Семён Ласкин - Саня Дырочкин — человек общественный
Подбежавший Юрий Петрович увидел странную картину: среди общего мусора шевелилась какая-то круглая тумба, оклеенная обоями. Из-под тумбы торчали Севкины ноги.
— Всеволод, это ты?! — с ужасом спросил Юрий Петрович.
— Ыыыы! — промычал Севка, что означало: «К сожалению, это я!»
Тогда Юрий Петрович принялся расклеивать Севку, но обои накрепко прилипли. Пришлось Байкина сопровождать к умывальнику в раздевалку.
— Хорошо, что клей был не столярный, — посмеивался потом над Севкой Юрий Петрович, — а то, Всеволод, тебя бы пришлось кипятить в кастрюле, другим путём не отклеишь!
— Вот был бы супчик! — сострил неунывающий Севка.
Мы продолжали носить мусор. В комнатах садика становилось всё чище…
* * *Через час я уже крепко устал, с непривычки. Да и остальные, наверное, не меньше. Но никто из ребят в этом бы никогда не признался. Даже Майка и Татка не отставали, а ведь у нас с Севкой на девчонок не было серьёзной надежды.
И вдруг кто-то от дверей детским голосом обрадованно крикнул:
— Они здесь! Я их нашла, папа!
Не знаю, почему, но я поглядел на Федю. Он хмуро сдвинул брови, явно чем-то был недоволен. У входной двери появилась Юлька.
— Зачем пришла?! — буркнул ей Федя. — Вас просили?! Мешать только будете!
Юлька будто бы не слышала брата.
— Скорее! Сюда! — торопила она кого-то. — Вот они… собирают мусор!
Вошёл Федин отец, наш давний знакомый. Мы с Севкой переглянулись.
Он снял шапку, постоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, сказал почему-то смущённо:
— Да вы работайте, дети, мы так… Прогуливались с Юлькой. Мешать не станем. Работа — доброе дело.
Заглянул с улицы Юрий Петрович, поинтересовался:
— Вы за кем-то пришли, товарищ?
— Да я Поликарпов-старший, — сказал дядька и кивнул на Федю. — Зашли мимоходом… с Юлькой…
Мы просто не узнавали дядьки: вежливый, робкий.
— Ах, так вы отец Поликарпова Феди?
— И сестра. — Дядька показал на Юльку.
Получилось забавно.
— А вы их начальник? — поинтересовался Поликарпов-старший.
— У нас начальников нет, — улыбнулся Юрий Петрович. — Это октябрятская стройка. Делаем общее полезное дело. В этом помещении будет жить тринадцатый детский садик.
— Наш детский садик! — захлопала в ладоши Юлька. — «Лисичка»!
— И наш! — не удержалась Майка. — Мы все в него раньше ходили. Кроме одного Севки.
Федя только вздохнул.
— Давайте лучше знакомиться, — предложил Юрий Петрович. — Я рабочий с этой же стройки. — И он назвал своё полное имя.
— А меня Василий Иваныч, — охотно представился Поликарпов-старший.
Помолчали.
Поликарпов сказал:
— Как-то без дела стоять неудобно. Может, и мне работа найдётся?
— Отказываться не станем, — согласился Юрий Петрович. — Нам очень нужны мужские руки.
И опять я встретился с Фединым взглядом, только теперь в его глазах была гордость. «Дырочкин, ты увидишь, — будто бы сказал мне Федя, — каким бывает мой папа!»
— А я?! Что мне делать?! — спрашивала у Феди Юлька.
Федя задумался.
— Считать умеешь? — помог Юрий Петрович.
— До десяти и обратно, — сказала Юлька.
— Прекрасно! — похвалил Юрий Петрович. — Считай гружёные тачки.
* * *Не думал, что мы столько сегодня успеем! Мы подносили мусор, а Юрий Петрович и Василий Иваныч бегали к мусорным бакам, сгружали. Ждать никому не приходилось.
— Быстрее, быстрее! — торопила каждого Юлька. — Я уже кончаю «десять» и начинаю девять и восемь.
— Говори, одиннадцать, — учил её Севка.
— Нет, — не соглашалась Юлька. — Удобнее, когда десять и одна тачка обратно.
Юлькин счёт всех развеселил. И Севка, загружая следующую тачку, объявлял за Юльку:
— Десять! И три обратно!
— Нет, — поправлял Юрий Петрович, подбегая с очередной тачкой. — Уже десять и четыре обратно!
А Василий Иванович торопил Федю:
— Давай, Фёдор, наваливай мусор. Сколько, Юля, у нас по счёту?
— Десять! — считала Юлька. — И десять обратно!
* * *С работы мы уходили счастливыми.
Когда шли переодеваться к вагончику, Севка расстегнул ватник, но Юрий Петрович его предостерёг.
— Простудишься и заболеешь! — предупредил он. — Вот зайдёшь в вагончик, там тепло, хоть разувайся!
