Анне Вестли - Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании
– Это рысаки, им полагается бежать только рысью, – объяснила мама. – Не зря бега называются рысистыми испытаниями. Переходить на галоп таким лошадям нельзя.
Вернулся папа. При виде его у детей округлились глаза. Он вёз за собой коляску для бегов, весело подпрыгивая и иногда переходя на галоп.
– Что это с нашим папой? – От удивления мама даже слегка побледнела.
– Наш папа превратился в рысака, – сказал Мортен. – Только бежит он галопом, хотя рысакам так бегать не положено.
Папа наконец остановился, он так запыхался, что не мог говорить.
– Что ты ещё надумал? – спросила бабушка.
– Как всегда, я думал о тебе. – Папа лукаво подмигнул бабушке и неожиданно скомандовал: – А теперь быстро домой!
Он поставил коляску в кузов и без лишних объяснений попросил всех занять свои места.
Грузовик весело подпрыгивал на ухабах, а дети, сидевшие в кузове, не спускали глаз с коляски, пытаясь понять, что на этот раз придумал их папа. «Наверное, он хочет, чтобы мы взяли эту коляску в Данию, – решили они. – Но не повезёт же он в ней через всю страну бабушку!»
Нет, этого папа делать, конечно, не собирался.
Когда грузовик остановился во дворе дома, Хюльда, Хенрик и маленькая Анна-Офелия уже поджидали их. Хенрик сразу же подбежал к грузовику и осторожно спустил коляску на землю.
– Вы привезли велосипеды? – тихо спросил у него папа.
Хенрик в ответ только кивнул.
Они вместе отвезли коляску в сарай, откуда послышался вскоре стук молотка, визг пилы и их тихие голоса.
Стоило кому-либо подойти к сараю, папа тотчас высовывал голову за дверь и строго-настрого предупреждал:
– Посторонним вход воспрещён!
– Подглядывать бесполезно, – сказала наконец мама и велела всем идти в дом.
Анна-Офелия сидела на круглом коврике и по очереди подползала то к одному, то к другому из восьми детей, которые окружили ковер. И тот, к кому она подползала, говорил ей: «Здравствуй, Анна-Офелия!» – и приветливо кивал.
Прошёл час, потом другой, и вот в дверях появился долгожданный папа.
– Бабушка, можно тебя на минутку? – попросил он.
Дети сгорали от любопытства и бросились было за бабушкой, но папа велел всем оставаться на своих местах.
– Я позвал бабушку, а не вас, – сказал он, и они ушли.
Прошло некоторое время, прежде чем он снова появился.
– Мортен и Мина, прошу следовать за мной! – сказал он.
Всем остальным не терпелось побежать за Мортеном и Миной, но папа так же решительно остановил их:
– Сидите и следите за часами с кукушкой, а ровно через пять минут можете идти.
Мортен и Мина важно удалились вслед за папой.
– Интересно, что папа придумал на этот раз? А, Марта? – обратилась Мона к сестре.
– Мне кажется, я догадалась, что он затеял, – сказала Марта. – Но я пока не уверена.
Мама следила за стрелками часов, и, как только пять минут истекли, она скомандовала:
– Пора!
Дети радостно вбежали во двор. Хюльда взяла на руки Анну-Офелию и пошла вслед за остальными.
Во дворе происходило что-то вроде показательного катания на велосипедах. Папа и Хенрик гарцевали бок о бок каждый на своём велосипеде. Ехать иначе они бы и не смогли, ведь к каждому багажнику была прикреплена оглобля от ипподромной коляски, на саму же коляску папа прикрепил старый плетёный диванчик, на котором восседали бабушка, Мортен и Мина. Бабушка с безмятежным видом достала своё вязанье и, покачиваясь, принялась вязать, словно сидела в гостиной у очага, а папа и Хенрик нарезали по двору круг за кругом. Мортен подпрыгивал, покрякивал, оглядывался назад, и казалось, вот-вот он вывалится из коляски.
– Стоп! – крикнул папа. – Мы забыли, что пассажиры должны быть пристёгнуты ремнями.
– Да-да, как в самолёте, – сказала бабушка. – Бабушка Уле-Александра говорила мне, что при взлёте и посадке они пристёгивались ремнями.
– Правильно! – улыбнулся папа. – Ну а вообще как тебе твоя карета?
– Карета всем каретам карета! – ответила бабушка. – Теперь-то я уж точно побываю за границей.
– Коляску повезём мы с мамой. Но каждый день мы будем проезжать совсем немного, как-никак, это каникулы, и мы должны отдохнуть, а не выбиваться из сил. Выезжаем в следующую среду.
– Прекрасно! – сказала мама, её радовала мысль о предстоящей поездке.
Но больше всех обрадовалась Хюльда, державшая на руках Анну-Офелию.
– Просто великолепно, нашей девочке так нравится ваш домик в лесу, а теперь мы проведём здесь почти целое лето.
