Наталья Городецкая - Не надо бояться
Алеша покосился на родителей и вытер ладошкой рот. Губы были липкими. Сколько же он съел? С клубничным вареньем, с черничным, с черносмородиновым и яблочным, со сметаной и сахаром, с липовым медом и цветочным…
Алеша почувствовал, что у него слипаются глаза. Голова стала тяжелой и упрямо клонилась на грудь.
Алеша устал с ней бороться. Голоса звучали все глуше и глуше.
— Э, братец! Да ты совсем спишь, — откуда-то издалека донесся папин голос.
Сильные руки подняли Алешу и понесли куда-то мимо белой русской печки, мимо резного буфета, мимо пожелтевших фотографий на стене, мимо ситцевых занавесок в цветочек, отделяющих горницу от спальни.
Одна из занавесок легко коснулась Алешиного лица. И наконец Алеша опустился на что-то восхитительно мягкое.
«Перина, бабулина перина…» — успел подумать Алеша, прежде чем провалиться в сон.
Прабабушка раздела Алешу и укрыла стеганным лоскутным одеялом. Она знала, что, просыпаясь, Алеша любит разглядывать разноцветные кусочки ткани.
Перекрестив мальчика, прабабушка долго читала молитвы, глядя на его разрумянившееся личико.
Алеша проснулся от солнечного луча, падавшего ему на лицо из щели в ставнях.
Он выбрался из-под одеяла, спрыгнул на пол и пошлепал босыми ногами по ярко-рыжему, покрашенному масляной краской полу.
В горнице было сумрачно и прохладно.
Родители еще спали. Дедушка громко похрапывал, заглушая тиканье часов-ходиков.
Алеша осторожно приоткрыл дверь и выскользнул в сени.
На старом низеньком стуле с отпиленными наполовину ножками стояло ведро. Алеша снял крышку и зачерпнул ковшиком воду.
Колодезная вода была студеной. У Алеши даже заломило зубы.
Крупные капли скатились по подбородку и упали на грудь. Алеша поежился.
Положив ковшик, вышел на крыльцо.
На нижней ступеньке сидела прабабушка. Она подперла рукой щеку и тихонько раскачивалась из стороны в сторону.
Перед ней на земле лежал Полкан. Он положил морду на лапы и, закрыв глаза, не то дремал, не то прислушивался к воркотне хозяйки.
Алеша спустился по ступенькам и сел рядом с прабабушкой.
— А ты ранняя пташка, — сказала старушка, отирая глаза краешком фартука. — Молодец! Кто рано встает, тому Бог дает.
— Что дает? — заинтересовался Алеша.
— А вот все это. — Прабабушка широко повела рукой. — И небо с облаками, и ветер, и деревья. Весь мир светлый дает. Видишь, какое сейчас солнышко. Теплое, заспанное.
— На него смотреть совсем не больно, — обрадовался Алеша. — А днем, стоит на минуточку взглянуть, перед глазами черный круг встает. И сразу ничегошеньки не видно! А какие красивые облака! Розовые! Полкан, Полкаша, просыпайся, соня! Самое интересное проспишь! Полкан!
Алеша потрепал собаку за загривок. Но Полкан и не подумал открыть глаза.
Прабабушка положила ладонь на плечо мальчугана.
— Не трудись понапрасну, Алешенька. Полкан не спит — он умер.
— Умер? — недоверчиво переспросил Алеша. — Что ты, бабуля! Полкан просто крепко спит.
— Нет, милый, он заснул вечным сном.
— Вечным сном? Ты ошибаешься, бабушка. Вот я принесу из холодильника кусочек колбаски, поднесу к его носу, тогда увидишь, Полкан мигом подскочит, как… — Алеша с улыбкой заглянул прабабушке в лицо и осекся.
— Нет, Алеша, — печально покачала головой старушка. — Наш старый друг больше никогда не проснется. И даже колбаса его не поднимет.
— А почему он умер?
— От старости. Вышел его срок жизни на земле. Думаю, он чувствовал приближение конца. Многие звери уходят от всех, чтобы встретить смерть в одиночестве. А Полкаша, наоборот, к крыльцу пришел. Поближе к хозяевам.
Алеша тихонько всхлипнул.
— Не плачь, милый. Полкан прожил долгую честную жизнь. И Бог ему послал легкую смерть. Он не мучился. Заснул — и не проснулся. Бери, Алешенька, лопату. Пойдем похороним его у березки.
Алеша помог прабабушке выкопать яму.
Они положили на дно широкую доску. Алеша обложил стенки могилы камнями.
Мертвый Полкан стал очень тяжелым. Вдвоем они с трудом перенесли пса к березе и опустили на доску.
