Надежда Лухманова - Надина коза
Надя подумала:
— Скажи бабушке, Натальюшка, что я к ней с козой в гости приеду, что я теперь с козочкой и спать буду, вот: Душка на кресле возле, а козочку я в кровать возьму, так… — и девочка показала, как собиралась спать в объятиях с козой.
Через несколько минут Надя, вся сияя от предстоящего торжества, шла через коридор к дверям классной. За собой она вела козу, беспрестанно оглядываясь на неё. Душка, уже начавшая понимать неопасность своей соперницы, шла за ними, косясь на игрушку и, время от времени, обнюхивая её шерсть. Единственное, что ещё пугало её и приводило в сомнение, это блеяние, которое заставляло её немедленно поджимать хвост, отскакивать в сторону и заливаться лаем. За ними шла няня.
Дойдя до дверей классной, все остановились и посмотрели друг на друга.
— Заперлись, — прошептала няня, тронув дверь за ручку.
— Кто там? — послышался звонкий голосок Ипполита. — Городские ворота заперты, и без пароля никто не пропускается… Пароль?
— Ишь ты, воин! — улыбнулась няня. — Ну-ка, Наденька, потяните козу за голову…
— Мэ-кэ-кэ-э! — отчётливо, громко раздалось по пустому коридору.
— Кто это? Что это? А? — слышались восклицания Поли, метавшегося за дверями, в щель под дверью раздалось фырканье и ворчанье, — очевидно, этот пост защищала с ним его собака Лыска.
— Мэ-э-э-кэ-кэ! — заливалась коза.
Дверь быстро открылась, в ней показался Ипполит, подпоясанный поверх своей серенькой курточки каким-то красным шарфом. На голове его был игрушечный кивер Павловского полка, в руках ружьё. Лыска, ощетинившись, с открытой пастью, бросилась на козу и тотчас же, как она двинулась вперёд и, передвигая ножками, покатилась, отскочила за своего маленького хозяина и залилась трусливым лаем, совершенно не понимая, какого рода зверь был перед нею.
— Нянечка, подержи ружьё и каску…
И сдав военные доспехи, Ипполит уселся самым миролюбивым образом на пол, около козы, и точно так же, как и Надя, в первую минуту с восторгом стал осматривать её рот, рожки, глаза, бубенчики и заставлять блеять.
В это время за противоположной дверью раздались дикие крики, команда Андрея, выстрелы бумажных пистонов, и в классную вдруг ворвались: Феодор в халате и ермолке, изображавший турка, Евгеша, в гимназическом мундирчике, с саблей, в кавалергардской каске, их преследовали Викторушка, Саша и Андрей. При виде Ипполита, сидящего на полу, и пришедших, Андрей разразился страшным криком:
— Измена! Городские ворота отперты, женщины впущены, расстрелять… расстре… — он вдруг запнулся, увидев козу.
Тут же, на коридоре, у дверей, все шесть мальчиков разглядывали и тянули друг у друга невиданную игрушку. К радости и гордости Нади, больше всех ею восхищался Андрей и вдруг обратился к сестре:
— Знаешь что, девочка, я мог бы забрать тебя с нянькой в плен, а козу твою отобрать как военную добычу… Да ты не плачь, я ведь её от тебя не отнимаю, а вот — хочешь играть с нами? Ага, смеёшься, то-то! Нянечка, ступай к себе, Надечка останется с нами… и с козой…
— Нет, батюшка Андрей Александрович, уж этого я никак не могу: изобидите вы Надечку и козу поломаете…
— Вот выдумала! Надюшка, разве я обижал тебя когда?
И Надя, забыв все шишки, толчки и обиды, с просиявшим лицом и дрожа при мысли, что няня не оставит её в таком весёлом обществе, бормотала заикаясь:
— Нет, нянечка, нет милая, оставь, Андрюша никогда-никогда не обижает…
— Не могу, барышня, не могу! Ишь, палок-то у них — и ружья, и сабли… Нет, не могу!
— Нянька, мы и в войну не будем играть, хочешь, к тебе в комнату снесём все наши доспехи, там арсенал сделаем. — Андрюша не выпускал из рук рога козочки. — Вот мы будем играть в Робинзона, там без козы нельзя…
— В Робинзона! В Робинзона! — все оказались в восторге от новой затеи.
— Мы постелем зелёное старое сукно со стола, это будет лужайка, коза будет пастись, Надя будет за ней ходить, доить её и приносить нам молоко.
— Так-то так, Андрей Александрович, да как же без меня барышня?
— Нянечка, — тут выступил Евгеша, самый кроткий из двоюродных братьев, — уж я тебе отвечаю за Надечку, слезинки не будет у неё, мне-то доверяешь?
— Ну, да уж и я, — перебил его Андрюша, — сказал не трону, так и не трону, — слово честного солдата; беру под своё покровительство!
— Нянечка, оставьте, — тянули сестру за руки Ипполит и Федя.
— Ну хорошо, коли вы, шестеро мальчиков, таких больших, обещаете мне не обидеть ребёнка, надо же поверить… Я рада заняться, мало ли у меня дел-то!.. Только, уж ежели что, сохрани вас Боже, я за Наденьку знаете, как с вами поступлю?.. — и няня, ещё раз строго оглядев всех мальчиков, наконец ушла.
Надя, в сопровождении козы, проникла наконец за городские ворота, и когда Андрюша не только запер их за ними, но даже повернул ключ, — они беспечно шли вперёд, не задумываясь над тем, так ли весело и спокойно выйдут обратно.
