Дмитрий Санин - Сбоник короткой прозы Дмитрия Санина
Пак! Пак! — отвратительно резко хлопнули два выстрела, и Петя, инстинктивно пригнувшись, пулей влетел за угол. «Я ничего не видел!» — метнулась паническая мысль, и тут же, следом: «Бедный Матвеич…» Петя остановился, сдерживая дрожь в коленях, машинально полез за сигаретой, и тут — пак! — донёсся ещё выстрел. «Контрольный…» — с бессильной липкой тоской понял Петя, нервно отшвырнул незажжённую сигарету, и помчался галопом дальше, не чуя ног, тихонько подвывая от ужаса — и не замечая этого. — «Бедный дед… Надо же соображать, с кем связываешься…»
…От помойки Петя возвращался по другой стороне улицы. Сердце тяжело прыгало. Но не будет же он поджидать, верно?.. Поравнявшись со злополучным двориком, Петя осторожно покосился направо и остановился от удивления. Подошёл поближе.
Обе решётки — и на входе, и на выходе из дворика — валялась, покорёженные, словно через них пронёсся бронетранспортер. Посреди дворика стоял чёрный «ауди», от него к поваленной решётке тянулся буксирный трос. Лобовое стекло «ауди» пошло трещинами, а на капоте имелись большие вмятины, словно били неким тупым предметом, размером с человеческую голову…
Возле «ауди» на снегу сидел её хозяин, холёный бизнесмен. Бизнесмен бессмысленно смотрел сквозь Петю. Пальто его было вываляно в снегу, пуговицы оборваны, на покатом лбу краснели две свежие шишки. Руками бизнесмен держался за волосы — трагически, с таким видом, словно ему, как минимум, выстрелили жаканом в голову, и требуется удержать растекающиеся остатки до прихода судмедэкспертов.
— Вы должны засвидетельствовать… — обрадованно забормотал бизнесмен бабьим голосом, заметив Петю. — Вызывайте милицию! Частную собственность… И резинострел отнял! Мы его посадим!
Он тихонько застонал — раненым зверем, вторые сутки сидящим в капкане.
— Я ничего не знаю! — нервно отрезал Петя, и торопливо пошёл домой, от всей души надеясь, что его не узнают в глухом капюшоне.
«Вот ведь козёл Матвеич! Подумаешь — решётки ему мешают!» — думал он на ходу. — «Зато теперь у нас — свобода! Выбирай, что хочешь. Хочешь — селись в центре, в приватных двориках за решётками. Хочешь — в новостройке. Люди могут делать, что раньше нельзя было. Это называется свобода. А Матвеич — безнадёжный совок. Так в себе раба и не преодолел… Раб!»
И ходит свободный Петя, что показательно, между решётками, за которые его больше не пускают. Покорно ходит, безропотно — ибо шаг влево, шаг вправо с улицы теперь невозможны. Потому как теперь свобода. А раньше, когда не было решёток, и всякий ходил где хотел — свободы не было, известное дело.
Вот такой свободный человек — в свободном мире, тесно огороженном решётками.
***
Это самая первая история, рассказанная мне Василием. Окончив рассказ, Василий смерил меня равнодушными жёлтыми глазами, и занялся вылизыванием лапы.
— Это ты к чему?.. — осторожно спросил я. Я и сейчас–то побаиваюсь Василия — а тогда…
— А ни к чему, — фыркнул Василий. Он прекратил надраивать лапу, и пристально посмотрел на меня, забыв убрать кончик языка. Глаза его полыхнули зелёными фарами. — Тебе разве неинтересно?
— Интересно, — горячо признался я. — Мне очень интересны современные люди…
— Разве тебе неинтересно, что со всеми происходит — в том числе с тобой?
Я, совсем в смятении, всплеснул руками.
— Дай ещё пожрать, — пригасил взгляд Василий, — да пойду я, пожалуй… Пусть это будет моей благодарностью.
— Значит, в следующий раз тоже что–нибудь расскажешь?
Василий промолчал. Он немного вредный: никогда не ответит на ненужный, по его мнению, вопрос.
И я пошёл к холодильнику.
О том, кто такой Василий, и почему он бывший кот — в другой раз…
— — — — — — — -
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: ЗДРАВСТВУЙ, ВАСИЛИЙ!
Знаете, как свора собак играет с котом? Это очень весёлая забава. Командная игра, развивающая дух товарищества, чувство собачьего локтя, и всё такое… Для начала находится зазевавшийся кот. Кота обступают, постепенно сжимая хоровод. Тут главное — делать это игриво, дружелюбно, чтобы не спровоцировать кота немедленно начать дорого продавать жизнь. Жертве всегда надо оставлять надежду. Кот пока танцует, вертится, выгнув спину — и горе тому кто подставит морду под его восемнадцать когтей. Пёс без глаз не жилец. Но спереди никто и не нападает, дураков нет — спереди только отвлекают. Подонок Дик, например, это умеет делать просто виртуозно. Талант. Яростно наморщив морду, остервенело рявкнув — чтобы аж слюна брызнула для убедительности — делает ложный выпад, и кот совершает последнюю в жизни ошибку: бросается на Дика. Тогда Гадёныш Фоша мгновенным броском хватает кота за хребет — и начинается весёлый волейбол. Девяти кошачьих жизней хватит на всех, всем достанется живого котика…
Вот и сейчас Подонок выходит на свой коронный номер. Гадёныш уже сзади, кот уже заподозрил Подонка… Дурашка… Шаг… Ещё шаг… Пора! Х–х–гав–в!!! ТРАХ!!! Посыпались искры, ошалевшего Фошу отшвырнуло на пару метров, Дик завизжал и кубарем покатился. Завоняло собачьим ужасом и палёной шерстью.