Тогда от переполнения Севка запел.
— Эх, да мы строители! Эх, да мы плотники! — орал Севка.
Я подхватил, сочинив вдруг продолжение:
— Эх, да первоклассные мы работники!
— Предлагаю петь иначе, — сказал Юрий Петрович. — Эх, да мы строители! Эх, да мы плотники! Мы третьеклассники! Мы работники!
Всем поправка понравилась. И мы хором, даже Юлька и Поликарпов-старший, подхватили новую песню.
И тут Майка Шистикова подтолкнула меня в бок. Я ничего не понял, хотел её толкнуть тоже, но увидел, что Майка показывает куда-то в сторону.
Чуть левее строительного вагончика, куда мы направлялись, одиноко стояла знакомая фигура — Люська Удалова! Она неожиданно помахала нам рукой.
Естественно, никто не побежал к ней, она сама, увидев наше рабочее спокойствие, решилась и пошла навстречу.
— Поработали? — заискивая, спросила она.
— Кое-что сделали полезное, — сказал Севка и уже для Люськи спел:
Эх, да мы строители!Эх, да мы плотники!
Хор подхватил продолжение:
Мы третьеклассники!Да мы работники!
Люська опустила глаза.
— А можно мне с вами в другой раз поработать, Дырочкин? — виноватым шёпотом спросила она.
— А как же старушки? — принялся издеваться Байкин. — Знаешь, сколько через неделю у тебя было бы нужных справок?!
— Ладно тебе, Севка! — сказала Люська. — Та работа тоже общественная, но она не такая полезная, как ваша.
— Какая же общественная?! — не унимался Байкин. — Если ты для себя одной выгоду ищешь?
— Ладно уж, приходи, Удалова, — пожалел я Люську. — На стройке всегда нужны люди.
А сам подумал: «В конце концов она сама попросилась работать, а это уже немало!»
— Спасибо, Дырочкин! — обрадовалась Люська и так на меня посмотрела, что я невольно подумал: «А может быть, Удалиха не такая уж и плохая девчонка!»
…Ох, как замечательно перевести дух после работы! Вытянуть ноги! Откинуть голову, сесть свободно. И посидеть в раздевалке пару минут неподвижно, разглядывая потолок или уставившись в голую серую стену.
Тело гудит, оттаивает. Каждая косточка, каждая мышца словно бы вспоминает проделанную работу. Жаль, что нас не видела Галина Ивановна!
Скинули ватники, аккуратно сложили, собрали перчатки и ушанки — завершили дело.
Юрий Петрович поставил электрический чайник, достал из буфета колотый сахар, кружки.
Я думал: «Теперь никто не скажет, что наша работа — пустяк!»
Люська тоже старалась. Разлила заварку, подносила каждому чай, словно официантка.
— Пейте, пейте, — ласково говорила Люська. — Если хотите, могу погорячей и покрепче… Чай даёт человеку бодрость и силу, сама читала об этом в кондитерском магазине…
— Неплохо бы ещё чёрного хлебца, — помечтал Севка. — Готов спорить, я мог бы слопать буханку.
— А ты попробуй сахар с чаем вприкуску. Получается вроде закуски, — посоветовал вошедший с улицы Василий Иваныч.
— Здорово! — попробовал Севка. — И вкусно. И сытно.
Разговор незаметно опять повернулся к стройке. О чём ещё говорить рабочему человеку?!
Я спросил Юрия Петровича: что же мы станем делать дальше, ведь мусора в садике почти не осталось?
— Дело-то найдётся, — вздохнул Юрий Петрович. — Но нам не хватает умельца, человека с золотыми руками. Понимаете, когда садик сюда поедет, то нужно будет и полочку для цветов им сделать, и решётки для батарей, да мало ли что требуется при переездах. Столярные работы — это не в ваших силах…
— Да, — уныло кивнул Севка. — Столярные мы пока не можем. Если бы лекцию по астрономии, то я бы попросил своего деда…
И тут Федя сказал, волнуясь:
— Есть! Есть такой человек — золотые руки!
Все обернулись к Поликарпову.
— Этот нужный всем человек — мой папа, — показал на Василия Ивановича Федя. — Он всё умеет!
И тогда я подумал: «Как хорошо, что мы с Севкой сохранили тайну!»
— А как ты думаешь, Федя, папа твой согласится? — спросил Юрий Петрович, хитренько улыбнувшись, делая вид, что Василия Ивановича здесь нет.
Поликарпов-старший подхватил игру:
— Согласится, уж я его знаю.
Все стали аплодировать и смеяться.
И тогда поднялся мой закадычный друг Севка Байкин и от всей звёздочки сказал Поликарпову-старшему то, что каждый из нас думал:
— Уважаемый Василий Иванович! Вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь.
— Спасибо, — сказал Поликарпов-старший и пожал рабочую руку Байкина.
