Мария Митрофанова - Маскарад
Такого никто из ребят не ожидал. Все потрясенно молчали.
Глава 2
– И что теперь нам делать? – нарушила молчание Белова. – Ребята, ну не молчите же! Давайте любые идеи в кучу, потом выберем что-нибудь!
– Завернем Ханеева в целлофан и подарим Бреусовой на Новый год! – выкрикнул Славка.
– Я тебя сейчас в целлофан упакую, что бы случайно не убить! – прошипела Светка.
– Не надо сердиться на него, – сказал Бочкин, – Слава, сам того не понимая, выдал гениальную идею. Ключевые слова здесь: Новый год.
– Как это? – не понял Рыжов. – Хотя я, конечно, всегда подозревал свою скрытую гениальность!
– Все достаточно просто: мы должны втянуть Ханеева в подготовку к Новому году.
– Да-аа, – протянул Рыжов, – А целлофанчик-то попроще был бы!
– Не спорю, это не просто, но вполне выполнимо. Кто будет разговаривать с Кириллом?
– Я пас, – сразу отказалась Светка.
– Мы тоже, – высказались остальные девчонки.
По доброй воле никто с Ханеевым связываться не хотел.
Бочкин обвел глазами ребят: Я полагаю, что эту роль должен взять на себя Макс, так как он единственный, кто пользуется у Кира хоть каким-то авторитетом.
Крайц согласился без лишних вопросов. Ребятам осталось только выработать план беседы. В основном это сделал Игорь, подкинув выводы из своих наблюдений за Ханеевым.
На следующий день после уроков, Макс окликнул Кирилла:
– Кир! Подожди, мне нужно с тобой поговорить.
Ханеев обернулся, пряча удивление за маской равнодушия: он не ожидал, что может понадобиться Крайцу. Подошедший Макс сразу заговорил о деле:
– Кирилл, что ты думаешь о нашем спектакле?
– Ничего.
Такая реакция могла смутить кого угодно, но только не Макса.
– А ты не хотел бы участвовать вместе с нами?
– А зачем я вам? Я не актер, не художник, не поэт.
– Тут ты не прав, актерские таланты есть у каждого, просто у всех разные амплуа.
– И какое же у меня? – поинтересовался Кирилл, заранее ожидая услышать от Макса слово злодей.
– Ты трагик, а еще я думаю, что тебе близки роли Тибальда и Меркуцио.
Это добило Ханеева, такого поворота дела он не ожидал, а Макс продолжал:
– А еще ты мог бы написать музыку для спектакля.
– Нет.
– Но почему? Тебе совсем не интересна эпоха Петра?
– Да нет, герр Питер был очень даже интересным мужиком, это ведь он присадил Россию на всякую иностранщину. И эпоха его полна всякими прибамбасами.
– Тогда поясни конкретней.
– Могу и конкретней. Для меня ваши потуги – это полный отстой! Что интересного в том, что бы напялить парики и щеголять со сцены своим знанием истории? Мне это не интересно, поэтому писать музыку для вас я не могу, все равно получится полная лажа.
– А что нравится тебе?
– Драйв и экшен.
– Тогда предлагай свое.
Ханеев оторопел: любой другой, кроме Макса, после таких слов просто оставил бы его в покое.
– Сейчас вот так с ходу у меня ничего нет, но я подумаю и перезвоню тебе.
– Лучше просто приходи ко мне к шести, вся наша команда будет в сборе.
– Ну, окей. А ты не боишься, что все разбегутся при моем появлении?
– Нисколько.
– Ну, тогда договорились. До вечера.
Попрощавшись с Ханеевым, Крайц двинулся к аллейке, где его дожидались остальные ребята. Они кидались снежками, что бы не замерзнуть. Улыбающегося Макса встретил Рыжов, который осыпал друга пригоршней снега, вопя при этом:
– Виват лорду-толкователю!
Макс поддался всеобщему снежному безумию, но через некоторое время поднял руки вверх, призывая друзей к спокойствию:
– Ханеев загрузился и пошел думать. В шесть собираемся у меня, он тоже придет. Так что пока разбегаемся. Веру, я думаю, сегодня звать не будем.
– Ты прав, пока рановато, – согласилась с ним Светка.
Верочка сидела дома с карандашом в руке, перед ней лежал чистый лист бумаги. Не смотря на то, что сегодня в школе она изо всех сил пыталась доказать ребятам, что с ней все в порядке, и что дома она будет работать, работать и еще раз работать, эта самая работа и не клеилась.
Верина рука самовольно покрывала лист бумаги буквами, которые складывались в одно единственное имя. Когда на листе не осталось свободного места, девочка со вздохом взяла новый и решительно принялась изображать контуры сцены. Но через несколько минут непослушная рука стала рисовать на сцене парня с гитарой, который был подозрительно похож на Кирилла.
