Тамара Михеева - Две дороги - один путь
За Горой был пустырь, вытоптанный тысячами ребячьих и взрослых ног: из года в год здесь играли в футбол и догонялки.
Вот и все царство наших друзей. Они называли себя Вольными Бродягами из Заколдованного Леса. Камень был местом сбора. Вот и сейчас собрались здесь Сашка, Генка, Ленка, Петька, прибежал запыхавшийся Леха. Только Олежка опаздывал. Олежка жил в другой части города, пока он добежит!
Ребята ждали его у Камня. Солнце припекало.
— Хорошо-то как… — промурлыкала Ленка.
Владения Вольных Бродяг простирались перед ними во всей красе. Оживал под солнечным теплом Лес, зеленела молодая трава на Поляне, и от этого всё на ней выглядело праздничным: и старенький деревянный столик с высокими скамейками, и железная покосившаяся горка, и качели с широкой длинной доской, и родник, и ручей, исчезавший в овраге за Лесом.
— Что-то долго Олежки нет, — забеспокоилась Петька.
— Может, он и не придет, — грустно сказала Ленка.
Да, Олежка мог и не прийти. Были на то причины.
— Я, когда звонил, — сказал Сашка, — спросил, сможет он или нет. Он сказал, что обязательно.
— Мало ли что могло случиться…
— Может, и ждать не стоит, — буркнул угрюмый Лешка.
— Нет, подождем, — сказал Генка. — Сейчас еще мой папа придет, у него к нам дело.
Все сразу оживились.
— А что за дело?
— Сейчас, сейчас, — хитро улыбался Генка, и по его лицу было видно, что дело приятное.
— Вон он! — крикнул Санька.
Через поляну к ребятам шел Генкин отец — Антон Владимирович Сумятин.
Он был маленький, кругленький, как колобок, и очень представительный. Какое у него может быть дело к шайке Вольных Бродяг из Заколдованного Леса?
— Будьте здоровы, хлопцы и дивчины, — странно поздоровался Сумятин.
— Здрасте… — ответил ему нестройный хор.
— Пойдемте-ка присядем, — предложил Сумятин.
Все расселись у стола. Антон Владимирович посмотрел на каждого строгим взглядом и сказал:
— Скажите-ка мне, други мои, долго ли вы будете вот так носиться в вольнице, без общего дома, без своего места?
«Все, — обреченно подумала Петька, — разгоняет».
— А нельзя, что ли? — хмуро глянул на него Лешка.
— Нельзя, друг мой Алексей, нельзя, — покачал головой Сумятин и повысил голос: — Вы посмотрите на себя!
Все посмотрели. Друг на друга.
— Учитесь в одном классе, живете в одном дворе, играете в одни игры… Вы, я смотрю, здороваетесь друг с другом как-то по-особенному, у вас шифры есть. Так?
— Так, — ответил за всех Сашка.
Никто не мог понять, к чему клонит Генкин отец. Только Генка радостно и хитро улыбался: он-то все знал!
А раз так, — продолжал Сумятин, — то вы — команда, община, отряд, семья, — как угодно назовите. А у семьи должен быть дом, а у отряда — штаб.
Все повскакали с мест. Потому что, что бы ни предложил сейчас Антон Владимирович, о своем штабе мечтали давно! Они даже соорудили в Лесу шалаш, но он не был защищен ни от холодов, ни от разорения.
— Я вот что вам предлагаю, — сказал Сумятин-старший и переглянулся с сыном. — Мы тут с Геннадием подумали. Есть у нас дома на потолке один очень интересный люк. Ведет он на чердак. Чердак чудесный. Правда, небольшой, он перегорожен со стороны второго подъезда. Но это не суть важно. Вас тоже немного. Кроме этого люка, на чердак ведет пожарная лестница… ну вполне безопасная. Если вы бы там навели порядок, я думаю…
Какая радость обрушилась на ребят! Штаб на чердаке, откуда никто не выгонит — это же настоящее чудо!
— Мы прямо сейчас пойдем туда, да? Прямо сейчас! — загорелась Петька.
— А Олежка? — напомнила Ленка. — Он, наверное, уже на подходе.
— Оставим записку, — решил Санька. — Генка, пиши!
Шифром, который он сам придумал, Генка написал Олежке послание мелом на Камне, и ребята отправились к Сумятиным.
— 4 —
Люк протяжно заскрипел. Все, задрав головы, смотрели вверх. Генка принес стремянку и первым скрылся в темноте и пыли чердака.
— Ой, можно я теперь! — затанцевала у стремянки Петька. Ей не терпелось попасть на чердак.
Будущий штаб Бродяг ей заранее нравился. Но единственное, что Петька увидела, когда Генка втянул её за руки на чердак, это груды мусора и слой пыли.
— Здорово… — выдохнул над Петькиным ухом забравшийся следом Сашка.
— Ага, если убраться, — заметила Ленка.
