Григорий Остер - Остров Эскадо
— Кто говорит? Кто это сказал? — всплеснув руками, вскричала Синдирелла.
— Все говорят, — ужасно смутились перелетные курицы.
Но крупная девочка Синдирелла вскричала не им. Она вскричала букашке Наташке.
Махнув с плеча, запуганная сонными пиратами, букашка сначала долго катилась вниз. По наклонной плоскости. Потом, кувыркаясь, подумала: «До чего я докатилась? Неужто собственные ноги мне дороже чем все? Конечно! — честно призналась себе букашка. — Ноги мне очень дороги. Они у меня одни. Хоть их и восемь. Но неужели, — стыдила Наташка себя, — ты целый остров оставишь в беде? Из-за каких-то восьми ног? Неужели у тебя нет ни капельки мужества? Ни кусочка отваги?»
Наташка поискала в себе и нашла. Немножко отваги. И чуть-чуть мужества. Букашка мужественно растопырила ножки — перестала катиться. Отважно полезла вверх. И пришла в левое ухо.
— Але! Кто говорит? — снова спросила Синдирелла, хватая себя за ухо.
— Але! Але! Я говорю! Я! Букашка Наташка!
В левом ухе девочки Президента взволнованно верещал тонкий, пронзительный голосок.
— Беда! Эпидемия! — тараторила букашка и, перебивая сама себя, рассказывала все по порядку.
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
Какими бывают половины? Зачем лупят крыльями? Во что играют в хорошей компании и где тренируются те, кого нет в Правительстве?
Синдирелла выслушала Наташку до конца, посмотрела, что творится на острове, немедленно приняла меры. Вызвала «скорую помощь».
Доктор примчался из больницы вместе со всеми медсестрами, выписал рецепт. Написал на бумажке красивым почерком:
«Лекарство найдем потом. Сначала надо устранить причину болезни — быстро нашарить у жителей в карманах все тринадцать заразных монет, выкинуть с острова».
— Кто будет по карманам шарить? — спросила Синдирелла, оглядываясь на милицейских.
— Может, воришек позовем? — предложила худенькая кошка.
— Воришек среди нас нет, — обиделось Правительство.
— А мы, — сказала кошка, — пригласим из Австралии. И на остров запустим.
— Почему из Австралии?
— Они там тренированные. У кенгуру карманов много.
— Нет у нас времени, — сказала Синдирелла, — воришек из Австралии запускать. Болезнь слишком запущенная. Больные не могут ждать, пока у них будут по карманам шарить. Надо действовать сразу. И решительно. Я решила принять крутые меры: собрать у всех жителей сразу все деньги. А потом искать в общей куче заразные.
— Это круто! — пощупал свои мускулы Пэпэ. — Пока всех жителей обойдешь… Пока у каждого все деньги отнимешь…
— Простите, — вмешались перелетные курицы — они уже накормили цыплят. — Кажется, у вас неприятности?
— Да! — кивнула Синдирелла. — Вам придется немедленно покинуть наш остров. Остров Эскадо закрывается. На карантин.
— Но мы могли бы помочь! — сказали курицы. — Брать у жителей деньги! Обычно куры денег не клюют, но сегодня можно забыть про обычаи. Мы готовы!
Президент и Правительство с благодарностью приняли куриную услугу.
Кур было в сто раз больше, чем жителей острова. И они сидели везде. В мгновение ока на каждого жителя налетело по сотне куриц. Они выклевали из карманов все деньги, быстро сложили их столбиками перед широкими воротами Главного банка Эскадо.
Из банка медленно вышли специалисты в специальных защитных костюмах, хорошо предохраняющих от жадности, стали вынимать из столбиков настоящх монет заразные, откладывать в сторону.
— Причина эпидемии устранена! — обратилась к доктору крупная девочка Президент. — Вы нашли лекарство?
— От жадности, — сказал доктор, посоветовавшись со старшими медсестрами, — хорошо помогает разное изобилие. Когда кругом изобилие и чего-нибудь очень много, жадность проходит сама.
— Можем предложить одно круглое изобилие, — снова с готовностью вызвались помочь курицы. — Изобилие куриных яиц. Хотите?
— Не откажемся! — с восторгом выразила общее мнение худенькая кошка.
Куры начали нести яйца. Несли и несли. Через семь минут на острове Эскадо наступила игрушечная зима. Весь остров оказался на двадцать сантиметров покрыт белыми, круглыми, лечебными куриными яйцами. Изобилие было таким полным, что эпидемия жадности сразу пошла на убыль.
Первым стал выздоравливать аптекарь Соломон. Увидел в окошко сугробы куриных яиц — тут же поделился с женой яичницей. Себе взял меньшую половину.
