Люси Монтгомери - Аня с острова Принца Эдуарда
Не вызывало сомнений то, что, на взгляд тетки Атоссы, в Аниной внешности оставалось еще много недостатков.
— Не знаю, стоит ли предлагать вам присесть, — добавила она язвительно, не прекращая энергично орудовать ножом. — Ничего особенно интересного для вас здесь, конечно, нет. Дома я одна, остальные ушли.
— Мама посылает вам этот горшочек ревенного джема, — сказала Диана любезно. — Она варила его сегодня и подумала, что, может быть, вам понравится.
— Хм, спасибо, — отозвалась тетка Атосса брюзгливо. — Мне никогда не нравились джемы твоей матери — она вечно валит чересчур много сахара. Впрочем, попытаюсь проглотить чуток, хотя аппетит у меня этой весной никудышный. Со здоровьем у меня плохо, — продолжила она мрачно, — но я все еще на ногах. Люди, которые не работают, здесь не нужны. Если это вас не слишком обременит, не соблаговолите ли снести этот джем в кладовую? Я спешу, чтобы покончить с этой картошкой сегодня. Вы-то — такие леди — ничем подобным, небось, не занимаетесь. Боитесь испортить ручки.
— Я всегда резала картофель для посадки, до того как мы стали сдавать в аренду нашу ферму, — улыбнулась Аня.
— А я до сих пор этим занимаюсь, — засмеялась Диана. — На прошлой неделе три дня резала. Хотя, разумеется, — добавила она лукаво, — после этого я протирала руки лимонным соком и надевала лайковые перчатки на ночь.
Тетка Атосса презрительно хмыкнула.
— Нашла, наверное, этот совет в каком-нибудь из глупых журналов, которые читаешь в таком количестве. Удивляюсь, как твоя мать тебе это позволяет. Но она всегда тебя баловала и портила. Когда Джордж женился на ней, мы все считали, что она не будет такой женой, какая ему нужна.
И тетка Атосса тяжело вздохнула, как будто все дурные предчувствия относительно брака Джорджа Барри сбылись полностью и самым мрачным образом.
— Уходите, да? — спросила она, когда девушки встали. — Ну конечно, что вам за удовольствие беседовать со старой теткой вроде меня. Жаль, что мальчиков нет дома.
— Мы хотим успеть еще забежать ненадолго к Руби Джиллис, — объяснила Диана.
— О, разумеется, любая отговорка подойдет, — любезно отвечала на это тетка Атосса. — Только вбежать да выбежать, не успев даже как следует поздороваться. Видать, это университетская манера… Вы поступили бы умнее, если бы держались подальше от Руби Джиллис. Доктора говорят, чахотка — болезнь прилипчивая. Я так и знала, что Руби схватит какую-нибудь заразу, болтаясь без дела в Бостоне прошлой осенью. Те, кому не сидится дома, всегда что-нибудь да подцепят.
— Люди, которые никуда не ездят, тоже заражаются, а иногда даже умирают, — возразила Диана серьезно.
— Тогда им, по крайней мере, не в чем себя винить, — с торжеством парировала тетка Атосса. — Я слышала, Диана, у тебя в июне свадьба.
— Это пустые слухи. — Диана покраснела.
— Ну, смотри, не слишком тяни с этим, — выразительно произнесла тетка Атосса. — Ты скоро отцветешь — у тебя хорошего только цвет лица да волосы. А Райты ужасно непостоянны. А вам, мисс Ширли, следовало бы носить шляпу с полями. У вас безобразно веснушчатый нос. Ну и ну, до чего ж вы рыжая? Ну да впрочем, все мы такие, какими Господь нас создал. Передайте привет от меня Марилле Касберт. Она ни разу не зашла повидать меня, с тех пор как я перебралась в Авонлею, но я, наверное, не должна жаловаться: Касберты всегда смотрели свысока на всех остальных в округе.
— Ох, разве это не отвратительная женщина, — задыхаясь, вымолвила Диана, когда они уже бежали прочь от дома по узкой тропинке.
— Она хуже даже, чем мисс Элиза Эндрюс, — сказала Аня. — Но только подумай: прожить всю жизнь с таким именем, как Атосса! Разве тут не озлобишься? Ей следовало бы попытаться вообразить, что ее зовут Корделией. Я думаю, ей это очень помогло бы. Мне такой способ очень пригодился в то время, когда я еще не любила имя Анна.