Нянечка не устроила у себя арсенала и не отобрала оружия, не подозревая, что для игры в «Робинзона» это тоже необходимая принадлежность.
Как всё началось хорошо и весело!
Рассмотрев козу со всех сторон, заставив её ходить и блеять, Андрей кивнул головой и сказал:
— Хорошая штучка!.. Голос-то у неё где? — он нахмурил свои красивые брови и, подумав, сам себе ответил. — Ага! Понимаю — тут, под голубым галстуком… Да, — он растягивается и собирается как гармония… Хорошо! Примем к сведению.
Ломберный стол был повален на пол, ножками вверх, он изображал плот, на котором, упираясь палкой в пол, плыл одинокий печальный Робинзон с разбитого корабля. С ним были только оружие, припасы, порох и коза, которую он спасал с разбитого корабля. Остальные дети в это время сидели все на диване, повёрнутом к стене, так как он изображал скалу, а дети — диких, следивших из-за его спинки как из засады за приближением к ним несчастного белого. Ипполит, воображение которого страшно разыгрывалось, уже воткнул в свои спутанные, курчавые волосы два гусиных пера, найденных им ещё утром в кухне, и, изображая радость дикаря, с необыкновенными кривляньями прыгал по дивану, Федя сопел, уткнувшись подбородком в спинку, и изредка, надув щёки, изображал из себя ветер, потому что тогда, — объявил он, — была буря. Евгеша пояснял Наде все действия Робинзона: вот он причалил, оступился, упал в воду, вскочил, коза не хочет идти: боится воды, он должен её тащить… И действительно, — коза с тупым стуком повалилась на пол, и Андрей тянул её на верёвке.
— Не надо! Не надо! — завизжала Надя во всё горло.
— Вот глупая! — заметил Робинзон. — Разве ты не понимаешь, что за ветром я ничего не слышу?.. Федюк, дуй сильнее!..
Федя был багровый от усилий, в это время козу подняли, и Надя перестала волноваться.
Из пальто мальчиков Робинзон выстроил теперь палатку, он жил там со своей собакой (Лыска выступила на сцену), коза паслась возле, на зелёном сукне, и вот, в отряде диких, который теперь переселился в самый дальний угол комнаты, отгороженный несколькими поваленными стульями, что изображало те лодки, на которых приехали дикари на этот остров, начался необыкновенный гам и шум: дети плясали воинственный танец и пели страшные воинственные песни, вроде:
«Ого-го, съем! Ого-го, всю кровь выпью! В черепе буду кашу варить!» и т. д.
Всё это выкрикивали мальчики, которым Надя вторила с восторженным видом, стараясь перенять голос их и жесты. Их пленники — Ипполит и Феодор лежали связанные, костёр был сложен, ножи наточены; тут произошло небольшое разногласие: Федя, по роли, был Пятница и должен бежать от диких, чтобы спастись у Робинзона; Ипполита же решили зажарить и съесть, но он решительно противился этому, объясняя, что, когда человека съедят, то его уже нет, а он желает продолжать играть. Евгеша и Викторушка не могли с ним справиться, он так дрался ногами, что чуть не разбил им нос. Завязалась такая свалка, что Робинзон, быстро превратившийся в старшего брата Андрея, перескочил через стулья и объяснил, что если Ипполит не даст себя сжарить, то он немедленно выгонит его из игры, если же, напротив, — он будет съеден, то никто не помешает ему продолжать играть, так как теперь его имя Боевое перо, ну, Боевое перо и съедят, а он будет потом продолжать играть под названием Змеиный зуб, и это будет он же, но совсем другой дикий, который приедет с новыми лодками и начнёт настоящую войну против Робинзона.
Этим объяснением было всё кончено: Ипполит покорился своей участи, Робинзон снова мирно гулял по полю с козочкой, которая весело блеяла. Игра шла дальше: Федя был уже Пятницей, растерзанное, помятое Боевое перо, т. е. Ипполит, был съеден, дети долго и громко чавкали, а он в то время ушёл от них и затем приехал обратно, верхом на стуле, объявляя, что к ним приплыл на помощь Змеиный зуб, и вся партия дикарей, вооружённая палками и копьями, бросилась вперёд и вступила в борьбу с поселившимся на острове Робинзоном; завязалась страшная схватка, имущество Робинзона было расхищено, палатка разнесена, и наконец, всё действие сосредоточилось на козе: это была самая ценная добыча; Робинзон отбивал её и уносил, прикрывая своим телом, Пятница-Федя помогал ему, но, не успевая на своих толстых, коротких ножках за быстрым шагом своего повелителя, бедный Пятница только цеплялся за бока и хвост, отчего в руках его оставались клочки белой шкурки; Евгеша и Викторушка с криками преследовали Робинзона, стараясь отнять добычу; Ипполит вертелся под животом у козы и наконец из-под низу умудрился захватить её за рога; Саша тянул за задние ноги, а Надя, ничего не видя, с чалмой на голове, закрывавшей ей пол-лица и залезавшей кистями в рот, с ружьём в руках, всё бежала куда-то вперёд, кричала, командовала, влезала на стулья, скатывалась с опрокинутого дивана, пока, наконец едва дыша, уселась на пол, сбросила чалму с головы и… увидела — шесть мальчиков, державших каждый в руках по куску козы.
