Дзидра Ринкуле-Земзаре - Вот мы какие!

Мысль «пустить дымок» принадлежала Ояру. Мне даже не верилось, что он притащил с собой в школу целую пачку сигарет.

— Покажи!.. В самом деле! Где взял?

— Купил, ясное дело! Получаю же я карманные деньги, — похвалился Ояр. — Папа говорит, надо с детства привыкать к самостоятельности. А мы с тобой далеко уже не дети. Читал Гайдара, да? Помнишь, как Тимур ночью гнал на моторе? А во время войны такие парни ходили уже в героях. А мы все еще цепляемся за маменькины юбки. Носим школьную форму, послушно делаем все, что велят. Стадо ягнят — и только! Будто нет своей головы на плечах!

В этом отношении Ояр был прав. Особой самостоятельностью нам хвалиться не приходилось. Но, с другой стороны, где проявишь храбрость и находчивость?

Вот так постепенно мне тоже стало казаться, что курение — один из верных признаков самостоятельного мужчины.

Во время большой перемены забрались с Ояром в отдаленный уголок школьного сада, в густой кустарник.

Ояр, как и полагается воспитанному человеку, вначале протянул пачку мне, потом сам взял сигарету и небрежно сунул в уголок рта.

— По совести говоря, у меня она уже не первая, — хвастливо заявил Ояр и вытащил из кармана коробок спичек. — Надо теперь обзавестись зажигалкой, — добавил он, словно оправдываясь.

Я стал осторожно посасывать сигарету.

— Да не так! Это же тебе не соска. Затягивай в легкие, — поучал Ояр на правах опытного курильщика.

Я послушался, затянулся дымом. И тут же стал кашлять и давиться.

— Ну что? Хорош дымок?

У меня слезы так и катились из глаз, но я храбро ответил:

— Хорош! Только больно крепок.

Стыдно было признаться, что на самом деле мне нисколько не понравилось. И кисло, и горько, словно полыни нажевался. Чего уж тут хорошего?

Да и Ояр, скорее всего, натрепал про свой богатый опыт. Затянулся поглубже — и на него тоже напал приступ кашля. Еще похлеще, чем у меня. Он прямо заходился.

Кое-как придя в себя, Ояр обругал сигарету:

— Дрянная марка! Не то что «Рига».

Я держался мужественно. Затянулся еще раз, опять закашлялся. Нет, хватит с меня! Бросил сигарету на землю, вдавил в песок каблуком.

— Глупости одни все это курение! — откровенно высказался я и тут вспомнил, что спортсмены вообще не курят.

Поторопился поделиться мыслью с другом.

— Вообще-то верно. Придется и мне бросать.

Сейчас Ояр очень был похож на хвастунишку Томиня.

Я уже собрался было поддеть своего приятеля, но не успел. За кустами раздался знакомый голос:

— Чего ты здесь стоишь, малыш? Ожидаешь кого?

— Учитель Мурцелис! — испугался Ояр.

— Там кто-нибудь спрятался? — продолжал расспрашивать учитель.

Ему ответил тонкий голосок:

— Двое мальчиков из седьмого класса. И один из них… Один… Ой, не ходите туда! Пожалуйста, не идите!

— Почему?

— Нельзя!

— Но почему нельзя? — допытывался учитель Мурцелис.

— Они… Они… — мялся малыш. — Ну… нельзя!

Ояр возмутился:

— Ты смотри! Выследила малявка!

Я тоже был вне себя.

— Кто бы мог подумать! Крался за нами!

Надо было как-то выходить из опасной ситуации. Мы выбрались с другой стороны кустов. Напустив на себя беспечный вид, зашагали по дорожке. Главное, успеть побыстрее до поворота.

Не успели. У Мурцелиса зоркий глаз.

— Погодите, ребята, — окликнул он нас. — Что вы там делали, в кустах?

— Мы?.. Ничего. Гуляли.

— Да, гуляли, — подтвердил я.

— А если правду? — Учитель строго смотрел на нас. — Вы курили оба, вот что. Малыш видел.

— Да не верьте ему! — с ходу стал отрицать Ояр.

— Врет он все, — вторил я.

Мальчишку аж передернуло. Лицо залила краска. Он поднял руку, словно на уроке.

— Не вру я! Не вру!

— Хорошо, возвращайся в свой класс, — сказал ему учитель. — Вот только как тебя звать?

— Юрис Мелнацис, — ответил тот и добавил: — Второй «Б» класс.

Теперь учитель повернулся к нам. Голос его звучал жестко и сердито:

— А вы пойдете со мной. Потолкуем с вашей классной руководительницей.

В учительской нас ожидали крупные неприятности. Там в это время находились не только классная руководительница и другие учителя, но и моя мать. Все уставились на нас с Ояром.

