Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели
— Начальник, мы хотели передохнуть. Простите.
— Мы больше не будем, — подхватил второй.
— Мы вам все расскажем, только не наказывайте нас…
— Пуцци мечет дротики в Шута…
— А тот молчит, потому что потерял кнут в котловине…
— И это не Шут выбил своему долгоносику глаз, а большой Розебонд…
Тоби стало противно слушать этих ябед, и он пошел прочь. Жалкие прихвостни припустили за ним, подобострастно лепеча:
— Мы расскажем вам о делах посерьезней, начальник…
— Пилу и Мань с Шутом играют в мяч…
— Говорят ему: «Свернись калачиком», — и пинают ногами…
— Шут отдает весь свой обед братьям Блетт…
— И дежурит вместо них по ночам, хотя боится долгоносиков…
Тоби затошнило от всех этих мерзостей. Но к отвращению примешивалось и другое чувство. Из рассказов доносчиков вырисовывался портрет сущего мученика: Шута. Он боялся насекомых, но сторожил их сутками, без еды и без сна. Над ним постоянно издевались однокашники-садисты. Бедный Шут! Тоби вдруг показалось, что участь этого бедолаги куда хуже его собственной. Он не был с ним знаком, однако, как ни странно, уже чувствовал себя ответственным за него.
Четверо кляузников продолжали выдавать всех, кого только могли, но Тоби их не слушал до тех пор, пока одно сообщение не привлекло его внимания, показавшись довольно существенным:
— А хуже всех Марлу. Ночью он собирался напасть на ближайший хутор и для этого проделал дыру в ограде, позади сарая с баклагами.
Тоби насторожился, не спеша обернулся к ним. «Дыра в ограде» и «баклаги» — это уже гораздо интересней! Один из работяг задал вопрос, который хотел задать и Тоби:
— Баклаги? Какие баклаги?
— Известно какие… Да я вам покажу эту дыру, только не говорите Марлу, что это я вам сказал, и не говорите, что я просил не говорить ему, иначе…
Прерывая поток красноречия, Тоби резко ткнул работягу в спину и подтолкнул к тропинке, мол, показывай. Теперь все они шли к сараю. Трое остальных повторяли в волнении:
— Мы ведь тоже вам помогли, начальник? Верно? Мы ведь тоже, а?
От страха эти болваны совсем впали в детство — уменьшились и поглупели прямо на глазах. Еще немного, и вернутся в материнскую утробу. И хорошо бы, поскольку там они никому не приносили вреда, не то что в последующие годы своей гнусной никчемной жизни.
Вот и сарай. В нем едва умещались десятки полных баклаг. Тоби не удивился, когда заметил надписи: «Первичный сок». Худшие опасения оправдались: Джо Мич основательно им запасся.
Теперь, чтобы превратить топливо в энергию и продолжить свою разрушительную деятельность с невиданным размахом, ему не хватало только знаменитой черной коробочки Балейны.
Тоби хлопнул в ладоши. Работяги встали навытяжку. Он собирался ласково подергать каждого за ухо, выражая одобрение. Но в действительности вслепую хватал их за нос, за подбородок, за щеку, поскольку шляпа налезала ему на глаза, и он ничего не видел.
Потом махнул рукой, давая понять, что пора расходиться. К счастью, они его поняли с первого раза и мгновенно исчезли в зарослях, благословляя судьбу.
Раздвигая баклаги, Тоби добрался до задней стены сарая. В ней была брешь, а дальше — дыра в ограде. Мальчик вылез через нее наружу.
С каким удовольствием он бы сейчас сбросил с себя одежду ненавистного Ролока и побежал без оглядки, подальше от проклятой фермы! Вприпрыжку, счастливый, что удалось спастись!
Но, оглянувшись на колючую изгородь, Тоби вспомнил о Шуте. О несчастном козле отпущения жестокой своры приспешников Джо Мича. Мысль о нем вонзилась ему в сознание, как отравленная стрела. Делать нечего — он вернулся.
12
Шут гороховый
Шут сидел на здоровенной коробке. Большой Марлу велел ему стеречь свое добро, а если кто-нибудь что-нибудь стащит, он Шута по стенке размажет.
Коробка в форме огромного куба. Шут стерег ее полтора часа и уже начинал беспокоиться — ему пора было присматривать за долгоносиками, а неподъемную коробку с собой не утащишь… Что делать?
На коленях у Шута лежал листок бумаги. Он писал письмо маме. Письма к ней были его единственной отрадой, без них он бы не выжил. Длинные, на много страниц. Лишь бы только другие их не порвали, а главное — не прочли.
Необходимость присматривать за коробкой давала ему возможность посидеть спокойно. Когда мимо один за другим стали пробегать знакомые ему работяги, он каждому объяснял, что не может покинуть пост. Все они городили околесицу. Вопили, что нужно спешить к котловине, что там происходит нечто невероятное.
