Борис Алмазов - Лягушонок
Тимоша сорвал лопух и, завернув в него горячий, липкий пузырёк, припустил по раскалённой степной дороге.
В мастерских было пусто. Только у горна возился чёрный полуголый кузнец.
— Антипушка! — крикнул Тимоша.
— Обедает, — ответил кузнец.
Тимоша обежал мастерскую. Тут под навесом стоял стол, и человек десять мастеров ели окрошку.
— Антипушка! Вот! — задохнувшись, сказал Тимоша и поставил пузырёк на стол.
— Ну! — закричала кухарка. — Пакость всякую на стол.
Антип отложил ложку и стал рассматривать лягушонка. Тут и Валькин отец сидел.
— Ишь ты! — сказал он, беря в руки пузырёк. — Как же это ты его туда засадил?
— Вот ребятня! — сказал отец шепелявого Христи. — Чего только не удумают. Это ж надо: в пузырёк засадили!
— Акселерация! — сказал старший механик.
— Антипушка! — едва отдышавшись, взмолился Тимоша. — Вынь ты его оттуда. Он же живой! Это Валька его туда головастиком ещё затолкал, он и вырос в неволе! Сидит, как дед Аггей в плену сидел! — Тимоша не выдержал и шмыгнул носом.
За столом стало тихо.
— Убью сукиного сына! — сказал Валькин отец и брякнул ложкой о стол. — Живодёр! А я-то, дурак, обрадовался было… — Он словно извинялся перед товарищами. — Ну погоди, я ему вложу ума вечером.
— Ума ему не надо! — сказал деревянным голосом Антип. — Ума у него в достаточности…
Он принёс из мастерской стеклорез и осторожно отрезал горлышко у пузырька. Лягушонок выпал на сухие доски стола.
— Что ж вы его на сухое! — сказала кухарка.
Она растолкала склонившихся над лягушонком рабочих и поставила на стол блюдечко с водой.
Антип большими чёрными пальцами осторожно взял жидкое тельце и опустил его в воду.
— Ну поплыви! Поплыви! — умолял Тимоша.
И лягушонок, словно услышав, сделал слабое движение ногами, оттолкнулся.
— Живой! — заулыбались все.
— Плывёт! — К самому блюдечку вдруг протиснулась кудлатая голова Христи-шепелявого. — Ула!
— А ты откуда взялся? — спросил его отец.
— А я за Тимоней бежал. Знаешь, он на эту лягушонку всю коллекцию выменял! Теперь Валька в Москву за племией поедет.
— Как же! Так ему премию и дали. Там, в Москве, знаешь, — сказал отец Христи, — тоже не дураки сидят. Скажут: «А ну-ка, товарищ дорогой, вырежь нам что, к примеру». Тут вся правда и явится.
— И не жаль коллекцию-то было? — спросил Антип, кладя на спину Тимоше тяжёлую, горячую руку.
— Да я ещё вырежу, — ответил мальчик, любуясь, как, почуяв волю, плавает в блюдечке лягушонок.
— А вот, на-ко! — сказал Антип и положил перед Тимошей свой замечательный складной ножик.
— Ух ты! — ахнул Христя. — Это ему насовсем?
— За науку следует, — сказал отец Христи. — Что вот, значит, такой поворот мыслям дал, на жалость.
Антип раскрыл лезвия и легонько ткнул Тимошу в руку, по старому казачьему обычаю, чтобы подаренный нож не причинил никому зла.
