Вера и Марина Воробей - Сумасшедшие каникулы
Недоверие в глазах редактора сменилось явным интересом. Она углубил ась в текст перед собой. Тишину в комнате нарушал равномерный звук работающего компьютера.
— У тебя есть еще что-нибудь из написанного? — снова спросила редактор, снимая очки в тонкой металлической оправе.
— Да. Есть еще один рассказ. Называется «Шкатулка из красного дерева». Но он еще не готов, — торопливо добавила она.
— О чем он?
Лиза задумалась. Начала рассказывать, вначале сбивчиво, потом все более воодушевляясь.
— Однажды девушка зашла в букинистический магазин и увидела там книгу. Ей очень хотелось ее купить, потому что она много слышала об этой удивительной книге, но у нее не было с собой денег. Девушка побежала домой, а когда вернулась в магазин, то этой книги на прилавке не было — ее уже купили. Потом, много лет спустя, героиня получила в подарок на свой день рождения красивую шкатулку. Она пыталась открыть ее, но, сколько ни пробовала, у нее ничего не вышло. Тогда женщина успокоила себя тем, что эта шкатулка слишком хороша, чтобы в ней что-то хранить. Она поставила ее на полку и долгие годы восторгалась ее изящным узором и оригинальной формой. И вот однажды, уже будучи пожилой женщиной, она убиралась в квартире и нечаянно уронила драгоценную шкатулку. Та от удара раскрылась, и старушка увидела, что внутри лежит та самая книга, которую она так хотела прочитать в молодости… — Лиза посмотрела на Екатерину Михайловну.
Та сентиментально вздохнула:
— Скажи, в этом рассказе тоже будет завершающая фраза, нечто вроде морали?
— Думаю, да, — серьезно ответила Лиза.
— И как же она будет звучать?
— Я еще не решила, но смысл примерно такой: за красивой обложкой порой не видно содержания, — сказала Лиза и выжидающе замолчала.
— Что ж, Лиза Кукушкина. Ты мыслишь неординарно. Это приятно, и стиль у тебя есть свой, собственный. Правда, над ним еще нужно работать. Вот об этом мы сейчас и поговорим. Согласна?
— Согласна, — улыбнулась Лиза.
— Тебе интересно то, что ты делаешь?
Так начался их серьезный разговор, который длился около получаса.
— И последний вопрос на сегодня. Сколько тебе лет, Лиза?
— Пятнадцать, — честно призналась она.
— Это может внести некоторые сложности в наше сотрудничество, — заметила редактор, провожая ее до двери, — но думаю, что мы все уладим. Жду тебя с новым рассказом.
Лиза вошла в дамскую комнату, расположенную в конце коридора, не чуя под собой ног. Щеки ее пылали. Ей хотелось умыться ледяной водой, чтобы немного прийти в себя. Пять минут назад она искренне говорила о своих планах, делилась самым сокровенным с посторонним человеком, а ведь даже ее родители до сих пор не знали, что Лиза написала рассказ и отправила его в редакцию. Только Туся была посвящена в ее секреты до конца. Близкая подруга знала ее заветную мечту стать писательницей. Не журналисткой, а настоящей писательницей. Когда-нибудь настанет время, и Лиза напишет бестселлер века — настоящий роман. Она назовет его «Иллюзия любви».
Лиза с самого рождения была чувствительной, безнадежно романтичной мечтательницей, одаренной богатым воображением. Так уж случилось, что зимой оно сыграло с Лизой злую шутку: ей приснился сон, который внезапно обернулся явью. Во сне веснушчатый светловолосый незнакомец с голубыми — глазами куда-то звал ее, торопил… Она проснулась, удивленная реальностью сна. А буквально несколько часов спустя Лиза увидела этого незнакомца в школе. Им оказался практикант, будущий преподаватель литературы Михаил Юрьевич Сергеев. Лиза конечно же влюбилась в него, точнее не в него, а в ту иллюзию, которая возникла в ее воображении из волшебного сна и девичьей мечты. А потом случилось то, что и должно было случиться: она проснулась и осознала, что существует влюбленность и любовь. Влюбляться можно сколько угодно, а вот любить — только один раз и навсегда. Именно так Михаил Юрьевич любил Маргариту Николаевну, свою давнюю подругу, с которой вместе учился в школе и в институте, с которой вместе проходил практику у них в школе. Как только Лиза разобралась в этом, она запретила себе думать о Мише. После этого короткого романа, напоминавшего грустную сказку, она дала себе слово, что не станет больше искушать судьбу. Ей всего лишь пятнадцать, так стоит ли расстраиваться, что другие девчонки бегают на свидания, а она в это время пишет рассказы, и кажется неплохие, если ими заинтересовались в редакции.
