучил ее, дурочку, этот вопрос: он моложе, а я старше.