В отличие от людей, собаки соображают быстро: уже через три секунды стаи во дворе не было, только мелькнул облезлый хвост Дика, забегающего за угол последним. Взлохмаченный кот проводил их горящим недобрым взглядом и распрямил спину. Стоящая дыбом серая шерсть его постепенно разглаживалась. Обошлось… Сейчас бы ещё мягкие бабушкины руки погладили… И поесть бы… Есть, есть–то как хочется! Логисты, где вы?! Бабушка бы уже пару хвостов минтая дала… Бабушка Татьяна Елисеевна…
Но бабушки больше не было в его жизни. Бабушка навсегда осталась за чертой одного недоброго весеннего утра, когда пьяный от шального солнца Василий решил рискнуть и перебежать дорогу. Не было никаких гудков, никакого визга тормозов… Его накрыло, ударило, перевернуло несколько раз, он приземлился на все четыре, секунду постоял, удивлённо глядя на непривычно кривую лапу и на удаляющуюся машину, потом мучительно кашлянул на асфальт красным и забился в тоскливой смертной судороге. Мир исчез, наступила полная темнота. А потом и темнота исчезла.
Но исчезло не всё. Время не исчезло… Оно ещё где–то призрачно существовало. Еле ощутимо трепыхалось — словно дрожащая паутинка колышет воздух из угла комнаты — бледно, замирая… Складывалось в секунды, минуты, часы небытия…
Время прошло — и в конце его вдруг появилось слово. Слово встало, заполнило собой всё, оно стало миром, Вселенной, оно значило, оно было тёплым, ярким, оно БЫЛО! Слово было: ВЕЛИКАЯ. Затем было другое слово: БАСТЕТ.
Великая Бастет! Удивительно, как много смысла имели эти слова… Великая — это сущность женского рода, непостижимая, перед которой преклоняются… А Бастет — это вовсе не сброшенная со стеллажа статуэтка хорошенькой кошечки, за которую Василию надрали уши, а несравненная богиня… Как много слов потянулось, как много смысла! Великая Бастет, я жив! Под правым боком ощущалось что–то тёплое и мягкое, кругом раздавалось еле слышное гудение. Сильно пахло — чем–то неживым. И кто–то живой был рядом. Василий приоткрыл глаза. Он лежал на процедурном столе, освещённый ярким синим светом. Рядом, за границей света, стояли двое — Добрый и Вежливый. Они ждали его.
От Доброго отделилась мысль и раскрылась внутри Василия. Это не было видно зрением, это просто ощущалось.
— Здравствуйте, Василий! Как Вы себя чувствуете?
— Спасибо… Спасибо… Спасибо… — мысли входили в Доброго и Вежливого, они в ответ ласково кивали.
— Вы будете теперь наблюдать.
Так Василий стал наблюдателем. Отныне у него была новая жизнь — и она ему уже не принадлежала. Его кошачий мозг усилили, разогнали, научили мыслить, в него поместили массу нужных и ненужных наблюдателю сведений… Сколько видов разумных существ живёт на Земле (три, не считая одного разумного кота — наземные, подводные и пернатые; плюс ещё один полудикий вид пернатых, паре представителей которого Василию в своё время доводилось пускать эти самые перья)… Какие типы цивилизаций имеются вообще и на Земле в частности (на Земле одна техногенная и две этико–иерархических)… Как летает тарелка (до безобразия просто, и как это только авиаконструкторы до сих пор не догадались — дисковидный несущий фюзеляж стабилизируется вращением, самая обыкновенная фрисби)… Как добывать информацию и как с ней работать… И ещё терабайты всяких «сколько», «как» и «что». Великая Бастет, не сведения эти, в конце концов, важны — ведь они же жизнь вернули ему! Жизнь! Уже только за это он был им благодарен и обязан до гроба. Вернее, до полной выработки ресурса. А бабушку Татьяну Елисеевну нужно было забыть, бабушка осталась далеко от Питера — в Опочке. И маму забыть, и папу, и ябеду Катюшку, и восемь томов Конан–Дойля, и сытную жизнь ленивого любимчика…
Да, сытная жизнь закончилась. С едой дело обстояло неважно. Красть — нельзя. Охотиться на грызунов — тратить драгоценное наблюдательное время; да и опасно для здоровья. Не в магазин же идти, золото отоваривать? Логистов было всего двое, и они тоже были заняты в работах на пределе возможностей, и не могли они три раза в день приносить еду… Оставляли в условленных местах, и не всегда было время до этих мест добраться, и не всегда еда там дожидалась Василия… Сегодня, например, его объел хозяин чердака, рыжий Митька. Всё сожрал, весь суточный запас, и на радостях наоставлял вокруг своих торжествующих меток, паразит… И как он только тайник унюхал?
