Нина Грёнтведт - Первый поцелуй
Потом Сондре кланяется и садится за парту под всеобщий смех в классе. Потому что Сондре прочитал стихотворение здорово, с выражением. Он ОБОЖАЕТ футбол, это очевидно.
— Хорошо, Сондре, — говорит Каллестад, и тут в дверь стучат.
Новый мальчик
(который, вообще-то, не совсем новый…)
Альфредо Стефано
Весь класс поворачивается к двери. В нее не то чтобы часто стучат посреди урока. Дверь открывается, и в класс входит директриса вместе с мальчиком. И тут в ушах у меня начинает свистеть. Будто у меня пробки в ушах, как бывает, когда ныряешь под воду. В ушах свистит и свистит, и меня вдруг начинает тошнить, и бросает в жар, а потом в холод и… МАЛЬЧИК ИЗ БОЛЬШОГО ЛЕСА!!! НИЧЕГО не понимаю. Что ОН здесь делает?!!
Все таращатся на Мальчика Из Большого Леса, а Мальчик Из Большого Леса смотрит на класс. Директриса откашливается и говорит:
— Это Альфредо Стефано, и…
— Альфи, — перебивает ее Мальчик Из Большого Леса.
— Альфи, — говорит директриса поправляясь. — Альфи с сегодняшнего дня будет учиться с вами в одном классе. Надеюсь, вы его хорошо примете.
Потом директриса уходит, а Мальчик Из Большого Леса, или Альфи, как он себя называет, остается один смотреть на нас. Под мышкой он держит скейтборд.
— Добро пожаловать, Альфи, — говорит Каллестад.
— Спасибо, — отвечает мальчик.
У меня кружится голова… или… я не знаю, что со мной. Альфредо Стефано — Альфи, новичок в классе — и есть Мальчик Из Большого Леса! Я… я…
— Привет! — говорит он вдруг и смотрит прямо на меня.
Бывает ли хуже…?
Весь класс оборачивается и тоже смотрит на меня. И КОНЕЧНО, я чувствую, как все лицо загорается. Я точно стала краснее кетчупа, если такое вообще возможно. Так что я просто сижу и больше ничего, только таращусь на Мальчика Из Леса. В голове гудит, и я думаю о Событии с деревом-Стианом и… и… что он… он сейчас стоит посреди моего класса, смотрит на меня… он все видел!.. по-моему, я легко могла бы умереть прямо сейчас. Или потерять сознание. (Но конечно, ничего не происходит. Так только в фильмах бывает.)
Вляпаться еще больше просто невозможно. Но тут я думаю, что, хотя я сижу тут и не умираю, не падаю в обморок, все равно это как в фильме. Только это — не фильм, это по-настоящему, прямо вот сейчас. (Вообще, удивительно, что я еще в состоянии думать, посреди всего этого.) Короче. Тебя застукал в лесу безумный незнакомый парень, пока ты тискалась с деревом. И ты надеешься и веришь, что никогда, никогда в жизни больше не встретишь этого парня.
А тут он приходит учиться в твой класс. Так просто не бывает. Это просто безумие какое-то.
— Вы с Одой уже знакомы? — спрашивает Каллестад.
— Да, — отвечает Альфи.
— Куда это поставить? — раздается вдруг из дверей, и все снова поворачиваются ко входу.
Там стоит Роберт. Завхоз. Он стоит с партой и стулом в руках.
— Поставьте рядом с Одой, вон там, — говорит Каллестад и показывает на меня. — Они с Альфи уже знакомы.
Это уже чересчур. Просто не знаю, что мне думать. Роберт проходит ко мне через класс, неся парту и стул над головами одноклассников. Он ставит парту рядом с моей, потом стул и уходит.
— Спасибо, Роберт, — говорит Каллестад, а Роберт только слегка машет рукой не оборачиваясь и исчезает в дверях.
Искусство быть уверенной в себе
Все поворачиваются от двери к новому мальчику, и Каллестад говорит:
— Может, ты хочешь выйти и рассказать немного о себе классу?
Блин! Думаю я. Неужели надо рассказывать о себе перед всем классом, когда приходишь в новую школу?! Перед совсем чужими людьми?!! Я НИКОГДА не пойду в новую школу. Никогда в жизни. И мне жалко нового мальчика, потому что Каллестад такой жестокий. Но мальчик говорит:
— Конечно!
И он идет к доске, ставит рюкзак, который был у него через одно плечо, и скейт на пол и смотрит на нас. Потом откашливается, расплывается в самой широкой в мире улыбке (при этом совсем (!) не выглядит взволнованным или не в своей тарелке), и говорит:
— Привет! Меня зовут Альфи, и я рокер… — Тут мое сердце вдруг бьется очень сильно. Рокер? Парень-рокер?
