Роза Лагеркранц - Апрель! Апрель!
— Одну тетрадку отведем под важные дела! — прошептал Магнус Самюэлю Элиасу.
— А какие дела важные? — спросил Самюэль Элиас.
На перемене Магнус объяснил ему:
— Важно то, что секретно.
— Но я не знаю ничего секретного, — вздохнул Самюэль Элиас.
— А ты разузнай что-нибудь!
С тех пор Самюэль Элиас мучается со своей тетрадкой. Грызет карандаш и гадает, что написано у Магнуса. Какими такими тайнами и секретами наполнена его голова?
— А про что должно говориться в этих секретах? — пытается он выяснить, но тут уже Магнус вздыхает.
— Сам соображай.
— Ну, скажи хоть что-нибудь!
— Можно про преступления, — говорит Магнус. — Или про чудовищ. — Он поднимает свою знаменитую подвижную бровь и добавляет: — Про чудовищ очень здорово!
— Про каких таких чудовищ?
— Про каких хочешь!
— Можешь ты описать какое-нибудь?!
— Ну, возьми такое, которое сосет кровь у человека. Сосет кровь через трубочку, а еще у него глаза не закрываются, всегда открыты. А изо рта справа капает кровь, все время капает. Да ты прочти книжку, которая называется «Чудовище на острове».
Но Самюэль Элиас боится чудовищ, он даже привидений не любит. Магнус его не понимает.
— Кто же боится чудовищ! — говорит он. — Нужно только помнить, что сказать, когда встретишь чудовище, вот: «Берегись, не то как врежу!» Или: «Катись отсюда колбасой!»
Еще он говорит, что чудовища нападают только на тех, кто их боится, а больше Магнус не желает ничего рассказывать про свои секреты. К тому же ему срочно надо домой, чтобы записать одну тайну, и он исчезает вместе со своей тетрадкой. А Самюэль Элиас стоит на улице и размышляет: что, если какое-нибудь чудовище почувствует, что он боится, и нападет на него? Вечером в темноте, когда Самюэль Элиас один дома, плюхнется к нему на кровать, кувырнется через него, потом уляжется с ним рядом на подушке и давай сосать через трубочку кровь из его руки!
День рождения
В конце января у Самюэля Элиаса день рождения. Ему исполняется восемь лет. Чего он себе желает? Известно чего: ему нужен секрет. Мама и папа переглядываются. А может быть, что-нибудь еще? Например, альбом для марок? Нет, альбомов ему не надо. Может быть, книжку какую-нибудь? На что Самюэлю Элиасу книжка? У него есть своя заветная тетрадка! По лицу папы видно, что он озабочен. Тогда Самюэль Элиас говорит, что ему очень нужен альбом для марок. Говорит так, чтобы папу не мучали заботы.
И вот наступает день рождения. В такой день положено делать вид, будто ты спишь, когда мама и папа утром входят с подносом, а на подносе торт, а на торте марципаном выведено: «Самюэль Элиас 8 лет». Надо протереть глаза, и сделать удивленное лицо, и прикинуться, будто ты забыл, какое сегодня число. Самюэль Элиас всегда так делает, потому что его папа такой чувствительный. Вдруг он жутко расстроится, если Самюэль Элиас не будет рад альбому для марок и детской карточной колоде!
— Хочешь, сыграем! — предлагает Самюэль Элиас, и они играют в карты, сидя на кровати.
— Пап, — говорит Самюэль Элиас после того, как дал папе выиграть два кона, — вы сегодня вечером будете дома?
Папа качает головой:
— Нет, дружок, мы заняты в театре.
Входит мама и говорит, что Самюэль Элиас может, если хочет, пригласить к себе друзей после школы.
— Магнуса? — спрашивает Самюэль Элиас.
— Магнуса и еще несколько человек, если хочешь.
— Ладно, пускай Макаронин придет, — бурчит он.
— Ее так зовут?
— А как же еще?
— Больше никого не пригласишь?
— Может, позвать еще Пера-Улу? И Тюлле? — воинственно говорит Самюэль Элиас.
— Ну, хотя бы их, — осторожно отвечает мама.
— Нет уж, их я ни за что на свете не позову!
Он уже раздумал, совсем не хочет праздновать свой день рождения. Слишком это хлопотное дело, если разобраться.
— Тогда я приглашу кого-нибудь из своих друзей, — говорит мама.
— Так ведь это не твой день рождения!
— Не мой, а все-таки и мой немножко! Ведь ты родился у меня восемь лет назад.
— Вот-вот — я! Вдруг родился бы кто-нибудь другой! А тебе было очень интересно?
— Интересно?
— Ну да! Или только больно?
— Сначала было только больно, потом вся боль кончилась, а потом… потом смотрю, откуда ни возьмись, ты лежишь живой у меня на руке.
— Еще, — просит Самюэль Элиас, — расскажи еще!
— И мне даже было как-то странно, что ты вдруг есть на свете. Ведь прежде тебя не было по-настоящему, только в животе у меня, а до того и вовсе не было. Не понимаю, как мы жили, пока ты не появился, что мы делали без тебя!
