Спиридон Вангели - Приключения Гугуцэ
— Слушай мою ко-команду! Марш в курятник!
Птицы под листья забились, клювы стиснули: а то вырвется песня, дождь её услышит и ещё сильнее по листьям ударит. Красивая бабочка сидит под некрасивым лопухом и дрожит: «Вдруг цветы увидят меня и подумают, что мне какой-то лопух всех милей!»
А мамы, те начали белье с верёвок срывать, окна захлопывать, детей скликать.
Один Гугуцэ остался у ворот. Первые капли просвистели возле самых его ушей и — раз, раз, раз! — ударили по дороге.
Мальчик поймал две капли и говорит им:
— Ну и чудачки! Вы что? Не знаете, где пшеница посеяна? — И запел:
Дождик, дождик, бей потише
По дороге и по крыше!
А капли хоть бы что, знай себе лупят по крышам, по крылечкам. Тогда Гугуцэ засучил штаны, вышел на дорогу и крикнул дождю:
— За мной!
И зашагал дождь по дороге следом за Гугуцэ. Правда, весь дождь на дороге не помещался, он и дома по пути задевал, и во дворы заходил, и через заборы перепрыгивал.
Все, кто работал за селом, накинули на головы пустые мешки и наутёк. Кто в машине, кто на телеге, кто на лошади, а кто и босиком по лужам. Один Гугуцэ смело шагал вперёд и вёл за собой дождь. Капли догоняли его, лезли за шиворот, кусали за уши, щёлкали по носу. Но Гугуцэ не обращал внимания на такие мелочи: пусть себе балуются.
Так привёл он дождь на пшеничное поле.
Обрадовались густые тонкие колоски таким же густым и тонким струйкам, пошли вместе плясать по всему полю.
Весь мокрый вернулся Гугуцэ домой. Видит — встала над его двором радуга, и по всему селу мамы ей навстречу окна открывают. А петух влез на курятник и примеривается, как бы ему половчей на радугу вскочить да прокукарекать оттуда, чтобы отозвались ему петухи со всего белого света.
Тайна
Когда жёлтые утята все до единого становятся белыми утками, а молодые петушки начинают кукарекать под окнами, это означает, что скоро день рождения Гугуцэ.
В эти дни мальчик забывает даже коней поить. Всю неделю делает он из бумаги разноцветные флажки и развешивает их на заборе, на доме, на сарае. Пускай все знают, что у Гугуцэ праздник.
Проснётся бабушка, увидит с того конца села флажки — первой прибежит к Гугуцэ и принесёт ему полный подол сладостей. А потом потреплет Гугуцэ за уши и пожелает ему много лет, таких же весёлых, как его флажки.
Приходят и другие люди Трёх Козлят. Все они хотят, чтобы Гугуцэ вырос большим и сильным — стране нужны такие ребята, как он. Гугуцэ, услышав про страну, пристёгивает к поясу деревянную саблю.
По случаю дня рождения мама повезла Гугуцэ в город.
Пошли на рынок. Мама выложила на прилавок куриные яйца, а Гугуцэ гордо держал в руках рябого петушка. Настоящего петушка, который может тебя клюнуть, если захочет.
Люди на рынке так и вертелись вокруг Гугуцэ. Всем было интересно, сколько стоит петушок.
Человек в очках взял рябого, взвесил его в руках, другой покупатель потрогал гребешок, одна женщина даже в перья подула. И хоть бы кто-нибудь спросил: «Паренёк, а твой рябой петь умеет?» — «Ещё как! Своими ушами слышал», — ответил бы Гугуцэ.
Какая-то покупательница протягивает Гугуцэ деньги и просит:
— Малыш, бери за своего петушка сколько хочешь.
— Раздумал продавать, — хмурится Гугуцэ и прячет рябого под мышку.
Базар уже кончился, когда к мальчику подошёл моряк.
— Эй, парень, — спросил моряк, — громко ли поёт твой петух?
— Ещё как! — Ответил Гугуцэ. — А ты его не съешь?
— Да что ты! — удивился моряк и подмигнул мальчику.
И Гугуцэ продал ему рябого.
На вырученные деньги мама купила Гугуцэ леденцового петушка, бублик с маком, новые штаны и повела его сначала в парикмахерскую, а потом в музей.
Автобус, ехавший в село Трое Козлят, был набит битком. Но среди пассажиров не было никого важнее Гугуцэ: он вёз ребятам тайну.
Дома надел Гугуцэ новые штаны, выбежал в сад, влез на дерево и затрубил в рожок. Откуда ни возьмись, съехались к нему конники верхом на палках и с биноклями в руках.
— Смирно! — громко скомандовал Гугуцэ. — Доверяю вам военную тайну. Держать язык за зубами!
Конница подвинулась ближе к дереву и разинула рты.
— Знаете моего рябого петушка?
— Знаем, знаем! — закричали ребята.
— Так вот. С сегодняшнего дня он служит на боевом корабле. Он отправляется в рейс по Чёрному морю и должен каждое утро будить флот.
— Ура-а-а! — закричали мальчишки на всё село.
Когда Гугуцэ спрыгнул с дерева, он уже был командиром красной конницы.
А вечером конники долго не могли уснуть. Думали они: какое счастье выпало рябому петушку.