И Альфи продолжает:
— …Вообще-то я восемь раз выигрывал олимпиаду по воздушной гитаре.
Все в классе таращатся на него в полной тишине.
Никто не издает ни звука.
Потом Альфи делает у доски так, будто играет на гитаре в воздухе, и тут кто-то в классе начинает смеяться. А потом еще кто-то, и еще, и вот уже смеется весь класс. И Альфи. И я. И Каллестад не может сдержать смех. Не сказать чтобы было так смешно — было и глупо и смешно одновременно, не знаю. И я даже не знаю, правду он сказал или нет.
— Есть вопросы? — спрашивает Альфи, стоя у доски, будто для него это совершенно обычное дело — стоять перед целым классом. Кристоффер поднимает руку, и Альфи ему кивает в знак того, что разрешает спросить.
— Ты шутишь, — спрашивает Крис, — насчет олимпиады по воздушной гитаре?
— Да, — говорит Альфи, и весь класс снова смеется.
(И это очень странно, потому что мы смеемся, не совсем понимая над чем, на самом деле ведь ничего особо смешного не происходит.)
— Ты итальянец? — спрашивает Сондре.
— Не-а. Норвежец, — отвечает Альфи. — Мои родители из Болгарии, но я родился и вырос в Норвегии.
— А мои бабушка с дедушкой из Индии, — говорит Анита.
— А мои родители из Финляндии, — говорит Нора.
— У меня мама — шведка, — говорит Микаэль.
— А мои родители из Трондхейма, — говорит Сондре, и все смеются. (Сондре тоже[17]).
— А где это, Болгария? — спрашивает Бен.
— Ты должен это знать, Беньямин, — говорит Каллестад и смотрит на Бена поверх очков. — Мы три недели назад проходили страны и столицы Европы.
— Я уже забыл, — говорит Бен и, извиняясь, пожимает плечами.
Альфи отворачивается и начинает дергать за веревочки карты, которые висят, скрученные, над доской. Наконец он находит карту Европы, вытягивает ее и показывает нам.
— Болгария вот здесь, — говорит он, — на юго-востоке Европы у Черного моря. Она граничит с Румынией, Грецией, Турцией, Сербией и Македонией.
— Республикой Македония, — поправляет Каллестад улыбаясь, он очень впечатлен.
— Да, Республикой Македония, — говорит Альфи, будто это и имел в виду.
— А почему тебя зовут Альфред-о Стефан-о, а не Альфред Стефан, если ты не итальянец? Калдис говорил, это итальянское имя, — говорит Сондре.
— Меня назвали в честь одного футболиста, — отвечает Альфи.
— Круто! — говорит Сондре.
— Спасибо за прекрасную презентацию, Альфи! — говорит Каллестад. — Теперь можешь сесть рядом с Одой.
Альфи кивает Каллестаду, как Сондре, и класс снова смеется. Потом он подбирает рюкзак и скейт с пола и смотрит в мою сторону. И когда Альфи идет ко мне, я чувствую, как ОПЯТЬ краснею. А когда Альфи садится за парту рядом со мной, я не знаю, куда смотреть и что делать. Так что я сижу и просто таращусь в стол или на доску. Я замечаю боковым зрением, что Альфи смотрит на меня, и не один раз, но я не смею на него взглянуть. Точнее, один раз слегка кошусь на него, и в этот момент он поворачивается ко мне и говорит: «Привет!» Я вздрагиваю, быстро отворачиваюсь и гляжу прямо перед собой и уже не смотрю на него совсем до конца урока.
Кризис
Единственное, о чем я могу думать: что появление Альфи в моем классе — это КАТАСТРОФА. Потому что если он проговорится хоть одной живой душе о Большом лесе, со мной будет кончено. Я серьезно. Я УМРУ.
— Ода? — говорит Каллестад, и, обернувшись, я вижу, что весь класс на меня смотрит, будто чего-то ждет.
— Что? — спрашиваю я и не понимаю, почему на меня так смотрят.
— Я спросил: не выйдешь ли ты прочитать свое стихотворение? — говорит Каллестад.
Нет, нет, нет, нет, НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — думаю я.
— Э-э-э, — говорю я и поднимаюсь со стула, как мне кажется, покачиваясь.
Я беру блокнот и замечаю, как трясутся руки, пока я медленно иду к доске. Я поворачиваюсь к классу. Смотрю на Альфи. Он сидит за партой и улыбается. Мое сердце бьется смертельно быстро, и вдруг начинает кружиться голова, а все тело превращается в желе. Я читала перед всем классом тысячу раз, но никогда перед Альфи. А он сидит и смотрит на меня, и мы оба знаем, что он меня застукал в лесу, когда я целовалась с деревом… Я выпрямляюсь. Сглатываю. Начинаю читать, очень тихо, дрожащим голосом:
«Весна на школьном дворе».
