Юз Алешковский - Два билета на электричку
Потом я спросил Петьку:
— Ну что, лоцман показал контролеру билет?
Петька сказал:
— Угу… смотри… там заваруха…
Налево от нас розовощекий старичок в белом костюме и в панаме что-то объяснял контролеру. Контролер пожимал плечами. Старичок громко, очень вежливо и твердо сказал:
— Я кристаллически честный человек. Я видел, как Толя подошел к кассе и взял билеты. Он положил их в карман. Поверьте мне. Я кристаллически честный человек. Толя, поищи еще раз.
Контролер спросил худощавого тонкогубого мальчика:
— Может, выронили, когда доставали платок?
Мальчик заныл: «Да-а-а» — и разревелся.
Старичок сказал:
— Безусловно, я заплачу штраф. Но дело не в этом. — Голос его задрожал, когда он обратился ко всем пассажирам. — Я кристаллически честный человек!
Я подумал: «Как это кристаллически?» А мальчик заревел еще громче. В этот момент Петька вскочил с места, подбежал к старичку и сказал:
— Вот ваши билеты! Мы нашли их на площадке.
Контролер добродушно усмехнулся.
— Не верите? — продолжал Петька, сделав героическое лицо, — честное пионерское, мы нашли их! Честное пионерское!
Контролер взял билеты, внимательно проверил их и снова усмехнулся, посмотрев на Петьку. Потом спросил старичка:
— До какой станции едете?
— До Покровской, — ответил старичок.
Контролер еще раз усмехнулся, сказал: «Так, так» — и взъерошил Петькин рыжий чуб. А старичок пожал его руку.
— Я очень благодарен. Очень. Вы кристаллически честный человек.
Я не мог при этом не улыбнуться и злиться на Петьку почти перестал. Все же он хороший парень! Петька кивнул в мою сторону. Старичок подошел и тоже сказал мне дрожащим голосом:
— Большое спасибо. Вы кристаллически честный человек.
Лицо у старичка было розовое и доброе, а глаза голубые-голубые, и мне стало обидно, что на самом деле я не кристаллически честный человек.
Старичок подошел к переставшему реветь мальчику:
— Толя, ты растяпа. Встань и скажи спасибо этим ребятам.
Толя не встал, но сказал злым и кислым голосом:
— Спасибо.
А ремесленник притворился спящим.
Петька стоял рядом с контролером. Контролер подозвал меня. Я подошел, и он сказал:
— Идите за мной.
Стараясь не смотреть на пассажиров, мы шли за контролером через весь состав в головной вагон.
Петька шепнул мне:
— Неужели не простит? Мы же поступок совершили. Благородный же поступок… А?
Я молча показал Петьке кулак.
Мы зашли в головной вагон. Контролер открыл дверь служебного помещения, и я как вкопанный встал на пороге.
Прямо на нас неслись две сверкающие подоски рельс. Черные шпалы друг за дружкой летели под электричку. Я подбежал к окну рядом с кабиной машиниста, и мне показалось, что это край пропасти, что электричка стоит на месте, а полосатые столбики, деревья по обеим сторонам пути, железные фермы светофоров, и рельсы, и шпалы мчатся с огромной скоростью нам навстречу.
Мы с Петькой прильнули к стеклу, совсем забыв о билетах и о молчаливом контролере. Потом контролер незаметно подошел сзади и шутливо столкнул наши затылки. Мы обернулись.
Он сказал:
— Значит, вы действительно безбилетники? Зайчики, значит? А я думал: вот это ребята! Свои билеты отдали, выручили старичка.
Петька шмыгнул носом. Контролер улыбался. Я сообразил: «Наверно, набрал много штрафов. Поэтому и рад…»
Контролер сказал:
— А вы знаете, что, кроме вас и старичка с этим плаксой, в поезде больше нет безбилетников?
— Как старичка?! — спросили мы в один голос.
— А вот так. У них не было билетов. Плакса не растяпа. Он простой обманщик. Подошел к кассе и сделал вид, что берет билеты. Деньги проест на мороженое.
— Вот это да! — восхищенно сказал Петька, увидев в этом основные черты новой «системы». Правда, он тут же добавил: — Вот это негодяй! Но как же вы узнали?
— Проверил билеты в остальных вагонах. У одного парня с девушкой их не оказалось. Дали мне честное слово, что потеряли. Едут они до Грибной. Это в пятой зоне. Старичок едет до Покровской. Это в третьей. Дело в том, что билеты, которые вы нашли…
— Пятая зона там была! — перебил я контролера.
— Вот-вот. Такие-то дела. Вы на озеро? — спросил контролер.
— Ага… купаться, — ответил Петька.
— Вам сходить на следующей. Поедете обратно — садитесь на поезд 16.44. В первый вагон. Тогда-то мы и поговорим о зайчиках.
Я подумал: «Сейчас он скажет: «Мелкое воровство». Контролер этого не сказал, Может быть, он понял, что нам и так очень стыдно.
Мы с Петькой не оправдывались. Мы стояли и молчали, пока электричка не остановилась. Когда мы вышли, контролер сказал:
— А плакса-то каков? Старичка не хочется расстраивать. Пока, ребята. Помните, 16.44!
Электричка тронулась. Я крикнул:
— Спасибо!
Мы с Петькой ждали, когда мимо нас пройдет вагон, в котором ехал старичок с хитрым мальчишкой. Мальчишка стоял у окошка и ел мороженое. Он позеленел от злости, показал язык с прилипшей к нему вафлей и держал его высунутым, пока вагон шел вдоль платформы.
Петька хотел плюнуть в окно, но удержался. Ремесленник, увидев нас, сделал «рожки». Мы ему тоже.
— Мы бы справились с ним вдвоем? — спросил Петька.
— Котлету сделали бы! — сказал я мрачно.
Вдруг Петька схватился за голову, закачался и заныл:
— Ты забыл бутерброды с котлетами, с сыром, с колбасой! О-о!
Я действительно забыл бутерброды на полке, когда мы побежали в другой вагон. Петька чуть не плакал:
— Когда приезжаю за город, я сразу хочу есть…
Я сказал:
— Это от воздуха. Сам во всем виноват. Перетерпишь. — Мне его стало жалко. Все же он хороший парень! — Купишь булку вместо крем-соды. А когда приедем на вокзал, диктор объявит по селектору:
«Копенкин Петр. Зайдите в кабинет начальника вокзала. Вас ожидают потерянные бутерброды с котлетами, сыром и колбасой. Их нашел кристаллически честный человек».
Петька проглотил слюнки.
Мы посмотрели в сторону озера. Над полем и березовой рощицей курилась синяя жаркая дымка, а над озером не курилась, потому что в нем было много ключей и даже июльское солнце как следует не согревало чистую озерную воду. И как только мы подумали о ней, нам стало жарко-жарко. Захотелось окунуться и плыть под водой, а потом вынырнуть, лечь на спинку и долго смотреть на синее низкое небо. Петька сказал:
— Бежим. Ты прав. Я куплю булку.
Я ответил:
— Как хочешь! Я все же выпью крем-соды.
Петька не стал меня переубеждать, и мы наперегонки побежали к озеру.
