Мальчик с Антильских островов - Жозеф Зобель
Кому это она рассказывает, что я плачу из-за того, что мосье Медуз не вернулся домой?
Потом я слышу голос отца Жеснера:
— Я думал, он уже спит. Вы уверены, что он не спит у себя в хижине?
— Нет, — отвечает мама Тина, — дверь заперта снаружи. И Жозе долго пробыл там, дожидаясь Медуза.
Мама Тина зовет мазель Валерину, и вот уже множество голосов раздается в ночи, и говорят, и повторяют, что мосье Медуз не вернулся с работы, никто его не видел, уже поздно и все это странно.
Я горд, что поднял на ноги всех этих людей; мне хочется выбежать на улицу и самому рассказать, как я заметил отсутствие мосье Медуза. Но в то же время всеобщее беспокойство пугает меня.
Мама Тина не возвращается, и я чувствую, что вся наша улица встревожена.
В конце концов я осторожно выглядываю в щелочку.
Повсюду открываются двери, бросая на улицу снопы света. Голоса взволнованно перекликаются, но я не могу различить, что они говорят.
Кто-то, по-видимому, уже сбегал в «дом», чтобы узнать, на каком поле работал мосье Медуз. Видимо, собираются его искать.
Кто-то говорит:
— Нельзя оставлять это до завтра.
— Если вы готовы, я с вами, — подхватывает другой.
Потом они долго молчат, и вдруг я вижу в конце улицы факелы, образующие яркое пятно света, в котором видны люди с палками и резаками, уходящие прочь.
Теперь волнение немного поутихло. Раздаются едва слышные перешептывания.
Мама Тина вернулась. Она спрашивает меня, не страшно ли мне было так долго одному. Она тяжело дышит и, по-видимому, забыла о нашей размолвке.
— Они пошли искать, — говорит она мне. Голос ее дрожит от волнения. — Господи, — говорит она, — не допусти…
Ей не сидится на месте. Она хватается то за одно, то за другое, останавливается, прислушивается…
Снаружи снова начались разговоры.
— Если я тебя оставлю на минуту, ты не будешь бояться? — спрашивает она.
Возможно, и нет, но я предпочитаю, чтобы она взяла меня с собой.
— Да, — отвечаю я тихо.
— Тогда бери шляпу и иди за мной.
На том месте, откуда ушли люди с факелами, стоит Жеснер, высоко подняв факел над головами мужчин и женщин, сидящих кружком на земле.
Я различаю голос мосье Сен-Луи, который говорит:
— Я уже много раз говорил Медузу, что эта работа слишком трудна для него и ему надо переходить к малолетним. Но он не хотел, он говорил, что мальчишки будут издеваться над ним.
Каждый рассказывал что-нибудь о мосье Медузе. Многие восклицали:
— Бедняга!
Молчали некоторое время, потом снова начинали. Все говорили наперебой, уже не о Медузе, а о чем-то своем.
Поэтому мне интереснее смотреть на факел, который Жеснер наклоняет время от времени, чтобы пламя ярче горело; пламя голубоватое около палки, на которую намотана пакля, а на концах желтое и красное, и от него темнота вокруг кажется еще чернее.
Свет достигает листвы деревьев над нашими головами. Блестящая смола выступает на дереве, и капли падают на руки и ноги Жеснера, который вскрикивает и морщится.
Я не осмеливаюсь заговорить. Я жадно ловлю все, что говорят о мосье Медузе, чтобы узнать, почему он не вернулся. Куда делись люди, которые ушли его искать, вооруженные как будто для битвы? Может быть, мосье Медуз отправился в одну из тех стран, о которых он рассказывал мне в своих сказках?
Я был бы рад, если бы это оказалось именно так!
Почему?
Да потому, наверное, что мне хотелось бы, чтобы мосье Медуз превратился в сказочного героя.
Должно быть, необычная обстановка склоняла мой ум к фантазиям.
Вдруг послышался крик:
— Они идут!
В ответ раздался хор голосов, и вся наша группа с Жеснером во главе направилась к дороге, увлекая меня за собой.
Далеко во тьме навстречу нам двигались зажженные факелы.
— Господи боже, пресвятая богородица… — шептали женщины вокруг меня.
Сердце мое забилось, и я прячусь за маму Тину, которая бормочет какие-то непонятные слова.
— Они идут так быстро, что Медуз вряд ли с ними, — замечает мазель Валерина.
— Они бы не вернулись, если бы не нашли Медуза, — возражает мама Тина.
— Медуз, наверное, с ними, — говорит еще кто-то, — видите, они останавливаются все время. Разве вы не видите?
— Да, из-за него, конечно, — решает мосье Сен-Луи.
Потом они показываются в конце дороги. Мы продвигаемся еще вперед и уже ясно видим их силуэты.
— Они что-то несут!
— Господи!
— Ну да, видите, как они идут.
Толпа приходит в еще большее возбуждение, чем перед уходом мужчин, и все начинают говорить одновременно. Одни уверяют, что с мосье Медузом случился припадок, другие, что он ушел не поев и глисты задушили его. Еще кто-то предполагает, что он выпил слишком много воды, после того как вспотел. Этот поток слов сбивает меня с толку и мешает мне понять происходящее.
В действительности, пять или шесть человек несут что-то черное, длинное, похожее на мосье Медуза.
Это и есть мосье Медуз.
— Если бы мы за ним не пришли, мангусты съели бы его! — восклицает мосье Орас.
Они тяжело дышат и вспотели. Они спотыкаются от усталости, и голоса их едва слышны.
— Если бы мы знали, мы бы захватили гамак; на вид он легкий, как солома, а смерть, забравшись в его живот, сделала его тяжелым, как камень.
Шутка вызывает взрыв хохота. Так, среди всеобщего смеха вступает на нашу улицу тело мосье Медуза. Все столпились возле хижины Медуза.
Мне его не