— Тогда давайте начнем! — предложила Петька.
Работа закипела тут же. Разгребали, выносили мусор, выметали пыль, мыли, скребли, оттирали. Петька взобралась на ящик и дотянулась до окна, закрытого ставнями. Она отогнула ржавый гвоздь, толкнула ставню и… У Петьки даже дыхание перехватило от света и красоты. Солнце золотым снопом ворвалось на чердак, заплясала в его лучах пыль.
— Идите сюда! — позвала друзей Петька.
Ребята столпились у окна. За ним было нагромождение крыш: плоских и покатых, горбатых, крытых железом и шифером, разноцветных, с путаницей труб, телевизионных антенн и проводов.
— Как в «Карлсоне», — сказала Ленка.
Закончили уборку чердака только к вечеру. Уставшие, чумазые, расселись на полу.
— Надо стулья какие-то… — неуверенно сказала Ленка.
— Папа обещал скамейки сколотить или табуретки, — сказал Генка. — А еще у нас есть большой сундук. Он старый, стоит и мешается. Может, принести?
— Конечно! — вскочила Петька. — Мы в него будем складывать костюмы и оружие…
— Какие костюмы? — не понял Лешка.
Все посмотрели на Петьку удивленно, она смутилась и уселась снова.
У Петушковых дома тоже был сундук. Огромный такой, окованный железом. В нем бабушка хранила свои старые театральные костюмы и множество разных вещичек: старинные бокалы, зеркальца, гребни, шкатулки и даже шпагу, правда, ненастоящую. Все это называлось одним словом — реквизит. Петька просто не представляла, что можно что-то еще хранить в таких сундуках.
— А что, неплохо, — сказал вдруг Сашка.
— Что?
— Ну, костюмы и оружие. Давайте играть!
Когда Сашка говорит: «Давайте играть!», — значит, дальше будет что-то очень интересное.
— Мы же Вольные Бродяги, да? А у них должны быть плащи, шляпы…
— И мечи, — вставил Лешка.
— Мне мама плащ сошьет, — сказала Ленка. — И вам тоже.
— А мечи мы сами сделаем из дерева, — решил Генка.
Ребята ударили по рукам, а Петька благодарно улыбнулась Сашке.
Когда Вольные Бродяги выбрались с чердака, оказалось, что на улице теплый синий вечер, со щекочущим ветром и запахами почти наступившего мая.
Петька набрала полные легкие вкусного воздуха и с шумом выдохнула.
— Здорово…
— Все равно, как-то пусто там, — думая, что она говорит про чердак, сказал Сашка.
— Конечно, пусто, — хмыкнул Лешка. — Надо ещё обставить. Вот Генчик сундук притащит и табуретки…
— Надо всем что-нибудь принести, — сказала Ленка. — У меня этажерка есть деревянная, я принесу. Можно на неё книги ставить. Соберем библиотеку.
— А я шкуру оленью принесу, — пообещал Сашка, у которого дедушка был охотником. — Мы её на пол постелим, тепло будет.
— Я тоже что-нибудь посмотрю, — сказала Петька.
На том и порешили. Постояли ещё немножко у Камня, глядя в синее небо, потом стали прощаться.
— Где же все-таки Олежка? — спросил Санька.
— 5 —
Олежка пришел поздно вечером к Петушковым. Аккуратно постучал в дверь.
— Олежек! — вскочила Петька.
— Опять… — вздохнула мама, уронив руки.
Папа скрежетнул зубами и углубился в газету. Петька открыла дверь.
— Лега…
Олежка был хмур. Кроме того, он стеснялся. Так же хмуро и стеснительно Олег посмотрел мимо Петьки на ее маму и спросил:
— Тетя Лера, можно я у вас переночую?
— Ну, о чем ты спрашиваешь, Олег! Конечно!
Из своего кабинета вышел дед, привлеченный шумом. Увидев Олега, он, как папа, скрежетнул зубами и сказал:
— Здравствуй, Олег. Зайди после всех… м-мм… процедур ко мне, хорошо?
— Ага, — понуро кивнул Олежка.
А дед крикнул на всю квартиру:
— Иван, Митя, идемте-ка ко мне!
Папа тут же отложил газету и пошел в кабинет, а Иван, выскочив из комнаты, начал возмущаться:
— Папа, ну что опять? Я же сотню раз просил не отрывать меня от заня… — но тут он увидел Олежку и умолк. Так же, как папа и дед, скрежетнул зубами.
— Лерочка, — попросил дед, — займись ребенком.
— Займемся, займемся, — раздался громовой бабушкин голос. — Не ваша забота. Ну-ка, умывайся и на кухню! — скомандовала она Олегу.
Олежка облегченно вздохнул и юркнул в ванную. Петька за ним.
— Опять? — спросила она, присаживаясь на край ванны.
— Угу, — мрачно ответил Олежка, умываясь почти что кипятком.