Вера увлеклась и принялась изображать над сценой два лица. Вообще-то, карандашный рисунок не был ее сильной стороной, но сегодня у нее получилось потрясающе. Лицо Кира было, словно живое, особенно хорошо вышли глаза мальчика. Девочка смотрела на законченный рисунок, и тихие слезы медленно заструились по ее щекам.
В этот момент в комнату вошла бабушка:
– Веруня, ты не заболела? – Встревожено спросила старушка.
– Нет-нет, бабуля, со мной все в порядке, – Поспешила ответить девочка, украдкой вытирая слезы.
– Устала ты, девочка моя. Вот я тебе сейчас молочка горяченького принесу и бисквитик. Поешь, отдохнешь, может, погулять сходишь, – Продолжала ворковать бабушка.
– Да-да, – Согласилась Вера, чтобы отвязаться от старушки. – Твоя идея про молоко замечательна. Это то, что мне нужно.
Девочке хотелось остаться одной, чтобы предаться сладостной печали, которая владела ее сердцем. Принесенное бабушкой молоко так и остыло не тронутым, а бисквит зачерствел.
Глава 3
Кирилл пришел домой, пребывая в глубокой задумчивости. В том же состоянии он пообедал, не обращая внимания на то, что запихивал в рот. Потом пробурчал матери что-то благодарственное и скрылся в своей комнате. Мама не обратила на это внимания, она давно привыкла к странностям сына.
Мать Кирилла была тихой домохозяйкой без запросов, которая растила сына на деньги, выдаваемые ушедшим мужем. Отец Кирилла ушел из семьи уже давно, сказав на прощание супруге, что для его амбиций не подходит такая серенькая женщина. Она достаточно быстро успокоилась, так как боготворила мужа, желая ему полного счастья и нисколько не заботясь о себе.
Но Кирилл очень болезненно воспринял уход отца, мальчик никак не мог понять, почему папа его бросил, когда он так его любит. С тех пор Кирилл озлобился и потерял доверие к людям. А когда несколько лет назад он увидел отца по телевизору, говорящим красивые правильные слова (тот подался в политику), Кирилл возненавидел все, что могло напомнить ему об отце.
К сожалению, в этот разряд попала и классика во всех ее проявлениях. Правда, музыкальную школу мальчик не бросил, хотя и скрывал этот факт от своих новых друзей. Он считал, что основные навыки игры ему необходимы. Но преподаватели с трудом выносили ханеевские закидоны во время исполнения классических произведений.
Джазовые и блюзовые импровизации, регги и рок, – Кир пробовал играть абсолютно все, постепенно создавая свой собственный стиль. И конца этому пути пока не предвиделось.
Мальчик взял в руки любимую «Музиму-Классик» и стал тихонько перебирать струны. Он всегда так поступал, когда ему было необходимо серьезно подумать. Сейчас был именно такой случай: Крайцу удалось его зацепить. Кир пытался решить, что же ему было бы интересно сделать с этим самым спектаклем.
Ломаться перед остальным классом в старинных костюмах ужасно глупо, так как семиклассники, даже очень талантливые, все равно не смогут догнать режиссеров, ставивших спектакли о Петре. Нужно придумать что-то свое, новое и не заезженное. Первой ему пришла в голову мысль о декорациях: это должен был быть вид старинного Санкт-Петербурга с проступающими контурами Питера сегодняшнего. И обязательно с рекламой, типа «Новое поколение выбирает».
Эта идея Киру понравилась: эдакая связь времен и похожесть ситуаций. Да и с костюмами проблем не будет: царь в рабочем комбинезоне и футболке, на которой написано спереди Петр I, а сзади – господин бомбардир. Сашка Меньшиков будет хорош в смокинге, ну а у девчонок вообще с прикидами проблем не будет: цветовую гамму Ирка Бокова подберет, у нее это неплохо получится.
Кирилл сам не заметил, как начал думать о ребятах и себе, как об одной команде. Осталось подумать о музыке. Перебирая струны, он понял, что синкопированная «Дубинушка» для массовых сцен и менуэт в роковой аранжировке для балов – вот, примерно то, что надо.
Бережно убрав гитару в чехол, мальчик довольно потер руки – для первой встречи идей было достаточно, дальше можно будет подумать вместе, а сейчас надо немного погрызть гранит науки: уроки-то никто пока еще не отменял.
В шесть часов у Макса собралась вся команда, исключая Веру. Ждали только Ханеева, и девочки внутренне готовились выдерживать поток его колкостей. Через десять минут тренькнул звонок, и на пороге комнаты, где сидели все ребята, возник Кирилл собственной персоной.
– Хай, пипл! Рыжов, все шутишь, тебя еще не уморили вечными одергиваниями? Бокова, готовься драпировать бока! Мышка, в норку еще не тянет? Белова, жжешь глаголом сердца людей, или топливо вышло? А где Бреусова?