— Бабушка Анна, — дрожащими губами пробормотал мальчик. — Как же мы засыплем Полкана землей? Ему будет тяжело. И он ничего не сможет увидеть!
Алеша склонился вниз и потеребил Полкана за лапу.
Мальчик надеялся, что Полкан весело взвизгнет и лизнет его в нос. Но лапа была тяжелая, словно каменная, и плохо слушалась.
Вскоре могилка была засыпана землей. Алеша положил в изголовье большой плоский камень, на котором написал куском красного кирпича: ПОЛКАН.
Надпись получилась немного неровной. Алеша только недавно научился писать печатными буквами.
Прабабушка соорудила из веток крест и воткнула его рядом с камнем. Потом они засыпали холмик желтыми одуванчиками.
От сока руки Алеши покрылись черными кружочками.
— Давай сделаем в земле дырочку и посмотрим: вдруг Полкан проснулся, и ему страшно, — предложил Алеша.
— Нет, Алешенька. Полкан не проснется.
— А завтра? Вдруг он проснется завтра? Мы посмотрим в дырочку и выкопаем его.
— И завтра он не проснется. Он ушел от нас навсегда. Полкан будет постепенно разлагаться и удобрять землю. Сейчас мы посадим рядом куст шиповника. И когда на шиповнике будут появляться плоды, мы будем знать, что это привет от Полкана. Ведь он удобряет землю, на которой получает соки куст. А весной, когда на березе появятся первые листочки, мы скажем: «Это Полкан посылает нам привет». Пройдет много-много лет, и от Полкана не останется даже косточек. Он станет землей. А береза и шиповник останутся и будут напоминать тебе, Алешенька, о старом верном друге.
— Бабуля, а ты когда-нибудь умрешь? — придерживая куст, чтобы он стоял ровно, задумчиво спросил Алеша.
— Да, милый, — ответила прабабушка просто.
— А я тоже умру?
— Все люди рано или поздно умирают. Каждому назначен свой срок на земле.
— А тебе не страшно умереть?
— Страшно, конечно.
Бабушка воткнула лопату в землю и принялась поливать посаженный куст шиповника из железной лейки.
— Хотя нет. — Бабушка поставила лейку и прижала Алешу к груди. — Мне не страшно. Я прожила долгую жизнь. Много видела хорошего и плохого. С малолетства трудилась и сейчас сложа руки не сижу.
Вырастила детей, внуков. Все они люди достойные. Никто о них худого слова не скажет.
Уже и правнучек появился, ты, Алешенька. С моим уходом род наш не прервется. Вон вас сколько на белом свете останется меня старую Анну в молитвах поминать.
Нет, мне не страшно перед Богом предстать.
— И верю я, Алешенька, что смерть — не конец. Смерть — как коридор, ведущий в новую жизнь. Мы оставим свои отслужившие тела на земле, а наши души уйдут в другой мир к Господу Богу.
Мне немного грустно оставлять наш мир. Грустно, что не смогу вот так расцеловать тебя в обе щечки. Что не понянчу твоих деток. Но надеюсь, Господь позволит мне полюбоваться на них с неба и порадоваться за тебя.
— Значит, ты будешь видеть меня, если умрешь? А я не смогу увидеть тебя?
— Я останусь в твоей памяти. И пока ты будешь помнить меня, пока будешь молиться обо мне, я буду жить рядом с тобой. Я буду приходить к тебе во снах. А потом, когда-нибудь, через много-много лет, мы встретимся с тобой у Господа.
— И все же я не хочу умирать, — сказал Алеша.
Он вспомнил о Полкане, который лежал в темной яме один-одинешенек.
Дни пролетали незаметно.
Алеша с утра до вечера был занят. Он с удовольствием помогал бабушке кормить кур.
Ему нравилось смотреть, как они бегут сломя голову, толкаясь и кудахча, едва он высыпает горсть зерна в кормушку.
Алеша попробовал доить корову.
Сначала у него ничего не получалось. Но Пеструха стояла смирно, а прабабушка Анна так терпеливо и ласково его поучала, что Алеша надоил целую кружку молока.
Он был очень горд.
В воскресенье в загончике появился маленький визгливый жилец.
Алеша с прабабушкой выбрали самого веселого поросенка. У него был задорный пятачок и хвостик пружинкой.
Правда, Алеше не пришлось тащить мешок за спиной. Папа вызвался свозить их с бабушкой на базар и даже принял активное участие в выборе поросенка.
Алеша в совершенстве освоил искусство полетов на «тарзанке».
Ему казалось, что еще чуть-чуть — и он взлетит до самой крыши. А безумные вращения не выдержал бы и летчик космонавт, проходящий предполетную подготовку.
