Андрей Жвалевский - 52-е февраля
Динка вернулась в машину, которая, плавно оттолкнувшись от пешеходной дорожки, мягко осела в снег.
— Похоже, мы приехали, — грустно сказала мама.
Динка опять выскочила наружу. Колеса скрылись под снегом больше чем наполовину и крутились там, под снегом. Жаль, машина при этом даже не пыталась никуда двигаться.
Звякнул телефон.
— Да! — прикрывая трубку рукой, прокричала Динка. — Как отменили? Совсем? Ясно…
И как теперь сказать маме о том, что все это было зря? Звонила тренер, которая наглухо застряла на остановке и теперь не может добраться ни до зала, ни домой.
— Маам, — залезая в машину, Динка сделала глаза, как у котика из «Шрека», и очень удивилась, уткнувшись в «страшные» глаза мамы.
— Да, конечно, — говорила мама в телефон, — мы никуда не едем. Мы сидим дома и едим блинчики. Алло! Алло! Я тебя не слышу!
Мама тряханула телефон, но, судя по всему, лучше слышно не стало.
— Папа звонил, — объяснила она будничным тоном, — запретил нам выходить из дому. Полный транспортный коллапс, их район отрезан, свет уже вырубили, еще и со связью проблемы. Я обещала сидеть дома.
Мама деловито распахнула дверцу и вывалилась в огромный сугроб, который в считанные минуты намело вокруг машины.
— Тренировку отменили, — тихо сказала Динка.
— Отлично! — бодро откомментировала мама, попыталась обойти машину, поскользнулась и рухнула в снег.
…Динку раз двадцать отправляли домой. И когда мужики из огромного черного джипа пытались сдвинуть мамину машинку руками, и потом, когда они пытались ее откопать, и потом, когда машинку зацепили крюком и выволокли наконец из сугроба. Хозяева джипа радовались «неподецки», только что в ладоши не хлопали, когда машинка, как рыбка на крючке, немного виляя, выбиралась из заноса.
— Работает! Слышь! Когда б еще лебедку испытали!
Машинку удалось оттащить в сторону, чтобы она не загораживала проезд, мужики работали быстро и с огоньком.
По виду три классических амбала, черные куртки, черные вязаные шапки, плечи с дверной косяк. Динка сначала испугалась, когда увидела, как этот десант вылезает из огромной машины, рядом с которой утопленная в снег малолитражка казалось блохой. «Сейчас обматерят!» — ужаснулась Динка и вжалась в сидение. Но амбалы материть не стали, а молча принялись за дело.
— Куд-д-да вас-то несет в такую погоду, — простучала зубами мама, с трудом поворачивая ключ в замке.
— Помогать едем, — откликнулся один, — в городе полный швах, народ сотнями на остановках мерзнет. Поедем поразвозим. Можем, еще кого отбуксируем.
— Да ладно тебе заливать, сказал бы честно, что охота посмотреть, как твой джипарь все городские паркетники сделает! — хохотнул один из амбалов.
Хозяин «джипаря» не стал спорить, впрыгнул за руль.
Черная громадина взревела и почесала через снежные заносы, оставляя за собой даже не колею — нору.
Только в лифте Динка поняла, что она не просто замерзла. Она окоченела.
52.02.2013. 18:17. Тёмка
Тёмка сидел, прижавшись спиной к единственному устройству в офисе, которое работало, — к батарее. Все остальное питалось электричеством, а электричества сейчас как раз и не было. Нельзя было включить ни чайник, ни комп, ни хотя бы лампочку. Внутренности офиса освещались извне помигивающим фонарем на стоянке. «И почему он работает? — злился Тёмка. — Лучше бы фонарь погас, а сотовая связь пусть пахала бы!»
Он в сотый раз проверил мобильник и в девяносто девятый раз отругал себя — связь от этого не появится, а батарейку посадить можно запросто.
— Иди сюда! — крикнул папа. — Я на кухне, помощь нужна!
Тёмка, подсвечивая себе мобилкой, отправился на кухню.
Там папа продемонстрировал нечто загадочное. Одна кастрюля, побольше, стояла в мойке. Вторая, поменьше, заполненная водой, накрывала первую на манер крышки.
— Вот, соорудил походный чайник! — папа приподнял верхнюю кастрюлю, и Тёмка увидел, что нижняя заполнена бумагой и какими-то щепками.
Папа перехватил удивленный взгляд сына и пояснил:
— Тару от нового принтера разломал. Помоги зажечь!
Загорелось сразу — и сразу погасло, как только папа поставил верхнюю кастрюлю на нижнюю. И так три раза.
— Кислорода не хватает, — буркнул Тёмка, которому надоел мартышкин труд.