— Джози Пай, когда повзрослеет, будет именно такая, — сказала Диана. — Мать Джози и тетка Атосса — двоюродные сестры. Ах, как я рада, что это испытание позади! Она такая злющая — вечно все истолкует превратно. Папа рассказывает про нее одну очень забавную историю, Одно время у них в Спенсервале был старик священник, добрый и набожный, но тугоухий. Обычную речь он почти совсем не слышал. Ну так вот, каждый воскресный вечер они проводили молитвенное собрание, и все присутствующие прихожане вставали по очереди и читали молитву или цитировали какой-нибудь стих из Библии. Но на одном из таких собраний со своего места неожиданно вскочила тетка Атосса. Она не стала молиться или проповедовать. Вместо этого она обрушилась с обвинениями на каждого, кто только был в церкви, разворошила все старые сплетни, называя при этом всех по именам и говоря всем в глаза, как они поступили тогда-то и тогда-то, и собрала все ссоры и скандалы за последние десять лет. Под конец она заявила, что спенсервальская церковь внушает ей отвращение и она не намерена больше переступать ее порог и надеется, что кара Божия поразит эту церковь. Потом она, запыхавшаяся, села на место, а священник, который не слышал ни слова из ее речей, тут же заключил очень набожным тоном: «Аминь! Да откликнется Господь на молитву нашей дорогой сестры!» Слышала бы ты, как папа рассказывает эту историю!
— Кстати, Диана, об историях, — сказала Аня доверительным тоном, — знаешь, я в последнее время все чаще подумываю о том, не удастся ли мне написать короткий рассказ, настолько хороший, чтобы он годился для опубликования.
— Конечно, удастся, — заверила Диана, после того как уразумела эту удивительную и неожиданную идею. — В прежнее время ты писала совершенно потрясающие истории в нашем литературном клубе.
— Нет, я имею в виду не такого рода истории, — улыбнулась Аня. — Я думаю об этом уже несколько недель, но мне как-то страшно браться за перо; ведь если я потерплю неудачу, это будет так унизительно.
— Я слышала однажды от Присциллы, что все первые рассказы миссис Морган были отвергнуты издателями. Но с твоими, я уверена, такого не случится. В наши дни у редакторов наверняка больше здравого смысла, чем прежде.
— Одна из третьекурсниц в Редмонде, Mapгарет Бертон, написала прошлой зимой рассказ, и его напечатали в журнале «Канадская женщина». Я думаю, что могла бы написать, по крайней мере, не хуже.
— И ты тоже опубликуешь его в «Канадской женщине»?
— Я еще не решила. Возможно, сначала я попробую предложить его какому-нибудь более крупному журналу. Все зависит от того, какого рода историю я напишу.
— А о чем она будет?
— Еще не знаю. Я хочу подыскать хороший сюжет. Мне кажется, что, с точки зрения редакторов, это самое существенное. Единственное, что я решила окончательно, — это как назову героиню. Ее будут звать Аверил Лестер. Неплохое имя, как на твой взгляд? Только никому не говори! Я сказала только тебе и мистеру Харрисону. Он, правда, мою идею не одобрил — сказал, что в наши дни и так уже слишком много макулатуры понаписано и что он ожидал от меня большего после целого года учебы в университете.
— Да что мистер Харрисон в этом понимает? — с презрением воскликнула Диана.
Дом Джиллисов встретил их яркими огнями и веселыми голосами гостей. В этот вечер сюда заглянули несколько нарядных девушек, а в разных углах гостиной сидели и враждебно поглядывали друг на друга два поклонника Руби — Леонард Кимбел из Спенсерваля и Морган Белл из Кармоди.
Руби была в белом платье, ее глаза и волосы блестели. Она смеялась и болтала без умолку, а когда все остальные девушки ушли, пригласила Аню наверх, чтобы показать ей свои новые платья.
— А голубое шелковое еще недошито, но оно тяжеловато для лета, и я думаю, что не буду носить его до осени. Ты, наверное, слышала, я собираюсь преподавать в школе в Уайт Сендс. А как тебе нравится моя шляпа? Та, что была вчера на тебе в церкви, очень миленькая. Но для себя я предпочитаю что-нибудь поярче. Ты обратила внимание на этих двух смешных парней там внизу? Каждый твердо решил пересидеть другого. Но меня они оба ни капельки не интересуют. Мне нравится только Херб Спенсер. Иногда мне кажется, что он и есть мой суженый. Прошлой зимой я думала, что выйду за учителя из Спенсерваля, но потом узнала о нем кое-что такое, что меня от него оттолкнуло. Он прямо-таки с ума сходил, когда я ему отказала. Лучше бы эти двое сегодня не приходили. Мне так хотелось поговорить с тобой, Аня, и столько всего тебе рассказать. Ведь мы с тобой всегда дружили, правда?
И с беззаботным смехом Руби обняла Аню за талию. На мгновение взгляды их встретились, и за ярким блеском глаз Руби Аня вдруг увидела нечто такое, что заставило сжаться ее сердце.
— Приходи почаще, Аня, хорошо? — шепнула Руби. — Приходи одна… Ты мне нужна.