– Да-да-да-да! – сказала Анна-Офелия. – Ма-ма! Па-па!
– Но на этот раз Самоварной Трубе придётся остаться дома, – напомнила всем мама.
– Мы не против того, чтобы нас охранял сторожевой пёс, – согласилась Хюльда.
От этих слов Самоварная Труба просияла от гордости, хотя она плохо понимала, как это все уедут, а она останется дома.
– К тому же ты не понимаешь по-датски, – сказала бабушка, обращаясь к Самоварной Трубе.
Зачем ей датский язык, Самоварная Труба тоже не понимала.
– Дома тебе будет лучше, чем в Дании, – сказал ей папа. – И помни, ты должна охранять кур, Хенрика, Хюльду и Анну-Офелию.
– Ты забыл, что она должна охранять ещё и корову Розу, – напомнила ему бабушка.
– Нет, пока мы будем в Дании, Розе придётся пожить у Ларса и Анны, – сказал папа.
Вид у Самоварной Трубы был совсем невесёлый, и тогда мама сказала, обратившись к папе:
– Я правильно поняла, что на одном из велосипедов, которые повезут коляску, поеду я?
– Совершенно верно.
– Тогда мне придётся немного поупражняться перед отъездом. Только, пока я упражняюсь, в коляску сядут не бабушка с Мортеном и Миной.
– А кто же? – с любопытством спросила Милли.
– Самоварная Труба, – ответила мама. – Она тоже заслужила небольшую экспедицию.
Папа снова сел на свой велосипед. Мама села на другой, а на плетёном диванчике расположилась Самоварная Труба. И они сделали несколько кругов по двору, как будто экспедиция уже началась.
Заколдованный комар
Папа обложился картами Норвегии и Дании и составлял маршрут экспедиции.
– Вы, конечно, понимаете, что мы могли бы сесть на теплоход прямо в Осло и на другой день быть уже в Копенгагене? – сказал он. – Но, на мой взгляд, это было бы слишком просто. Мы должны покинуть страну на велосипедах и изрядно потрудиться, прежде чем окажемся в Дании. Поэтому мы поедем сначала в этот город. – Он ткнул пальцем в карту. – Потом сядем там на паром, переплывём через залив, сойдём на берег в другом городе и проедем ещё несколько миль. Это не близко, но и не слишком далеко. А уже оттуда мы на теплоходе доберёмся до Дании.
– Экспедиция – она и есть экспедиция, – сказала мама. – Боюсь только, как бы мы не устали от велосипедной езды ещё в Норвегии.
– А мы будем часто отдыхать. Торопиться нам некуда, – успокоил её папа.
– Я уже собрала все вещи, но кое-что мы всё же забыли, а это очень важно, – продолжала мама. – Я имею в виду палатку. У нас нет такой большой палатки, в которой мы все поместились бы.
– И не надо, – сказал папа. – На что нам палатка? Другое дело, спальные мешки. В хорошую погоду будем спать под открытым небом, а если пойдут дожди, будем останавливаться на молодёжных туристических базах. Это не так уж и дорого.
– Я буду жить на молодёжной туристической базе? – воскликнула бабушка. – А ты не думаешь, что я для этого старовата?
– Нисколько. Ты член нашей группы, так что никаких трудностей не возникнет.
– А я тоже член нашей группы? – спросил Мортен.
– Конечно, – ответил папа. – Мы все члены одной группы. А сейчас, дети, ступайте спать. Нам надо выехать завтра как можно раньше, часа в четыре утра, пока в городе будет пусто и нет никакого движения.
Странно просыпаться так рано. Все были будто в своей тарелке, есть никому не хотелось, но, когда наконец вышли из дома, усталости как не бывало. Лес был так прекрасен! Летнее утро – такое благоуханное. Птицы распевали на все голоса, воздух был такой чистый, что его можно было употреблять без кипячения, как выразилась мама. Велосипеды, нагруженные сумками с инструментами, спальными мешками, чайниками и сковородками, стояли у сарая. Коляска была надёжно прицеплена к папиному и маминому велосипедам – всё было готово к отъезду. Мартин должен был ехать первым. Папа велел ему каждый раз при встрече с автомобилем звонить дважды в велосипедный звонок. А если он захочет остановиться, он должен поднять вверх руку, чтобы остальные это увидели и тоже остановились. За Мартином ехала Милли. Потом Мона, Мадс, Марта, Марен и, наконец, мама и папа с коляской, в которой сидели бабушка, Мина и Мортен. Они все помахали на прощание Хенрику, Хюльде, курам и Самоварной Трубе.
А вот маленькой Анне-Офелии они помахать не могли, потому что она спала. Самоварная Труба сидела на руках у Хенрика и вертелась как юла, потому что ей очень хотелось поехать вместе со всеми, хотя она и не понимала по-датски. Но папа слез с велосипеда, подошёл к ней и серьёзно сказал:
