Валерий Медведев - Плюс восьмое марта
— Ну, здорово ты разгадал секрет, Бузыкин, — насмешливо произнёс Глеб Емельякин.
— А никакого секрета и нет, поэтому и не разгадал, — огрызнулся Коля.
— Как это нет? А что же есть? — не успокаивался Емельякин.
— Не знаю... Я маме рассказал обо всём.Она сказала: обыкновенная! Нормальная! Здоровая! Семья! И говорит, расследовать вам нечего! А у кого в семье не так, те ненормальные и нездоровые!
— Да просто ты не сумел их секрета разгадать! — налетел на него снова Емельякин.
— Может, ты сумеешь, сам и разгадывай, — отговорился Бузыкин.
— И разгадаю!
— Ну и разгадывай!
Вообще-то Глеб Емельякин был наблюдательным мальчиком. И как сказал учитель рисования, где другие только что-нибудь видят, Емельякин обязательно что-нибудь заметит. Единственно, что он замечал плохо, так это, как он сам себя ведёт. А вёл он себя в школе и дома как попало.
Но наш рассказ не о понятном для всех Емельякине. Рассказ идёт о загадочном Лёне Цветкове.
Итак, посмеявшись вдоволь, Глеб сказал:
— Завтра приходите в школу пораньше — будет мне что рассказать. — Сказал и самоуверенно добавил: — Чао!
«Чао» по-итальянски значит «до свиданья!» Глеб попрощался с ребятами по—итальянски, потому что был полиглотом. (Полиглот — это человек, который знает удивительно много языков!) Емельякин, хотя учился только в третьем классе, знал языков двадцать. Правда, из каждого по одному слону: из итальянского он, значит, знал «чао!». Из французского — «бонжур!» — добрый день. Из английского — «хау ду ю ду!» —здравствуйте. Из казахского — «балма-иды!» — воспрещается. Из немецкого — «цу-рюк!» — назад. Из китайского — «хо!» — хорошо. Ну и так далее и тому подобное.
* * *Весь вечер Емельякин провёл в гостях у Лёни Цветкова. А на следующее утро Глеб, или, как его звали близкие друзья, Емеля, пришёл в класс чуть ли не раньше всех с видом победителя. Вадим Вагин, который пришёл ещё чуть раньше, налетел на него со словами: «Ну что, Емеля? Разузнал? Рассказывай!»
— Придут все, тогда и расскажу, а то потом повторяй сто раз! — ответил ему Глеб свысока.
— Ну намекни хоть, — умоляющим голосом попросил Вадим, — разгадал или нет?
— Емеля, да не разгадает? Всё прошло, как говорят китайцы, хо! То есть хорошо!
Сделав такое заявление, да ещё на китайском языке, Глеб с видом человека, совершившего невероятное открытие, стал ходить по классу, поджидая ребят.
До первого урока оставалось всё меньше и меньше времени.
Наконец в класс вбежал Филимонов. Заметив сияющего Емельякина, он подошёлк нему и тихо спросил:
— Разгадал?!
— Разгадал! — ответил Глеб и хлопнул рукой по портфелю.
Мальчишки появлялись один за другим и все налетали на Глеба с одним и тем же вопросом. Емельякин всем подмигивал, продолжая хлопать ладонью по портфелю, кивал головой, но портфеля не открывал. И секрета не открывал тоже. Ему нравилось поддерживать загадочное настроение, и он поддерживал его до большой перемены.
А на большой перемене он первым выбежал из класса.
Пробежав по коридору, выскочил во двор. Все мальчишки третьего «Б» дружно устремились за ним. Всем не терпелось поскорее узнать разгаданный секрет.
— Ну я вам скажу, ребята, мне пришлось и попотеть, — начал он издалека. — Сначала вижу всё, что Бузыкин видел. Ничего нового.Всё то же самое... Хожу, во все углы незаметно заглядываю. Боковое зрение пускаю в ход. Усиливаю свою наблюдательность. Вопросы задаю. Ответы получаю, а ничего нового не вижу. Только то, о чём нам Бузыкин рассказывал. Ну, думаю, зря хвастался.
— Короче, Емеля! — загалдели третьеклассники. — Перемена не резиновая!
— Короче так короче, — согласился Глеб. — Уже собирался уходить, вдруг одна из сестёр срывает листик настенного календаря. Обращаю внимание на календарь. Календарь как календарь. Дома у нас висит такой же. Смотрю! Разглядываю! Вглядываюсь!.. Вчера было двадцать шестое декабря. Что такое? У Цветковых на календаре рядом с цифрой «двадцать шесть» от руки нарисован красным цветом плюс и цифра восемь и ещё буква М.