— Точно! — обрадовался папа. — Нужен доступ воздуха! Сейчас возьмем дуршлаг…
— А дрова ты как будешь подбрасывать?
— Вместе будем! — папа даже в темноте, кажется, лучился оптимизмом.
Отец погрузился в недра посудного шкафа, погромыхивая там каким-то железом. Тёмка вздохнул и посветил мобильником влево, вправо, наверх…
— Пааап, а самовар у вас электрический?
— Самовар? Какой самовар? — папа вынырнул из шкафа и удивленно присвистнул. — Ого! У нас есть самовар!
…Самовар оказался не электрическим. Кто и зачем его притащил в офис, папа не вспомнил. Возможно, это был подарок. Папа считал его подарком судьбы.
Но разжечь самовар удалось далеко не сразу, хотя на той же кухне они нашли почти полный мешок угля для пикников.
— Если мы его тут раскочегарим, — говорил отец, осматривая помещение, — задохнемся и угорим. Нужна труба!
— Так вот же… — Тёмка кивнул на самоварную трубу, найденную за мойкой.
На трубе красовалась ручка непонятного предназначения.
— Она короткая, до форточки не дотянется…
Папа задумался на мгновение.
— Вот я кретин, — весело сказал он. — Но зато гений! У меня же этих труб!..
Дальше было весело. Они выгребли из отдела маркетинга образцы продукции и принялись в них копаться. Пластиковые водосточные трубы отец отмел сразу:
— Расплавятся.
Жестяные не подходили то по длине, то по диаметру. Наконец удалось соорудить, как сказал папа, «гибридный вариант»: родную самоварную трубу на конце чуть подклепали (отец отжалел для этого приз с какой-то выставки) и вогнали в оцинкованный образец продукции. Получилась увесистая конструкция.
— Вообще еще сапог нужен, — говорил папа, набивая жаровню самовара углем и щепками, — мой дед всегда сапогом раздувал… Но, думаю, тяга и так будет. Лезь на подоконник!
Тёмка, стоя на подоконнике, распахнул форточку (тут же получил в глаза горсть снега) и высунул в нее раструб «гибридного варианта». Папа поджег обрывок газеты, бросил в недра самовара и нахлобучил на него трубу. Загудело очень бодро. Теперь Тёмка понял, почему отец отказался от пластика — пока он слезал на пол, труба успела раскалиться.
Метель продолжала швырять в форточку снег, но он не только таял, пролетая мимо трубы, но и успевал испаряться. А вьюга завывала, как будто требовала немедленно убрать это безобразие из форточки. Становилось жутко.
Папа еще несколько раз снимал трубу — теперь Тёмка понял, для чего на ней ручка — и подбрасывал уголь. Самовар тихонько зашумел.
— Запел! — обрадовался отец. — Скоро закипит! Слушай, у тебя же в телефоне радио есть! Что говорят про снегопад?
— У тебя тоже есть! — возразил сын, которому не улыбалось окончательно посадить батарею.
— Да ладно? — поразился папа, вертя в руках старенькую «Нокию».
— Даже в этом рожне, — буркнул Тёмка, отбирая телефон у отца. — А на твоем сапфировом еще и кино смотреть можно…
— Сапфировый не трожь, — возразил папа, наблюдая, как сын ловко нажимает кнопки, — он для понтов!
Тёмка только вздохнул. «Сапфировым» назывался аппарат, который отец таскал с собой на переговоры: сапфировые кнопки, титановый корпус, какая-то неимоверная батарея, экран в две ладони… Тёмка сто раз просил отдать это чудо техники, но папа к «сапфировому» относился трепетно, держал в сейфе, доставая только для встреч с важными заказчиками, и даже, кажется, симку в свой парадный телефон не вставлял.
Но и у старушки «Нокии» радио оказалось вполне рабочим. Правда, удалось поймать всего две станции. На обеих передавали одно и то же: ГАИ просит никуда не ехать, сидеть дома, потому что въезды-выезды из города все равно перекрыты.
Тут как раз вскипело.
Когда папа разливал кипяток по кружкам, Тёмка автоматически вытащил аппарат, всмотрелся — глухо, сети нет. Тёмка с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Папа даже в неверном свете экранчика телефона заметил выражение его лица.
— Проблемы? — спросил он.
— Нет, никаких проблем, — сын помотал головой и для убедительности уточнил. — Просто время смотрел.
— И который час?
Тёмка полез за мобильником, который уже успел сунуть в карман.
— Ясно, — папа полоскал пакетик в чашке, как будто рыбок кормил. — Проблемы есть, но мне говорить не хочешь. Значит, девушка.
Тёмка почувствовал, что краснеет, и схватил свою чашку, чтобы укрыться за нею. «Зачем? — тут же подумал он. — Все равно темно… Палево!»
