Лия Гераскина - В стране невыученных уроков (Иллюстрации: В. А. Чижиков)
На этот раз я управился с уборкой быстро. Выдвинул ящик стола и сгреб туда все вещи. Скоро и удобно. И пыль сразу стирается. Теперь можно было приняться за уроки. Я раскрыл дневник, и передо мной замелькали двойки. Они были такие заметные потому, что их написали красными чернилами. По-моему, это неправильно. Зачем писать двойку красными чернилами? Ведь все хорошее тоже отмечают красным. Например, праздники и воскресенья в календаре. Посмотришь на красную цифру — и радуешься: в школу ходить не надо. Пятерку тоже можно писать красными чернилами. А тройку, двойку и кол — только черными! Удивительно, как наши учителя сами не могут до этого додуматься!
Уроков, как нарочно, задали очень много. А день был солнечный, теплый, и мальчишки во дворе гоняли мяч. Интересно, кто стоял вместо меня в воротах? Наверно, опять Сашка: он давно метит на мое место у ворот. Это просто смешно. Все знают, какой он сапожник.
Кот Кузя устроился на подоконнике и оттуда, как с трибуны, следил за игрой. Кузька не пропускал ни одного матча, а папа и мама не верят, что он настоящий болельщик. И зря. Он даже любит слушать, когда я рассказываю о футболе. Не перебивает, не уходит, даже мурлычет. А кошки мурлычут только тогда, когда им приятно.
Мне задали правила по безударным гласным. Надо было их повторить. Я этого делать, конечно, не стал. Бесполезно повторять то, чего все равно не знаешь. Потом надо было прочитать про этот самый круговорот воды в природе. Я вспомнил Зою Филипповну и решил лучше заняться решением задачи.
Тут тоже ничего приятного не было. Какие-то землекопы рыли неизвестно для чего какую-то траншею. Не успел я выписать условия, как заговорил репродуктор. Можно было бы немножко отвлечься и послушать. Но чей голос я услышал? Голос нашей Зои Филипповны! Мало мне в школе надоел ее голос! Она по радио советы давала ребятам, как надо готовиться к экзаменам, рассказывала, как это делает наша лучшая ученица Катя Пятеркина. Так как готовиться к экзаменам я не собирался, радио пришлось выключить.
Задача была очень трудная и бестолковая. Я уже почти стал догадываться, как ее надо решить, но… в окно влетел футбольный мяч. Это ребята вызывали меня во двор. Я схватил мяч и хотел было вылезти через окно, но мамин голос догнал меня на подоконнике.
— Витя! Ты делаешь уроки?! — кричала она из кухни. Там у нее что-то кипело и ворчало на сковородке. Поэтому мама не могла прийти и выдать мне что полагается за побег. Она почему-то очень не любила, когда я выходил через окно, а не через дверь. Хорош бы я был, если бы мама вошла!
Я слез с подоконника, швырнул ребятам мяч и ответил маме, что делаю уроки.
Снова открыл задачник. Пять землекопов выкопали траншею в сто погонных метров за четыре дня. Что бы придумать для первого вопроса? Я уже опять почти начал соображать, но мне снова помешали. В окно заглянула Люська Карандашкина. Одна косичка была у нее перевязана красной лентой, а другая — распущена. И это не только сегодня. У нее почти каждый день так. То правая косичка распущена, то левая. Лучше бы она больше внимания обращала на свою прическу, чем на чужие двойки, тем более что у нее и своих хватает. Люся сказала, что задача о землекопах такая трудная, что даже ее бабушка не могла решить. Счастливая Люська! А у меня нет никакой бабушки.
— Давай решать вместе! — предложила Люська и через окно влезла в мою комнату.
Я отказался. Ничего хорошего из этого не вышло бы. Лучше уж самому.
Снова стал рассуждать. Пять землекопов вырыли траншею в сто погонных метров. Погонных? Почему метры называются погонными? Кто их погоняет?
Я стал думать про это и сочинил скороговорку: "Погонщик в погонах погонял погонным метром…" Тут мама снова закричала из кухни. Я спохватился и стал сильно трясти головой, чтобы забыть о погонщике в погонах и вернуться к землекопам. Ну что мне с ними делать?
— А хорошо бы погонщика назвать Паганелем. Ну а землекопы? Как с ними быть? Может, помножить их на метры?
— Не надо помножать, — возразила Люся, — все равно ничего не узнаешь.
Назло ей я все-таки помножил землекопов. Правда, ничего хорошего про них не узнал, но зато теперь можно было переходить ко второму вопросу. Тогда я решил разделить метры на землекопов.
— Не надо делить, — опять вмешалась Люся — Я уже делила. Ничего не получается.