Дед Сторож
Интереснее всего выходить за ворота осенью, когда к селу Трое Козлят спускаются подводы, полные винограда. Считает их Гугуцэ, считает, а подводы всё идут и идут… Вот сломалась бы одна такая подвода у ворот Гугуцэ!
Но волы проходят и проходят мимо, неся свои острые рога, везут подводы с виноградом на винпункт, где горами сложены бочки.
Виноградник недалеко, рядом с селом. Гугуцэ ходил туда с отцом, когда листья обрызгивали. Если захочет, он и сейчас может туда пойти. Шагай себе в гору по следам подвод.
Гугуцэ пошёл не по следам, а напрямик, по боковой улочке.
Проходя мимо дворов, где есть собаки, Гугуцэ не забывал сунуть палку между досками забора. Собаки очень любят, когда есть на кого лаять и кидаться.
На краю села нашёл Гугуцэ лозы с белым виноградом. Посмотрел туда, сюда — никого не видать.
— Эй, есть ли кто на винограднике? — спросил он сначала тихо, потом чуть погромче.
Никто не отозвался.
— Можно сорвать одну гроздь?
Опять молчание. Только птица взлетела. Придётся взять без спроса. Но красть белый виноград неинтересно, если его никто не сторожит. Вот розовый — это другое дело.
Пошёл Гугуцэ дальше, нашёл виноградник с розовыми гроздьями. Кругом — никого. Видно, где-то ещё виноград собирают. Гугуцэ любит розовый виноград. Если никого нет, то и разрешения не надо.
Выбрал Гугуцэ самую большую гроздь, протянул руку, чтобы сорвать её. И вдруг увидел по ту сторону лозы сначала пару сапог, потом пару брюк, потом пиджак, а над пиджаком усы и ружейный ствол.
Гугуцэ так и застыл с протянутой рукой. Дед Сторож!
— Вот, оказывается, кто к нам пожаловал, — нагнулись над ним усы. — Чей же ты?
— Наш, — прошептал Гугуцэ, глядя на ружьё.
Он ждал, что сейчас его арестуют. А вместо этого дед Сторож погладил его по голове, снял с плеча ружьё и протянул его мальчику:
— Подержи, пока я папиросу скручу.
Мальчик ушам своим не поверил, но схватил ружьё обеими руками: «Вот бы сейчас пришёл настоящий вор!»
Дед Сторож не спеша выкурил одну папиросу, скрутил другую, а вор так и не появился. На прощание дед Сторож показал Гугуцэ, где висят самые большие гроздья, перекинул ружьё через плечо и пропал, словно его и не было.
Барабанщик
У соседей Гугуцэ родилась девочка.
Её мама всю ночь не гасит свет. Наверное, от радости. Папа девочки, дядя Михай, собирает мальчишек со всей улицы, катает их на повозке. Он даже позволил Гугуцэ подержать вожжи, когда кони мчались по самому центру села Трое Козлят.
Для дяди Михая Гугуцэ свой человек. Между их домами совсем низенький забор, раз — и перепрыгнул. А там, за забором, лежит в колыбельке девочка, глазками — луп-луп. Она уже умеет смеяться. Так говорит её мама.
Все знают, что девочку назовут Лили. Но чтобы дать ребёнку имя, нужен праздник. Потому-то одна бабушка Лили плетёт из теста калачи, другая вынимает из печки пряники, гнутые, как молодой месяц, а дядя Михай носится по всему селу, ищет музыкантов.
Гугуцэ не хочет мешать взрослым. Прыг — и он дома.
Нашёл свою тетрадку, в которой рисует всех соседских детей, устроился на крылечке, взял карандаш и прикидывает, как бы нарисовать девочку лицом к своему дому.
Тут у крыльца появляется дядя Михай.
— Слушай, Гугуцэ, ты барабанить умеешь?
— Ещё бы, дядя Михай!
— Вот какое дело, Гугуцэ. Ты же знаешь, дочка у меня есть. Хоть разбейся, но сегодня вечером в доме должна быть музыка. А музыкантов по свадьбам разобрали. С утра все ноги оттопал, никого не нашёл. Кроме одного паренька с аккордеоном. Но главное, сам понимаешь, барабан.
— Ну ладно, — говорит Гугуцэ. — Если некому барабанить, приду я, дядя Михай. Только барабана у меня нет.
— Пожалуйста, Гугуцэ. А за барабаном дело не станет.
Дядя Михай тут же пошёл к вдове Крецуляка и одолжил на вечер барабан её мужа. Сняла вдова барабан с чердака, вытерла пыль, и дядя Михай взвалил его на плечи.
Солнце уже заходить собиралось, когда Гугуцэ перескочил через забор. Прыг — и он у барабана, и в руках у него палочки. Паренёк-аккордеонист позавидовал мальчику.
— Ладно, — пожалел его Гугуцэ, — потерпи, дам и тебе ударить.
Бум-тарабум!.. И пошло веселье! Звуки аккордеона дальше ворот не залетали. Зато барабан всё село на ноги поднял.
Долго молчал этот барабан — с тех пор, как не стало Тоадера Крецуляка. Но странное дело: лежал барабан на чердаке, молчал, пылился, а ни одной песни не забыл.
