Леонид Колосов - Незнакомец в черной сутане
В партизанских отрядах сражалось много иностранцев, большей частью это были бежавшие из гитлеровских лагерей военнопленные. Как пишут в своих воспоминаниях итальянские партизаны, лучшими бойцами были советские граждане. Не случайно первым партизаном-иностранцем, награжденным высшей итальянской военной наградой — Золотой медалью, стал русский Федор Полетаев, кузнец из Рязанской области. Он погиб в феврале 1945 года и похоронен на кладбище Стальено в Генуе. На его могиле всегда лежат свежие цветы — знак памяти и признательности итальянцев.
В апреле 1945 года, когда Советская Армия вошла в Берлин, итальянские патриоты подняли восстание. Они освободили главные города Италии до того, как к ним подошли англо-американские дивизии. Муссолини пытался бежать в Германию, переодевшись в форму немецкого солдата. Недалеко от озера Комо он был пойман итальянскими партизанами и расстрелян по приговору народного трибунала. Так закончилась вооруженная борьба итальянского народа против фашизма, длившаяся почти два года.
Главные события тех лет происходили в Северной Италии, где сконцентрирована большая часть промышленности страны. Именно здесь находилось наибольшее число партизанских отрядов, и их действия поддерживались выступлениями рабочих на предприятиях. Иная обстановка сложилась в столице Италии — Риме. Дело в том, что в сентябре 1943 года, когда началась немецкая оккупация, Рим был объявлен «открытым городом». Немецкое командование обязалось не вводить в город свои войска, а итальянские власти должны были обеспечить общественный порядок и безопасность германских вооруженных сил. Но подписав соглашение об «открытом городе», гитлеровские власти вовсе не думали соблюдать условия договора. В Рим вошли немецкие войска и установили в нем такой же жестокий режим оккупации, как и на всей остальной территории Италии.
Патриоты ответили на это вооруженной борьбой. Протекала она в гораздо более сложных условиях, чем в других городах Италии. Против боевых действий в Вечном городе выступали представители буржуазных партий, доказывавшие, что нельзя ожесточать гитлеровцев. Того же добивались представители католической церкви, осуждавшие «безрассудные действия, направленные против законных властей». Несмотря на это, римские коммунисты совершили немало боевых налетов, держа гитлеровский гарнизон в постоянном напряжении. Одной из самых успешных операций был взрыв бомбы в самом центре города, на улице Разелла. 32 эсэсовца из проходившей по улице колонны были убиты наповал. Гитлер приказал пресечь движение Сопротивления в Риме и для устрашения населения расстрелять по 10 итальянцев за каждого из убитых эсэсовцев. Эта расправа, происходившая в Ардеатинских пещерах на окраине Рима, была одной из самых кровавых в Италии. Вместе с антифашистами в Ардеатинских пещерах погибло много людей, не имевших к Сопротивлению никакого отношения. Несмотря на жестокий террор, борьба в Риме продолжалась до тех пор, пока гитлеровцы не оставили его при подходе англо-американской армии в июне 1944 года. На улицах города находили трупы убитых эсэсовцев, рвались по ночам склады с боеприпасами на римских окраинах, с каждой неделей росло число дерзких побегов военнопленных из концлагерей.
Фашистская контрразведка буквально с ног сбилась в тщетной попытке напасть на след партизан. Гитлеровцам было известно, что в состав группы входят русские военнопленные — советские офицеры и солдаты, бежавшие из лагерей, — что они тесно связаны с представителями итальянского Сопротивления и выполняют задания его штаба. Гитлеровцы мобилизовали всех своих агентов, расклеили по городу объявления с обещанием баснословной суммы тем, кто поможет поймать партизан, но все было напрасно…
Об одной из групп русских партизан, получившей название «русского подполья», рассказывает эта книга, автор которой много лет прожил в Италии и был знаком с некоторыми из участников римского Сопротивления. Автор изменил имена большинства своих героев и сместил по времени некоторые события, которые тем не менее основаны на действительных фактах.
Г. С. Филатов
доктор исторических наук
Глава I
ГЕСТАПО ИЩЕТ ПАРТИЗАН
В последнее воскресенье декабря 1943 года в Риме шел дождь. Он начался еще накануне вечером, барабанил по крышам всю ночь и не затих к утру. Подполковник Эрих Капплер проснулся с ужасной головной болью. Вчерашний «дружеский ужин», затянувшийся далеко за полночь, напоминал о себе самым откровенным образом. Подполковник потянулся к ночному столику, выдернул из смятой пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и с отвращением закурил. Монотонный шум дождя раздражал и не давал сосредоточиться. Капплер включил радиоприемник, покрутил ручку. Сквозь шум и писк радиопомех прорвался чистый женский голос. Он пел песенку о прекрасном Риме и его голубом небе…
— Доннерветтер! Ничего себе голубое небо!