Конечно, я не послушал ее и разделил. Получалась такая ерунда, что я стал искать ответа в задачнике. Но, как назло, там была вырвана страница с ответом про землекопов. Пришлось всю ответственность взять целиком на себя. Я все перерешил. Вышло, что работу должны были выполнить полтора землекопа. Почему полтора? Откуда я знаю! В конце концов, какое мне дело, сколько землекопов рыли эту самую траншею? Кто теперь вообще роет землекопами? Взяли бы экскаватор и сразу бы покончили с траншеей И работу бы скорей сделали, и школьникам бы голову не морочили. Ну, как бы там ни было, а задача решена. Можно уже побежать к ребятам. И я, конечно, побежал бы, но меня остановила Люська.
— А когда мы будем учить стихи? — спросила она у меня.
— Какие стихи?
— Как какие? Забыл? А "Зима. Крестьянин, торжествуя"? Я никак не могу их запомнить.
— Это потому, что они неинтересные, — сказал я — Вот те стихи, что сочинили в нашем классе мальчишки, сразу запоминаются. Потому, что интересные.
Люся новых стихов не знала. Я их прочел ей на память:
Нам учиться целый деньЛень, лень, леньНадоело!Нам бы бегать и играть,Мяч бы по полю гонятьЭто дело!
Люсе стихи так понравились, что она их сразу запомнила. Вдвоем мы быстро одолели «крестьянина». Я уже собирался потихоньку вылезти в окно, но Люся опять вспомнила — они должны вставлять в слова пропущеные буквы. У меня даже зубы заныли от досады. Кому интересно делать бесполезную работу? Буквы в словах пропускают, как нарочно, самые трудные. По-моему, это нечестно Как бы ни не хотелось, а вставлять пришлось.
П. друга дней моих суровых,Г. лубка дряхлая моя.
Люся уверяет, что это стихотворение Пушкин написал своей няне. Это ей сказала бабушка. Неужели Карандашкипа считает меня таким простачком? Так я и поверю, что у взрослых бывают няни. Просто бабушка посмеялась над нею, и все.
Но как же быть с этой "п…другой"? Мы посоветовались и решили уже вставить букву «а», как вдруг в комнату ввалились Катя и Женьчик. Не знаю, почему им вздумалось припереться. Я, во всяком случае, их не приглашал. Не хватало еще, чтобы Катька отправилась на кухню и доложила моей маме, сколько двоек я сегодня нахватал. Ко мне и Люсе эти зубрилы относились свысока, потому что учились лучше нас. У Кати были выпученные круглые глаза и толстые косы. Этими косами она гордилась так, как будто их выдали ей за хорошую успеваемость и отличное поведение. Говорила Катя медленно, нараспев, все делала с толком и никогда не спешила. А о Женьчике просто и рассказывать нечего. Он сам по себе почти и не говорил, а только повторял Катины слова. Женьчиком звала его бабушка, которая провожала его в школу, как маленького. Поэтому и мы все стали звать его Женьчиком. Только Катя звала его Евгением. Она любила все делать правильно.
Катя поздоровалась, как будто мы с нею сегодня не виделись, и сказала, посмотрев на Люсю:
— Опять у тебя коса расплелась. Это неряшливо. Причешись.
Люся боднула головой. Она не любила причесываться. Она не любила, когда ей делали замечания. Катя вздохнула. Женьчик тоже вздохнул. Катя покачала головой. Женьчик тоже покачал.
— Раз вы здесь оба, — сказала Катя, — мы вас двоих и подтянем.
— Подтягивайте скорей! — закричала Люся. — А то нам некогда. Мы еще не все уроки сделали.
— А какой у вас ответ получился в задаче? — спросила Катя, точь-в-точь как Зоя Филипповна.
— Полтора землекопа, — ответил я нарочно очень грубо.
— Неправильно, — спокойно возразила Катя.
— Ну и пусть неправильно. Тебе-то что! — ответил я и сделал ей страшную гримасу.
Катя опять вздохнула и опять покачала головой. Женьчик, конечно, тоже.
— Ей больше всех надо! — выпалила Люська.
Катя поправила свои косы и медленно сказала:
— Пойдем, Евгений. Они еще и грубят.
Женьчик рассердился, покраснел и самостоятельно выругал нас. Мы этому так удивились, что ничего ему не ответили. Катя сказала, что они сейчас же уйдут, и от этого будет хуже только нам, так как мы останемся неподтянутыми.
— Прощайте, лодыри, — ласково сказала Катя.
— Прощайте, лодыри, — пискнул Женьчик.
— Попутный ветер в спину! — гаркнул я.
— До свиданья, Пятеркины-Четверкины! — пропела смешным голосом Люська.