Остальным жителям острова тоже полегчало, потому что тяжелых золотых монет в их карманах больше не было. Все облегченно вздохнули.
Владелец магазина Очень Нужных Вещей Брюк схватил резинку, кинулся стирать с цен нолики.
Предприниматели вылезли из луж, стали предпринимать попытки очистить свои репутации, просили родителей дать им новые честные имена. Незапятнанные.
Ротик вспомнил, что он все-таки как-никак Ротешуцбанлигузмайертик, ловко перестроил завод ремней в фабрику пряников. Изменил свои взгляды на воспитание детей.
Разные компании повылезали из-под скамеечек, стали играть с жителями в честные спортивные игры.
Маляр Ваня Гогов уже красил чайную Чань Дзыня в желтый цвет. Как договорились.
Вернувшиеся из школы дети сбежались на главную площадь острова, вытаращив глаза, глядели, как у непрокусываемых ботинок медного Робинзона растет, шевелится, сверкает узорчатой кожей громадная груда. В этой груде кишмя кишели, ужасными ужами змеились ремни. Папы, как солдаты отлупленной, сдающей оружие армии, один за другим подходили к ногам Робинзона, бросали в груду свои варварские орудия воспитания.
Крупная девочка Синдирелла успокоилась, поверила, что опасность миновала, распорядилась наградить букашку Наташку самой большой золотой медалью — «За спасение всех».
Счастливая букашка ходила по своей награде кругами и почти не завидовала талантливому ученому Иннокентию. Ученый с мировым именем пришел с мешком — забирать обратно ордена и медали, которые по ошибке, приняв за монеты, склевали с его чистой груди курицы.
Стая перелетных куриц хорошо отдохнула перед отпуском, взмыла в небо и, передав свысока прощальный привет Правительству и Президенту, помчалась вместе со своими крошками в жаркие страны. Куры старательно лупили крыльями воздух, летели и думали про глазастые павлиньи хвосты.
И тут в кабинет Синдиреллы постучались специалисты из Главного банка Эскадо.
Они медленно вошли в своих специальных защитных костюмах, приложили пальцы в перчатках к непробиваемым жадностью шлемам, мрачно сообщили:
— Нами обнаружено и обезврежено только двенадцать золотых жадностей. Тринадцатая не нашлась. Нигде.
— Опасность не миновала! — ахнула девочка Президент.
ДЕСЯТАЯ ГЛАВА
Что угадали читатели? Отчего булькают корабли? Чем охотно делятся жадные? Где найти опору?
Тринадцатая монета была самой ужасной. Заразней всех остальных. Когда-то Колдунишка испек ее из своего коренного, дуплистого зуба хитрости. Шприц и Плинтус долго решали, куда ее деть, кому подсунуть. Но пока Плинтус думал — бил себя кулаком по лбу и одну за другой впускал в голову разные мысли, Шприц взял и стащил из сундучка монету. Сунул к себе в карман.
Это получилось у адмирала совсем нечаянно, по привычке к воровству. Он даже сам удивился. Но было уже поздно. Шприц тут же перестал хворать простудой. Вместо нее заболел жадюстью. У адмирала развилась самая опасная форма болезни: стремление все делить пополам.
Жадность — тяжелый недуг. Ею болеют по-разному. Одни не хотят делиться ничем своим, другие требуют немедленно разделить пополам все чужое.
Тяжело больной Шприц вскочил и побежал.
— Ты куда? — кинулся за ним Плинтус.
— На корабль, — откликнулся адмирал, не оглядываясь.
— Зачем?
— Делить будем!
— Что?
— Все! Якорь, канаты… И корабль тоже.
— Как делить?
— Честно. От носа до самой высокой мачты — мне, а дальше, до кормы, твоя половина.
— Так это же мой корабль! Весь! — возражал растерянный капитан, стараясь не отставать от адмирала.
Но адмирал не принимал возражений, мчался во весь дух.
Забравшись на корабль, пираты не отвечали на расспросы попугая, все крепче спорили. Шприц хотел делиться прямо сейчас, а Плинтус был с ним не согласен. Никогда не хотел. Вообще не собирался. Никто друг друга переспорить не мог, и дело потихоньку дошло до драки.
— Сейчас саблей получишь! — пообещал новому старому знакомому Плинтус.
— Игрушечной? — не испугался Шприц. — Настоящая-то… тютю! Утонула! Это я сам тебе укол сделаю. Нет. Два укола! А потом еще три!
Шприц сунул руку в карман и вспомнил, что шприца там нет. В далеких краях отобрали. Зато в кармане нашлись украденные в аптеке у Соломона горчичники. И лечебный инструмент в виде груши.
