Нет слова «прощай» - Джон Крэйг
Усталым шагом прошел он сквозь толпу, которая медленно начала расходиться. Потом остановился и глянул на восток, в глазах его была тревога.
— Боюсь, ночью поднимется восточный ветер, — сказал он, не обращаясь ни к кому из присутствующих. — Тогда у нас появятся заботы посерьезнее этой! Пожар такой, словно лес облили бензином.
Глава X
На другое утро солнце взошло такое же, каким было на закате: огромный красный шар в безоблачном небе. Дымная мгла за ночь стала еще плотнее. Едкая гарь не давала людям спать. На дачах у озера Кинниваби дети беспокойно метались во сне, а старики кашляли и задыхались.
Вначале, в тиши раннего утра, солнце удивительно четко отражалось в мертвой глади воды. Затем слабый ветерок тронул листья тополя на холме за индейским поселком. Это было лишь робкое дуновение, но миг спустя оно повторилось, и на этот раз листья тополя встрепенулись уже заметнее. Закачались ветви на соснах, сначала чуть-чуть, а затем, по мере того как крепчал ветер, все сильней и сильней. Легкая рябь замутила отражение солнца в воде. Затем по озеру прокатилась небольшая волна, за ней другая, третья. К тому времени, когда в Кинниваби растопили к завтраку плиты, на скалистый мыс у дачи Уорренов уже набегали белые барашки.
Ветер, усиливавшийся с каждой минутой, дул прямо с востока.
Кен проснулся от стука: сосновая ветка сердито колотилась о крышу дачи. Подойдя к окошку, он увидел, что на озере поднялись волны. Дым рассеялся, но в воздухе по-прежнему пахло гарью.
За завтраком все говорили о пожаре у озера Игл-Лэйк и вспоминали суровое предостережение Муза Макгрегора. Даже вчерашний шумный сход — и тот был забыт.
Уоррены кончали завтракать, когда из-за мыса показалась моторная лодка. Она сбавила ход, приближаясь к причалу, и вскоре они услышали чьи-то возгласы.
— Интересно, что им надо, — сказал Кен.
Он вскочил из-за стола и по тропинке сбежал вниз. Уже у причала он увидел, что в лодке сидят двое: Муз Макгрегор и Джон Онаман.
— На станцию! Скорей! — крикнул Макгрегор. Сидевший на корме Джон Онаман даже не выключил мотор, а лишь приглушил его. — Пожар быстро приближается! Через полчаса отойдет поезд — нам дают специальный состав. Постараемся преградить огню дорогу. Нам нужен каждый, кто только может шевелить руками! Надень на себя что похуже и живей на станцию!
Макгрегор кивнул Джону Онаману, и тот мгновенно включил предельную скорость. Лодка резко вскинулась носом и с треском понеслась по воде к следующей даче. Лесничий даже не подождал, что ему ответит мальчик.
Кен заторопился к даче.
— Я должен немедленно ехать! — сказал он. — Пожар разбушевался и движется сюда! Через полчаса отходит специальный поезд, и я должен поспеть. Все будут тушить пожар!
Тетушка Мэрион не хотела отпускать Кена, но мать, хоть и с тревогой в глазах, согласилась, что иначе нельзя. Даже по голосу Макгрегора можно было понять, что опасность чрезвычайно велика.
Кен натянул старые брюки, рубашку, которую надевал, когда красил дачу, и потрепанную шляпу, которую отец брал с собой, отправляясь на рыбалку.
Несколько других лодок летело к станции, когда Кен мчался по озеру, рассекая вспененные волны. На станции царила суета. Специальный поезд уже прибыл из города и стоял на запасных путях: багажный вагон, два старых пассажирских вагона, вагон-кухня и служебный вагон. У входа в багажный вагон люди перебирали снаряжение для борьбы с пожаром: кирки, лопаты, топоры, джутовые мешки, цепи и прочее. Другие топтались поблизости: они были бы рады помочь, но не знали толком, что им делать и чего от них ждут. Муз Макгрегор разговаривал с машинистом и начальником станции.
— Мы обязаны сделать все, что в наших силах, — услышал Кен его голос, — а там будет видно. Если мы не справимся с пожаром, то при таком ветре к вечеру он уже будет здесь!
— Железнодорожное начальство разрешило нам вывезти этим поездом женщин и детей, если потребуется, — сказал начальник станции.
— Хорошо, — ответил Макгрегор. — Надо будет — мы вернем сюда поезд. Если дела обернутся плохо и будет видно, что отсюда надо всех вывозить, я пришлю кого-нибудь, чтобы предупредить вас заблаговременно!
— Для вас будет все время открыт главный путь, — добавил начальник станции, — даже если из-за этого придется задержать дальние поезда.
— Если огонь ринется на юг и перекроет пути, дальние поезда и так простоят тут довольно долго, — с горькой усмешкой проговорил лесничий. — А пожар уже в полутора километрах от нас!
Группа индейцев из поселка шла вдоль путей к станции. Было их человек двадцать — от подростков до совсем пожилых, уже согбенных годами. Впереди всех, рядом со своим отцом, шел Поль.
— Прекрасно, — сказал Муз Макгрегор. — Индейцы нам большая подмога. «Лучше их никто не умеет тушить пожары. Ну, кажется, все в сборе. В дорогу!
Кен и Поль встретились уже у входа в вагон и перекинулись двумя-тремя словами, не больше. Зловещая близость пожара висела в воздухе, как дым, который лишь недавно был развеян ветром.
Вагоны были старые, а жесткие деревянные сиденья неудобные, да только кто сейчас стал бы обращать внимание на такие вещи! Поезд резко дернулся — совсем как товарный состав — и отошел от станции, мало-помалу набирая скорость.
Кен и Поль сидели рядом и глядели в окно: не видно ли где огня? Ждать пришлось недолго. Пожар был всего в шести милях от Кинниваби, и к северу от полотна вскоре показались густые клубы дыма. Через несколько минут поезд замедлил ход и остановился. Кен спрыгнул вниз: жар пламени полыхнул ему в лицо, как дыхание ненароком раскрытой печки. Это был палящий, обжигающий жар, хватавший за горло и не дававший дышать.
Макгрегор выстроил своих бойцов у поезда и разбил их на группы, поставив во главе каждой опытного вожака, хорошо знающего лес.
Кен и Поль оказались в одной группе, которой командовал Джон Онаман. Спустя минуту они уже вошли в лес, пробираясь гуськом по звериной тропке, которая, обогнув лужайку, вилась дальше — в том направлении, где был огонь.
Чем ближе они подходили, тем сильней становился жар. Он уже был почти непереносим. Все разговоры теперь окончательно смолкли. Даже дышать — и то было трудно. Еще несколько минут — и они услышали, как бушует пожар. До них донесся рев, с каждым мгновением становившийся все оглушительней, и на фоне этого несмолкающего рева раздавался треск — частый, резкий, как пулеметная очередь. Грохот стоял невероятный.
Чуть погодя они вышли к берегу небольшого ручья. В обычное время это была
