Лев Кузьмин - Осенью, при солнышке
— Забеги, поймай его… Плюха тут нигде не видно. Котёнок и тот его не боится. Плюх спрятался.
— Мало ли что, спрятался… Сейчас спрятался, а потом выскочит, — не согласилась Таня. — Нет уж, если забегать кому первому, так это тебе. Плюх всё-таки не мой, а твой. Ты его придумала, ты и забегай. А я, в случае чего, стану тебя спасать.
И Дашутка прижмурила глаза, набрала воздуху, совершенно как в омут кинулась в прохладный предбанник.
Из предбанника проскочила к скамье, к светлому оконцу, и пушистый котёнок, не успев мяукнуть, очутился у неё на руках.
На волю Дашутка вылетела ещё стремительней. Сверкая и хлопая голенищами резиновых сапог, прижимая к себе котёнка, она понеслась прямо по грядкам к избе, а Таня бежала рядом и всё приговаривала:
— Ой, не упади! Ой, только не выпусти!
Дома они котёнка стали наперебой угощать.
Таня положила перед ним на пол кусок творожной ватрушки. Он кусок умял, но когда Таня хотела его погладить, то он спину выгнул, сердито напыжился и отошёл в сторону.
Дашутка сбегала на кухню, принесла в блюдце молока.
Котёнок вылакал и это угощение, но от Дашутки тоже отвернулся.
Он не стал на неё смотреть и тогда, когда маленькая Дашутка принялась разговаривать с ним так же ласково, как ласково на своей работе разговаривает с коровами мать:
— Ну что-о ж ты… Ну что-о… Ну, погляди на меня! Ну, помурлычь… Мы-то ведь для тебя стараемся, мы-то ведь тебя очень любим! Даже к Плюху из-за тебя не побоялись войти, а ты всё сердишься на нас… Эх ты, Сердиткин! Эх ты, Хмуркин! Эх ты, Гордей Гордеевич…
И вдруг Дашутка замерла, уставилась на Таню:
— Слушай! А ведь его Гордеем можно назвать. Это имя ему подходит, и оно самое настоящее.
— Верно! — засмеялась Таня. — Он Гордей и есть. И пускай у всех коты — Васьки, а у нас будет — Гордей! Важный-преважный, белогрудый, палевый — ни у кого такого нет!
И тут котёнок уселся, голову поднял, этак бочком изумрудным глазком глянул на Дашутку, глянул на Таню, повёл чинно усишками, в которых застряла белая капля молока, и — замурлыкал!
Имя Гордей ему, видно, очень и очень понравилось.
Художник А. Борисенко