Ганна Ожоговская - Не голова, а компьютер
— С Чушкой?
— С понедельника начнем.
Счастливчик этот Вацек: и на расходы ему больше дают, и хвалят вечно, и вдобавок еще деньги словно сами с неба валятся.
— Вацек, смотри, как я кухню убрал. Аж блестит. Упарился даже!
— Ну и что?
— Как что? Сегодня твоя очередь. Забыл? Я — вместо тебя.
— Никто тебя не просил.
«Не человек, а скала», — подумал раздосадованный Марцин.
И почему у него брат такой противный! А главное, мама каждому его слову верит, будто он взрослый. Подумаешь, в десятом классе учится!
12
В одной руке у матери была сетка, растянутая чуть не до пола, в другой — битком набитая сумка.
Открыв дверь, Марцин подхватил сетку и стал выгружать покупки на кухонный стол.
— Еле дотащила, — с трудом перевела дух мать, присев на табуретку. — Отличную грудинку купила, а на ужин, к приезду отца, будут сосиски.
— Ура! — закричал Марцин.
— Только за хлебом придется сбегать кому-нибудь, мне просто некуда было положить, да и поздно уже.
— Я сбегаю! — с готовностью вызвался Марцин, перехватив в тот же миг насмешливый взгляд старшего брата.
— Что я слышу? — Мать была приятно удивлена и встревожена. — Почему это вы сегодня не препираетесь друг с другом? Что-нибудь случилось?
— На все свои причины. Сейчас ты узнаешь, какой у тебя предприимчивый сынок…
Продолжение Марцин уже не слышал. Сломя голову летел он с сумкой вниз по лестнице.
«И это называется старший брат! — с горечью подумалось ему. — Старший брат, который помочь должен, посоветовать… Даже если младший брат провинился, долг старшего защитить, выручить, поддержать…»
Во дворе ему попался навстречу запыхавшийся, потный, но счастливый Петрик.
— Ты где носился? — свирепо накинулся он на малыша, забыв о том, как старший брат должен относиться к младшему. — Почему так долго пропадал? Вот погоди, скажу маме, она тебе всыплет — да так, что три дня уроки стоя будешь делать.
— Ведь сегодня суббота… — оправдывался растерявшийся Петрик. — Ребята разбежались кто куда. Вишневский помог разыскать. Если бы не он…
— Подписали?
— Подписали и сказали: в другой раз на эту удочку не попадутся. А Вишневский велел тебе передать, что жук — это не животное. Он у отца спрашивал.
— Дурак твой Вишневский с отцом своим в придачу. А сейчас — марш домой! А маме скажешь, мы играли в цирк и вход был бесплатный.
— Но…
— Никаких «но»! По пятьдесят грошей взяли с рыла и по пятьдесят вернули. Сколько у нас осталось, по-твоему? Шиш с маслом! Один мини-крокодил десять злотых стоил! Представляешь? Мы по доброте, из хорошего отношения к вам… Пускай, думаем, посмотрят первоклашки, как выглядит палатка изнутри. Не посмотрели, скажешь?
— Посмотрели.
— Ну вот, Петричек, иди домой и скажи: никаких денег… и вообще… сам знаешь. Можешь себе ножик взять, ну тот, со сломанным лезвием. Он на подоконнике лежит.
— Насовсем?! — обрадовался Петрик и помчался домой.
Когда Марцин вернулся из булочной, мать раскатывала тесто для лапши. И по ее лицу Марцин сразу догадался: ей все известно. На этот раз она на него не кричала, а только тихо упрекала, отчего ему было нисколечко не легче. Напротив, это грозило затянуться до бесконечности. Она не повторяла, как обычно, «с ума можно сойти», а говорила примерно так: «Ты меня в гроб вгонишь. Запомни, в моей смерти виноват будешь ты. И горько об этом пожалеешь. Но будет уже поздно».
— Мамочка, ну что я такого сделал?
— Ты сам прекрасно знаешь.
— Это была шутка!
— Ничего себе шутка! Деньги выманивать у маленьких детей!
— Просто опупеть можно! Один говорит «выманивать», другой «выцыганивать», третий — «вымогать»…
— А кто про вымогательство говорил?
— Не все ли равно? И чего не придумают!
— Говори сейчас же! — замахнулась на него скалкой мать. — Кто это сказал?
— Ну, учительница, она с нами разговаривала.
— С тобой и еще с кем?
— С товарищем… С Костиком.
— Что-то мне этот Костик не нравится. А палатка у вас откуда?
— Это его палатка… Костика.
— А кто его родители?
— Отца у него нет, мама машинисткой работает…
— И покупает сыну такие дорогие вещи?
— Мама… Он выиграл палатку.