Вставать подполковнику не хотелось. Настроение было отвратительное. Нет, не только вчерашняя попойка тому причиной. В последнее время плохо стали идти дела у специального отдела гестапо при военной немецкой комендатуре, который возглавлял Капплер. Вчера по случаю «святой» субботы комендант Рима полковник Эберхард фон Маккензен целый час держал его «на ковре» и разносил на чем свет стоит. Этот индюк позволил себе даже угрожать ему Восточным фронтом, ему, Эриху Капплеру, кавалеру нескольких железных крестов, отличившемуся во французской кампании.
— Ах, Париж, Париж…
Подполковник зажмурился. Перед его глазами всплыла незабываемая картина: Триумфальная арка и проходящие рядом с нею отборные эсэсовские части. Казалось, «странная война», которую вели французские генералы почти без выстрелов и сопротивления, и останется «странной». Поначалу оно так и было. Парижская «ночная жизнь», дешевое шампанское и грациозные парижанки заставляли забыть о том, что где-то гремят выстрелы. Но вскоре все изменилось. Парижане словно осатанели — начали стрелять с чердаков и из темных парадных. Начальство Капплера выразило недовольство его работой, хотя вешал и расстреливал он даже за самую малость, не отступая от инструкции и «средненемецких норм»: за одного убитого немецкого солдата — десять французов, за офицера и того больше. Впрочем, дело было не в работе, а в интригах. Кто-то из «верхов» захотел продвинуть своего родственника на место Эриха и его быстренько перебросили в Рим. Конечно, не так уж плохо. Некоторые коллеги вообще оказались на Восточном фронте. В Риме сначала тоже было не очень хлопотно. «Открытый» город, золотистое «Фраскати», напоминавшее по вкусу белое рейнское вино, черноволосые римлянки… А потом — о дьявол! — опять та же история, что и в Париже.
Подполковник открыл глаза. Новый приступ мигрени заставил его поморщиться и крепко выругаться. Мысли вернулись к текущим событиям.
«Конечно, Маккензен в чем-то прав. Больше четырех месяцев в Риме действует подпольная партизанская группа, которая взрывает склады, убивает офицеров вермахта, и я со своим отделом ничего не могу сделать. Партизаны не оставляют никаких следов! Словно привидения из страшной сказки: появляются, стреляют, взрывают, поджигают и как будто бы проваливаются сквозь землю. Не помогает и агентура. Впрочем, разве это агенты? Паршивые макаронники! Умеют только клянчить деньги и сигареты, а дела не делают. Навербовали черт знает кого! Одна „Орхидея“ что стоит! „Орхидея“! Надо же было дать такую кличку старой ведьме, торгующей в своей дыре разбавленным вином и краденым барахлом. Впрочем, она-то еще ничего. Все-таки сумела кое-что пронюхать! Узнала, что в группе действуют сбежавшие из концлагерей русские военнопленные, которыми руководит какой-то „Серебряный“… А какой толк от того, что „Серебряный“? По всему городу развесили объявления: „Русская банда! За голову каждого — триста тысяч лир!“ Никакого эффекта! А тут последние события, одно загадочнее другого…»
Печальный ход мыслей подполковника прервали продолжительные телефонные звонки. Телефон стоял в передней. Морщась от боли, которая, казалось, раскалывает голову пополам, Капплер сунул ноги в шлепанцы, набросил на плечи мохнатый халат и, волоча простреленную партизанской пулей ногу, направился в переднюю. В трубке зазвучал картавый голос дежурного по комендатуре:
— Господин подполковник, господин комендант приказал явиться в комендатуру на совещание в двенадцать ноль-ноль. Совещание будет проводить специальный уполномоченный ставки майор Отто Хенке.
Вот этого-то совещания больше всего на свете не хотел Капплер. Майор Хенке, приземистый, с жабьим лицом шатен, прибыл в Рим из берлинской ставки гестапо расследовать три загадочных случая.
Первое происшествие случилось около двух месяцев тому назад. Ночью в комендатуру позвонили из полицейского участка на Тибуртине — грязной римской окраины. Полиция сообщила, что ею обнаружены два немецких офицера, один из которых убит наповал, а другой тяжело ранен. Капплер примчался на место происшествия вместе со своими помощниками. И убитый и тот, который умер через час, оказались офицерами абвера[1] прибывшими из Берлина. После короткой остановки в Риме они должны были лететь в Африку— в расположение армии Роммеля. Тот, который еще был жив, успел пробормотать, что в них стрелял эсэсовский майор, с которым они познакомились в траттории «У Джино».