Шут не сомневался, что они хотят сыграть с ним очередную злую шутку, нарочно выманивают прочь, и не слезал с коробки. Один из работяг крикнул:
— Там начальник Ролок! Говорят, он в котловине нагишом долгоносиков кнутом охаживает. Эй, Шут, быстрее! Все хотят на это посмотреть…
Грубо, глупо, не смешно… Что ж, они его совсем за дурака держат?
Шут остался совсем один в длинной галерее, служившей работникам спальней. Здесь было тепло и тихо. Светило солнце. Просвет, маленькая передышка в его кошмарном существовании.
Подручные Джо Мича сразу его приметили. Скромный хрупкий воспитанный юноша — лучшей поживы для своры свирепых муравьев не найти! Двуногих муравьев звали братья Блетт, Марлу, Розебонд, Пилу… Таких дикарей, законченных мерзавцев Джо Мич брал на работу с величайшей охотой.
Кровожадный толстяк заботился и о том, чтобы на каждой ферме был свой шут гороховый. Пусть работники кого-то бьют, шпыняют, требуют: «Шут, почисть мне ботинки! Шут, отдай мне свой хлеб!»
Тот, кого выбирали на эту роль, забывал свое настоящее имя и становился Шутом. Для всех и навсегда.
Нынешнему Шуту вот тоже не посчастливилось. По правде сказать, никто из его предшественников не умер своей смертью… Да и жизнь каждого Шута превращалась в цепь нескончаемых невыносимых страданий. Предыдущего Шута поймали, когда он пытался перелезть через ограду и сбежать. Неизвестно, что с ним за это сделали. Единственной его родственнице, младшей сестренке Лале, прислали уведомление о смерти несчастного без лишних объяснений и утешений: «Погиб во время прогулки».
Его предшественник скончался в результате милой забавы: злополучного Шута заставили съесть целиком два башмака. А потом, смеясь, говорили, что он подавился шнурками. Официальная версия: «Погиб от несварения желудка».
Теперешний Шут постоянно боялся, что и его постигнет такое же несчастье. Он считал, что единственный способ этого избежать — делать все как можно лучше и стараться изо всех сил. Безропотно слушался всех и каждого, исполнял бесконечные поручения, мыл посуду за пятью десятками людей, по первому требованию съедал свою шапку. Однако работяги поклялись, что рано или поздно прикончат его как остальных, а пока давали ему всё более трудные задания.
На ферме это называлось «добить Шута». Все следили за травлей со спортивным интересом. Нужно было измотать его вконец, довести до предела, сломить. Двух последних Шутов Ролок укокошил собственноручно. Он очень гордился своими подвигами и, расправившись с очередной жертвой, рисовал на шляпе крест.
Наш Шут совершил всего один промах: где-то в грязи потерял свой кнут. Если кто-нибудь донесет об этом начальнику, ему несдобровать. Шут старался держаться подальше от Ролока Ужасного.
Заметив издалека, что Ролок приближается, Шут покрылся холодным потом. Ролок не спеша шествовал по безлюдной галерее. Пока что он Шута не заметил: тот скорчился на коробке и отвернулся к стене в надежде, что начальник его не узнает.
Шут правильно сделал, что не поверил другим. Ролок никогда не хлестал жуков нагишом в котловине — они всё выдумали от начала и до конца. Вот же он, стоит перед ним в шляпе, сползающей на глаза. Но зачем же они тогда убежали к проклятой котловине, какой еще скверный розыгрыш приготовили?
Шут забился в угол за коробку, втянул голову в плечи. И тут позади него раздался скрипучий голос Ролока:
— Мне нужен тот, кого называют Шутом!
— Вот я, — еле слышно отозвался Шут.
Он не сразу вылез из-за коробки.
Дальнейшее напоминало сон. Если бы здесь оказался кто-нибудь из постоянных обитателей фермы, он бы не поверил своим глазам. Никогда ничего подобного здесь не происходило.
Шут обреченно повернулся к говорившему. И увидел Ролока в шляпе, съехавшей чуть ли не до подбородка. Шут весь сжался, ожидая удара. Но Ролок начал отступать, пошатываясь, будто у него закружилась голова. Шут вытаращил глаза от удивления. Что же выкинет злобный черт на этот раз?
Между тем человечек остановился и резко сорвал шляпу с головы. Невероятно! Вместо желтой сморщенной рожицы перед Шутом возникло совсем другое, приветливое знакомое лицо. Тринадцатилетний мальчик, Тоби Лолнесс, гость с Нижних Ветвей, опасный преступник, за которым охотились по всему Дереву. Тоби!