— Как, он в карты играет?! С ума можно сойти! — Это восклицание означало перелом в мамином настроении. — С кем ты якшаешься? А директор знает, что вы в карты играете? Дед твоего отца заядлый картежник был, все состояние проиграл, тебе это известно? Семью по миру пустил!
Она опять замахнулась скалкой.
— Костик не в карты ее выиграл, а на конкурсе. На читательском конкурсе. Надо было о прочитанных книжках написать. Он написал и получил приз — палатку.
— А ты как написал?
— Я вообще не писал. Ведь это необязательно.
— Ну да. В этом ты весь! Без понукания и принуждения ни на что дельное не способен. А глупости разные придумывать вроде цирка, тут ты первый! И в кого только ты такой уродился!
Мать стала резать тесто с такой быстротой и ожесточением, что Марцин испугался, как бы она себе не отчекрыжила палец, но все обошлось благополучно. Видно, у нее большой опыт по этой части.
— Вот приедет отец… — Она не договорила: раздался звонок в дверь.
— Неужели отец? Так рано? Марцин, помой поскорей редиску!
Петрик открыл дверь. Но это был не отец, а их дальний родственник, Стефан Дзевалтовский. Весело, как с равным, поздоровался он с Вацеком, хотя был намного старше.
Мать, вытирая руки, вышла в переднюю и пригласила гостя в комнату. Марцин поздоровался и вернулся на кухню, довольный, что приход гостя положил конец неприятному разговору.
Стефан со стариком отцом жили в Зеленой Седловине под Варшавой. У них был большой дом с садом, и Марцин с братьями и матерью несколько лет подряд проводили там каникулы. По субботам приезжал отец, и они с Вацеком работали в саду. Но, видно, занятия садоводством Вацека не вдохновляли, и на это лето он наотрез отказался туда ехать. Хотя, по словам мамы, более дешевого и приятного отдыха не придумаешь.
Из семерых детей Дзевалтовского только младший, Стефан, не был еще женат. Остальные давно пообзавелись семьями и детьми. У Дзевалтовского было много внуков, некоторые уже в возрасте Вацека, и как-то так повелось, что в семье все его называли дедушкой.
Дедушка держится молодцом, рассказывал Стефан, и все бы хорошо, если б не глаза. Вот и сегодня он приехал, чтобы ускорить визит у знаменитого окулиста, с которым мать жила когда-то в общежитии и с тех пор поддерживала дружеские отношения.
— На одном глазу у него катаракта, уже давно пора оперировать.
«Катаракта? — думал Марцин. — Что еще за штука? В прошлом году про катакомбы проходили». От этих размышлений его отвлек разговор в комнате.
— Мальчики могли бы пожить в этом году у нас. В начале лета Елена с ребятами приедет. У Марцина товарищ был бы: сын Елены — его ровесник. И дедушка будет рад. Очень тоскует он с тех пор, как на пенсию ушел. А теперь еще из-за глаз почти из дома не выходит.
— Спасибо, Стефан. Но Вацек в этом году на турбазу уезжает в Закопа́не, Петрика я в дом отдыха с собой беру, а Марцин в лагерь со школой поедет.
— Жалко. Я думал, Марцин поживет у нас. Приезжайте тюльпанами хотя бы полюбоваться: такого множества цветов, такой красоты я просто не припомню.
— Спасибо. А что касается Марцина, можешь не жалеть. С ним так трудно… Совсем отбился от рук… Юзек вечно в разъездах. И на уме у него только сахарная свекла. Боюсь, он с плохой компанией связался.
— Юзеф?
Стефан был потрясен.
— Нет, не Юзеф. Юзеф на это не способен и времени у него нет на такие глупости. Марцин! Все даю себе слово взяться за него и все некогда…
— Солянка! — громко позвал кто-то со двора. — Солянка!
Марцин подскочил к окну и замахал руками, подзывая Чушку поближе.
— Чего орешь?
— Приходи ко мне. В пять — «Бонанца».
— Ну да? — Марцин от радости чуть не вывалился из окна. — А предки твои?
— Порядок! Будь спок.
— Подожди, у мамы спрошусь…
Редиска вымыта и почищена. В кухне прибрано, за хлебом он сходил. Что еще? Газета? За газетой пусть Петрик сбегает.
— Мамочка, извини, пожалуйста, товарищ приглашает меня телевизор посмотреть. Сегодня будут показывать научно-популярный фильм. Чисто познавательный.
— «Бонанца» сегодня в пять часов, — со вздохом вырвалось у Петрика. — И мне тоже хочется посмотреть!
— Ах, «Бонанца»! Это, по-твоему, познавательный фильм? — с иронией спросила мать.
— Познавательный в том смысле, что в нем говорится об отваге, о чести, о чувстве товарищества, — вступился за Марцина Стефан. — Ясно, если бы не приключения, он не пользовался бы таким успехом. Отпусти его, Марыся, этот фильм только в его возрасте и смотреть.
