Поиск звука Творогов - Нина Сергеевна Дашевская

Я треснул себя кулаком в лоб. Слишком сильно, наверное. Синяк остался.

Иду. И вот что… впереди дом такой, заметный. Кирпич цвета ржаного хлеба. Ну, брандмауэр. Стена и стена, ничего такого.

Надоели мне эти брандмауэры. Сколько уже можно, стена и стена. Просто — кирпичная стена. Мало ли идиотов на свете.

Мы опять идём с Джеффом и Стоуном, и я говорю про шары. Мне вдруг хочется говорить об этом: кажется, если я буду говорить вслух, то поймаю что-то такое. Но я пока не пойму, что это. Вот эти шары в городе, что я хочу про них. Живое — не живое? Космос или параллельная цивилизация на Земле? Информация. Обмен информацией или тайное оружие?

У меня большой пакет с чипсами, я иду посередине, и все по очереди запускают руки в этот пакет.

— Про информацию интересно, — говорит Володя. — И тут главный вопрос — не способ передачи. А какая именно информация. Зачем она нужна — вот тут важно отделить главное от мусора.

— А если у этого шара так крышечка открывается, и оттуда ракеты, — говорит Джефф.

Ну что за детский сад, в самом деле! Ракеты… Мы идём вдоль больницы, старинная ограда, столбики — и на них опять вот эти шары. Но я тоже представил себе, как крышечки открываются — и из них летит что-то такое… дальнего поражения… Вдруг даже тишина показалась зловещей.

— Какие это данные, кого они могут интересовать, — продолжает Стоун про информацию.

Хорошо, что есть чипсы. Пока один жуёт — другой говорит. Я сейчас помалкиваю, так что мне достаётся больше всех. Ну, и пакет у меня же.

…Я думаю, что Джефф — за оружие, а Володя — за информацию. А я где-то посередине, я не знаю, я как выберу что-то одно — кажется глупо и плоско, неинтересно. Вот у Джеффа в голове уже компьютерная стрелялка пошла с этими шарами, а что в мозгах у Стоуна — я и представить не могу, у него там многомерный мир, мне недоступный.

Кажется, сам-то я ничего не смогу придумать. Поэтому просто иду и жую чипсы.

Мы вышли к железной дороге, можно подняться на лестницу перехода и посмотреть сверху на поезда.

— Пойдём?

— Да ну, холодно, — говорит Джефф.

Надо же, какой нежный. Кто бы мог подумать. Но мы уже тащимся, громыхаем по железным ступеням. И вдруг Джефф останавливается.

— Ой, смотрите!

Мы тоже останавливаемся. Мир из моей головы вдруг вышел наружу… то есть не из моей, а из Джеффовой. На запасном пути стоит поезд, а на нём оружие в чехлах. Я не сразу понял, что это, но глазастый Джефф прочитал плакат на вагоне — выставка военной техники. Передвижная. Куда-то там скоро отправится. Прославлять. Вот это вот железо. Не из компьютерной игры, а настоящее.

Вроде как трофеи. Войну вот мы как будто нигде не ведём, зато трофеи — вот они.

— Крутяк, — сказал Джефф.

— Чего крутяк-то? — не понял я.

— Ну, как! Вот это всё. Там бы… интересно. Туда можно пролезть вообще? Я бы пошёл. Я как-то внутрь танка залезал, прикольно.

Я молчу. Я никогда не любил танки. Вот залезть внутрь паровоза — это да. А вот это… как я подумаю, для чего это. Мне реально плохо становится.

— Конечно, прикольно. — говорю я. — Мозги наружу! У этого… У противника. У стратегического.

— Чего ты так сразу? Чего вот ты, Творогов! А если на нас правда нападут!..

— Кто?

— Враги.

— Джефф! Какие, к чёрту, враги. Кто на нас нападёт… кому мы нужны.

— Ты-то точно никому не нужен, — сплёвывает Джефф. — Ты в армию пойдёшь вообще?

Это внезапно сейчас было. Прямо очень внезапно. Я лезу рукой в пакет с чипсами, но там совсем пусто. И я отвечаю:

— Нет.

Он даже остановился.

— Погоди. Ты чего? Творогов! Ну. Если бы реально война. Ты бы что… дезертировал бы?

— Иногда это единственный возможный вариант.

Он аж остановился.

— Ну, ты и… Я даже не думал.

Повертел, видимо, на языке, каким таким словом меня можно назвать. И не выбрал — просто плюнул. Я даже не думал, что меня это так заденет, что я захочу ему что-то объяснить, доказать…

— По-твоему, дезертировать плохо. А людей убивать лучше, так, что ли? Иногда лучше ничего не делать. Чем делать — так.

— Ты какой-то… непроходимый идиот, — сказал Джефф.

И тут вдруг включился Стоун.

— Железо никакой роли не играет в войне. Вообще никакой. Кто там… В кого лучше попадает… Это люди не наигрались, это как спорт… Лучше биатлон смотреть. А так — вся война в голове… Сейчас дело не в железе — это шахматы. Кто кого переиграет.

— Погоди, — задёргался Джефф. — Ты тоже в армию не пойдёшь?

— У меня отец англичанин. Если у нас война с Великобританией… ну, условно. Как думаешь, мне сразу в окно выйти? Да мне и выбирать не надо будет. Меня за фамилию сразу же и расстреляют. Без вопросов.

— Нет, — сказал я. — Тебя не расстреляют, ты же мозг, а мозг нужен отечеству, оно им дорожит, как ценным веществом. Тебя закроют в шарашке. Как в старые добрые времена.

— Что такое «шарашка»? Сумасшедший дом? — деловито спросил Стоун, поправляя очки.

— Нет… такое закрытое место, вроде как исследовательский институт, но оттуда фиг выберешься. Как тюрьма, но там работают, исследуют… В общем, шарашка и есть. Там вот ты, Стоун, будешь сидеть и оружие придумывать. Массового поражения.

— Я не буду, — сказал Стоун. — Мне это неинтересно.

— Спросят тебя!.. Слушай, а чего Джефф, свалил, что ли?

Стоун повертел круглой головой — похоже, да, свалил. Ну, и чёрт с ним.

— Слушай, Ваня, — говорит мне Стоун.

Вот он мне сейчас будет объяснять, что Джефф наш друг, и на самом деле неплохой парень, и…

— Я