Лиза зачерпнула прохладной воды, умылась. Стало легче. Жар спал. Нет! Что не говори, а жизнь прекрасна и удивительна и иногда преподносит такие сюрпризы от которых кругом идет голова!
«Надо записать эту мысль, может когда-нибудь пригодится», — подумала Лиза, улыбаясь.
3
— Марк! Родителей нет дома всего три дня, а в квартире уже все вверх дном! Я не собираюсь убирать за тобой, я тебе не при слуга!
— Ну вот! Не успеешь переступить порог отчего дома, как собственный брат накидывается на тебя с упреками, — возмутился Марк, но вместо того чтобы разозлиться — улыбнулся.
— Тоже мне, артист! Посмотри на себя!
Марк послушно уставился на брата.
— Очень смешно! — вышел тот из себя.
Но действительно смешно и никуда от этого не денешься! Марк не нуждался в зеркале, чтобы увидеть собственное лицо — достаточно было посмотреть на Кирилла. Так уж случилось, что они были братьями-близнецами, но Кирилл был старшим, потому что умудрился родиться на десять минут раньше Марка. Пожалуй, это был единственный раз, когда братец его обскакал.
Отличить шестнадцатилетних двойняшек друг от друга было практически невозможно, у обоих были темные слегка вьющиеся волосы, одинаковые классические стрижки, ярко зеленые глаза — от мамы и квадратные подбородки с ямочками, доставшиеся в наследство от папы. Братья были одного роста — метр семьдесят девять, носили одежду одного размера, но очень редко одевались одинаково.
Веселые и общительные, они пользовались авторитетом у одноклассников, но доставляли много хлопот своим родителям, поскольку ни разу не упускали случая достойно ответить на брошенный им вызов. Естественно, что в недавнем прошлом близнецы постоянно ходили с синяками и кровоподтеками — следами жарких футбольных сражений, падений с велосипедов и драк. На этом заканчивалось их внешнее сходство и начинались различия, которые помогали родственникам и друзьям не запутаться в них окончательно.
Кирилл смотрел на мир прямо и открыто в глазах же Марка постоянно вспыхивали лукавые, даже хитроватые, искорки. Кирилл не замечал своей привлекательной внешности — Марк всегда помнил, что он хорош собой, и весьма умело пользовался этим. Кирилл тяготел к точным наукам — Марк неплохо ладил с гуманитарными предметами. Кирилл серьезно и успешно занимался большим теннисом — Марк предпочитал плавание. Кирилл всегда носил часы — Марк считал, что точное время знать не обязательно. Кирилл терпеть не мог беспорядка — Марка же родители называли королем хаоса. Вот об этом сейчас и шла речь.
Марк обвел их с братом комнату критическим взглядом: не то что бы очень, но до «вверх дном» еще далеко. Так ему кажется, по крайней мере. Он поморщился:
— Ну, ты как всегда преувеличиваешь, начал он, но Кирилл его горячо перебил:
— Да? Загляни тогда в мой шкаф.
— Ты сам разрешил мне взять твою серую рубашку.
— Взять рубашку, а не устраивать черт знает что! В общем так, младший братец, или ты наведешь порядок в нашей общей комнате, или я выселю тебя в гостиную до приезда родителей, и пусть они сами разбираются с тобой, пригрозил Кирилл, резко развернувшись в вертящемся кресле.
— Ой, не гони волну, завтра возьмусь за пылесос, — пошел на попятную Марк.
Спать на неудобном диване до тех пор, пока родители не вернутся из Испании, куда они отправились отдыхать на две недели, не хотелось.
— А почему не сегодня? — настойчиво спросил Кирилл.
— Сегодня я занят по самую крышу.
— Знаю я все твои занятия.
— А поконкретнее?
— Пожалуйста, — тут же согласился Кирилл, проявив удивительную сговорчивость. — Девчонки, кино и бассейн — вот весь перечень неотложных мероприятий.
Словно в подтверждение его слов раздался телефонный звонок.
— Иди, все равно тебя потребуют.
— Почему меня? Может, это родители волнуются? — предположил Марк, мягко ступая по ковру.
— Они уже сделали контрольный звонок, — сообщил Кирилл, наблюдая, как брат снимает трубку.
— О! Галочка, давненько я тебя не слышал. Позавчера звонила? Надо же! «И дольше века длится день…»
Кирилл слушал, как Марк разговаривает по телефону, сложив руки на груди.
— Нет, я не могу, честное слово, не могу. Мне так жаль, но понимаешь… — Марк кивнул Кириллу на дверь, но тот упрямо покачал головой: «Ну уж нет, лишиться такого шоу! Ни за что!»