Самюэль Элиас тоже не понимает, что они делали без него.
— Еще! — требует он. — Рассказывай дальше!
— А еще я помню твой запах, такой любопытный запах!
— Приятный или неприятный?
— Очень приятный! И необычный!
— Это хорошо!
Самюэль Элиас задумывается. Надо же было так случиться, что родился именно он! А у мамы Магнуса родился именно Магнус, а не кто-то другой! Это очень удачно вышло, потому что мама Магнуса не смогла бы ужиться ни с каким другим ребенком. Например, с Самюэлем Элиасом, не говоря уже про Пера-Улу!
В школе одноклассники поздравляют Самюэля Элиаса. Все встают и кричат «ура!», а он сидит красный как рак и ждет, хоть бы это поскорее кончилось, но тут учительница запевает «Живи и здравствуй!», и все подхватывают.
И никто не дарит Самюэлю Элиасу секретов. Один раз ему почти удается заглянуть через плечо Магнуса в его тетрадку, но Магнус все видит и кричит:
— Нечего подглядывать!
Остается только добывать секреты самому…
А после обеда приходит мамина гостья. Ее зовут Катарина, и по виду ее сразу не скажешь, взрослая она уже или еще девочка. Вообще-то она медицинская сестра, но сейчас не работает. В руках у Катарины цветок и какой-то сверток. Цветок она дарит Самюэлю Элиасу — настоящая роза! — а сверток оставляет себе и достает из него почти новорожденного малыша.
— Это взаправду твой малыш? — спрашивает Самюэль Элиас.
— Конечно, мой, — отвечает Катарина, сияя от счастья. — Только мой и больше ничей.
— Можно мне подержать его?
Катарина боится, но все же кладет запеленатого малыша на руки Самюэля Элиаса, и он стоит как вкопанный, судорожно сжимая живой комочек.
— Не уронишь?
Но Самюэль Элиас так занят ответственным делом, что ему некогда отвечать.
Потом малыша кладут на одеяло на полу, и мама подает кофе с тортом.
— Скажи мне какой-нибудь секрет, Катарина! — просит Самюэль Элиас, но в это время мама приносит с кухни кашку для малыша, и его начинают кормить.
Потом они едят торт, сидя на диване, и Самюэль Элиас сидит между мамой и Катариной, и ему очень уютно в окружении джемперов и рук, от которых пахнет одеколоном. Мама и Катарина вспоминают, как они были маленькими и без конца проказничали, и чем больше мама рассказывает, тем больше Самюэль Элиас смеется — смеется так, что даже подпрыгивает на диване. А Катарина, насмеявшись, вдруг начинает плакать, и выясняется, что ей нужен такой человек, которому и она будет по-настоящему нужна.
Тут Самюэль Элиас вдруг вспоминает о своей тетрадке, бежит к себе, отыскивает ее и пишет:
КАТАРИНЕ НУЖНО ЧТОБЫ ОНА БЫЛА КОМУ-ТО НУЖНА
День рождения, вечером
Вечером все, как обычно. Приходит домой папа, они обедают, потом папа с мамой собираются на работу в театр.
— Вы не можете остаться дома? — вырывается у Самюэля Элиаса, хотя он дал себе слово не говорить таких вещей.
Ну вот, папа сразу расстроился!
— Ты представляешь себе, что будет в театре, если мама не придет? — спрашивает он Самюэля Элиаса. — Ведь тогда герой не получит в конце свою невесту.
— Разве он не может получить ее в какой-нибудь другой вечер?
Нет, им никак нельзя оставаться дома. Они собирают свои бумаги и прочие вещи, и Самюэль Элиас уныло стоит на пороге, и мама гладит его по голове.
— Ты ведь совсем большой, — говорит она. — Тебе уже восемь лет!
Конечно, только маленькие дети боятся быть одни дома.
— Ты совсем большой, — повторяет мама. — Можешь подняться к Хокану Ульссону, если тебе будет страшно!
— И вовсе мне не будет страшно!
Мама снова гладит его по голове.
— Что ты меня все гладишь? — сердито говорит он.
— Потому что я очень люблю своего Самюэля Элиаса! — медленно произносит мама.
— Ты только любить и умеешь! — угрюмо говорит Самюэль Элиас, идет в свою комнату и хлопает дверью.
Они заглядывают к нему четыре раза, потом уходят.
Самюэль Элиас раздевается, умывается, надевает пижаму, затем включает телевизор. Показывают про войну, непрерывно гремят выстрелы. Один целится в другого из пистолета — «бабах!», и человек, который только что был живой, падает на землю мертвый. Навсегда мертвый, он больше никогда не будет жить. Самюэль Элиас подходит к телевизору и убирает звук. Следующий, в кого стреляют, все равно падает замертво, хотя выстрела не было слышно. Самюэль Элиас снова подходит к телевизору и выключает его совсем. Направляясь к кровати, он старается ни о чем таком не думать, но все равно последний отрезок одолевает бегом и бросается на кровать с колотящимся сердцем.