— Мы не курили! — стоял на своем Ояр. — Мало ли что всякие там второклассники наплетут!

— Да, не курили, — подтверждал я. В конце концов, разве мы сами несколько минут назад не решили твердо, что бросим курить? Какие же мы после этого курильщики?

— Ну ладно. А что у вас в карманах? — спросила классная руководительница.

Попались! Недокуренную-то сигарету Ояр выбросил, а целая пачка в кармане осталась.

— Что теперь скажете? Нафантазировал малыш?

Что можно было ответить? Только молчать.

У моей матери потемнело лицо.

— Скажите, а не ваш ли класс взял шефство над октябрятами второго «Б»?

— В прошлом году, — едва слышно проговорил Ояр.

— Неважно — в прошлом году или в нынешнем. Гораздо важнее, какой вы им показываете пример, — покачала головой классная руководительница. — Кто из них твои подшефный, Гунар?

Я неловко передернул плечами:

— Н-не помню…

Все первоклашки казались мне тогда на одно лицо.

Да и, по правде сказать, все это шефство над октябрятами воспринималось как забавная шутка. Словно в тумане припоминается торжественное собрание в актовом зале, когда их принимали в октябрята. Кому-то я тоже прикреплял к груди звездочку. А вот кто он, как его звать — не помню, хоть убей!

— Сейчас уточним. — Классная руководительница полистала записную книжку. — Юрис Мелнацис его звать. Знаешь такого?

Мы с Ояром ошеломленно переглянулись.

— Поразительно! — воскликнул учитель Мурцелис. — Как раз тот самый паренек!

Прозвучал звонок.

— Идите в класс и подумайте хорошенько о своем поведении, — сказала учительница Лауране. — А после урока приходите сюда с дневниками.

Происшествие в школьном саду испортило мне настроение, и до самого конца занятий я просидел мрачный и злой. Ояр тоже. Он не заговаривал со мной, его взгляд тоскливо блуждал по сторонам.

В дневники нам вписали по замечанию.

Вот тебе и мужество! Вот тебе и героизм!

После пятого урока было занятие хора. Мне, как безголосому, можно было отправляться домой.

По улице ошалело носился ветер. Он срывал с деревьев последние листья.

В ближнем парке на повороте дорожки я заметил впереди себя знакомую фигурку.

«Ага, Юрис Мелнацис! Ах ты, мелочь пузатая!» Меня душила злость. «Такие неприятности из-за тебя навалились! Ну, погоди! Я тебя сейчас проучу!» И прибавил шаг.

Заметив, что я догоняю его, малыш сначала остановился. На лице мелькнула улыбка. Губы раскрылись, словно он готовился что-то сказать. Но тут, заметив мои сжатые кулаки, почуял неладное и пустился наутек. Я бросился следом. На спине у него болталась школьная сумка, смешно перескакивая с одной стороны на другую, словно пыталась сорваться с плеч. Тонкие ножки часто семенили по песчаной дорожке. Он выглядел маленьким и жалким среди шумевших на ветру деревьев. Ну настоящий Мальчик с пальчик! «Но Мальчик с пальчик одолел великана», — вспомнилось мне из сказки.

«Нет уж, Мальчик с пальчик! — все еще злился я. — На сей раз будет наоборот!»

Я настиг его, ухватил за воротник, опрокинул на землю.

Сумка раскрылась, из нее высыпались книжки, тетради, пенал. Порыв ветра подхватил какие-то листки и метнул мне прямо в грудь. Один из них остался в руке. Я прочитал:

«Моему шефу Гунару Стребейко».

И нарисовано яркое желтое солнышко с лучами.

Поднял еще два листка. То же самое. Только рисунки другие: голубые цветы, бабочки, самолеты…

Малыш стоял на коленях, собирал растрепанные книги. Время от времени он тер кулачком глаза.

Мне стало стыдно. Было такое ощущение, словно не книги, а я сам вывалялся в осенней грязи.

У него из глаз капали крупные слезы.

— Мальчик с пальчик, послушай… — растерянно бормотал я, помогая ему очищать книги от налипшего мокрого песка и укладывая их в сумку. — Мальчик с пальчик…

— Я не Мальчик с пальчик. Я Мелнацис… — поправил он, утирая слезы.

Вот так шеф, ничего не скажешь! Я вспомнил, что и сам был когда-то таким малышом. И большие мальчишки так же обижали меня. И я так же горько плакал.

— Перестань реветь, слышишь? — стал я успокаивать его, как умел. — Не плачь, ну! Обернем все твои книжки.

У меня такая бумага есть — будет лучше новых. И нарисуем что-нибудь на обложке. Хочешь, я тебя научу? Трактор, а? Или экскаватор? Хорошо?