Емельякин оглядел ребят. Те ничего не понимали и не догадывались.
— Осматриваю календарь дальше. И к двадцать седьмому декабря тоже — плюс восемь М, и к двадцать девятому, и к тридцатому! Хожу. Думаю. Размышляю. Вижу. На столе у Лёниного отца лежит календарь на будущий год... Я в него, конечно, тоже заглянул. В нём тоже все листки уже с плюсом! И на всех восемь! И на всех М!
С этими словами Глеб открыл портфель и извлёк из него маленький листочек бумаги. Он оказался листком обычного отрывного календаря. Глеб положил его на портфель и разгладил ладошкой.
— Вот в чём секрет! — снова шёпотом повторил Глеб.
Все с интересом разглядывали листок.
— Обыкновенный календарь,— тихо прошептал кто-то.
— Двадцать шестое декабря,— прочёл Женя Филимонов.
— Двадцать шестое декабря,— повторил Глеб слова Жени. — А что рядом?
Теперь все действительно своими глазами увидели то, о чём говорил Глеб. На календаре действительно была напечатана типографским способом цифра двадцать шесть и от руки красными чернилами было написано — «плюс восемь М».
— И что всё это значит? — спросил Юра Пузырёв.
— «Плюс восемь М» — это оказывается, значит... Лёнькина сестра мне открыла, что это значит — «плюс Восьмое марта!» Соображаете? То есть у этих Цветковых к любому числу календаря прибавляется Международный женский день! Получается, что в семье Цветковых каждый день Восьмое марта!Соображаете?
Мужская половина третьего «Б» стала молча соображать.
— Значит, это что же получается? — спросил Юра Пузырёв. — Значит, это получается, что в семье у Цветковых круглый год Международный женский день. Вот почему они все так друг к другу относятся, — сказал Коля Бузыкин. — И вот почему Цветков всё время такой вежливый. А я-то! Эх! — Коля стукнул ладонью себя по лбу: — Такую цифру проглядел!
— Глаза надо иметь! — сказал снисходительно Емельякин. — И соображать!
— Ну, ребята, что теперь будет,— сказал Никита Славуцкий и пояснил: — Теперь нам в пример будут ставить не только Цветкова, но и его календарь с плюсом.
Все представили себе это и ужаснулись.
— Это уж точно, — начал Коля Беляев, — если девчонки узнают...
— Точно, — перебил Беляева Филимонов. — Теперь самое главное, чтоб об этом девчонки не узнали!
Все окружили Емельякина, как хоккеисты вратаря перед игрой, и троекратно поклялись: «Чтоб девчонки не узнали! Чтоб девчонки не узнали! Чтоб девчонки не узнали!»
С этим вернулись в класс.
Но не помогла клятва. Как не помогает она иногда выиграть матч хоккеистам. Узнали девчонки про календарь.
Наверно, это Коля Беляев сболтнул обо всём сестре, а та уж своей лучшей подруге Тамаре Желтковой. К концу четвёртого урока все девчонки третьего «Б» были в курсе дела.
После уроков Лёня Цветков обнаружил в карманах своей курточки в раздевалке шестнадцать записок, правда, без подписи. Все шестнадцать не похожих друг на друга почерков, предлагали Лёне дружить. И хотя Цветков ни на одну записку не ответил, никто издевочек на него не обиделся. Потому что он итак дружил со всеми!
* * *На этом рассказ можно было бы и окончить, но оказалось, что у него есть продолжение. Через несколько дней календари с плюсами появились дома у многих мальчишек. Даже у Глеба Емельякина, который о календаре сказал когда-то так:
— С ума сойти! Я бы не смог триста шестьдесят четыре раза написать «плюс Восьмое марта!»...
А однажды и в классе на стене вдруг появился такой календарь. Даже неизвестно,кто повесил...
Но и с календарями не все вели себя с плюсом. Многие мальчишки третьего «Б» изменились, но, честно говоря, далеко не все.
Девчонки очень расстраивались от этого. А Люба Донцова даже в уголочке коридора однажды чуть-чуть всплакнула от расстройства. Тогда Женя Лелявина погладила её по плечу и тихо сказала:
— Ну, не расстраивайся! Вот я думаю, что календарь с плюсом — это ведь как лекарство. А некоторые лекарства действуют очень медленно. Но всё равно действуют. И подействуют. Вот увидишь...
А Люба слушала её, слушала и вдруг стала улыбаться сквозь слёзы. И улыбка у неё была тёплая-тёплая, ну прямо как грибной дождик, что идёт, как известно, при свете яркого солнца...
