Вера и Марина Воробей - Испытание славой
Все последующие действия Туся совершала как-то безотчетно, словно под гипнозом. Как будто кто-то ей шепнул на ухо: «Действуй и ни о чем не думай! Я скажу, когда можно будет чувствовать!» – и Туся отключилась. Она вышла из автобуса на ближайшей же остановке, пересела в метро. В подземке в переходе к ней стал приставать какой-то взъерошенный парень из славной плеяды панков: «Ты же бейби Вероничка! Да? Из сериала?» Откуда-то из памяти выплыло, что «бейби» на жаргоне панков означает «красивая девушка». Да, она красивая девушка и она Вероничка, но она отвязалась от него, сказав, что он обознался. Мало ли на свете похожих людей!
Через полчаса Туся была дома. Одна. Она повесила куртку, сняла сапожки, ощущение реальности постепенно возвращалось, оживая в домашнем тепле. Туся вновь, вопреки собственным желаниям, переживала события этого вечера. Толик просит прощения. Толик убеждает. Толик настаивает. Но любовь – сложное чувство, она доводов не признает. Она следует интуиции гораздо чаще, чем логике. А интуиция подсказывала Тусе одно: «Беги! Спасай остатки своей гордости!» Вот Туся и сбежала от Толика, как Золушка с бала. Это нелепое сравнение заставило Тусю обернуться в поисках своих хрустальных туфелек. Пакета не было. Она оставила новогодний подарок КС в холле «Кашалота»! Вот блин! Все, с ними нужно распрощаться, как с несбыточной мечтой. Вряд ли найдется такая добрая душа, которая вернет их в гардероб.
Наверное, нужен был именно такой отвлеченный повод, вроде потерянных туфель, чтобы выдержка окончательно покинула Тусю. Впервые за все это время она дала волю своим чувствам. В глазах закипели слезы, изображение стало туманным, расплывчатым, Туся часто заморгала, и крупные горячие капли покатились по щекам. Она не пыталась с ними бороться. В конце концов, под тонкой кожей мы все ранимы и обнажены, и сколько не изображай из себя стоика, все равно когда-нибудь да сорвешься. Но даже рыдая и всхлипывая, Туся все равно продолжала убеждать себя, что она оплакивает испорченный праздничный вечер и потерянные туфли, а вовсе не свою настрадавшуюся любовь.
На следующее утро (а этого следовало ожидать) к Тусе пришла Лиза.
– Держи! – Подруга протянула ей пакет.
Вот это оказалось для Туси полной неожиданностью.
– Откуда? – Она недоуменно заморгала глазами.
В знакомом пакете лежала обувная коробка, а в ней – Тусины туфельки.
– Оттуда, – лаконично ответила Лиза. – Толик разыскал меня в зале и передал.
– Какая трогательная забота! – фыркнула Туся, прижимая к себе коробку.
Лиза одарила ее сочувственной и несколько напряженной улыбкой, и Туся поспешила избавиться от коробки, положив ее на столик.
– Тусь, не хочешь поговорить?
– О чем?
– О вас с Толиком. Ты же не сможешь прятаться от него вечность. Я считаю, что вам нужно встретиться и разобраться во всех своих неурядицах.
– Уже встретились вчера.
– Я догадалась. – Лиза покосилась на туфли. – Но я не о такой встрече говорю. Сама знаешь, что отношения между влюбленными часто напоминают детектив, всегда что-то происходит, но не всегда понятно, что и зачем.
– Вот-вот! Он мне вчера такого наплел, что у меня уши в трубочку свернулись!
– В трубочку, – хмыкнула Лиза. – И что же он тебе такого сказал, что ты так расстроилась?
– Сказал, что, кроме меня, ему никто не нужен.
– Странно. Мне всегда казалось, что это повод радоваться, а не огорчаться.
– А я ему не верю, Лиз. Все это шито белыми нитками: и его объяснения насчет блондинки, кстати, ее Кристиной зовут, и его извинения насчет тайм-аутов, и вся эта сцена ревности. Как вспомню, так вздрогну.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – потребовала Лиза.
Тусе пришлось снова вспоминать события вчерашнего вечера. Ее сердце как будто острыми ракушками царапали, но она старалась не давать волю эмоциям. Лиза сидела и внимательно слушала, ни разу за полчаса не перебила. Лицо у нее было задумчивое, а когда Туся закончила изливать душу, она рассудительно заметила:
– Слушай, а какие у тебя, собственно, основания ему не верить? Что-то я не припомню ни одного случая, чтобы Толик тебя обманул или нечестно поступил.
– Да мало ли что было раньше! – с раздражением сказала Туся. – Раньше мне бы в кошмарном сне не могло присниться, что он будет устраивать какой-то там тайм-аут в наших отношениях. Раньше стоило мне на него посмотреть, улыбнуться, и он становился шелковым. А теперь все изменилось. Мы стали другие, понимаешь?
– Понимаю, как не понять, – охотно откликнулась Лиза. – Но, по-моему, ты ищешь черную кошку там, где ее нет. Это тебе ревность мешает посмотреть на вещи здраво. А на самом деле все просто: и ты его любишь, и он тебя любит, а все остальное – от лукавого.
– От лукавого, говоришь? – Туся задумалась. – Ладно, поживем увидим, – глубокомысленно изрекла она и, взглянув на подругу, торопливо предупредила: – Только я вас всех очень прошу, чтобы вы не лезли со своей добровольной помощью. Мы сами разберемся.
Лиза приняла ее условия безоговорочно и даже перевела разговор на другую тему. Она была уверена в своей победе, поскольку зерно сомнения уже было брошено в благодатную почву, оставалось немного подождать, чтобы оно проросло и принесло свои плоды.
14
Толик промучился всю субботу, думая о Тусе. Безумно хотелось ей позвонить, а еще лучше ее увидеть, но что он скажет в свое оправдание? Все, что можно и нужно, он уже сказал ей в «Кашалоте». И про то, что виноват, и про то, что Кристинка – всего лишь знакомая, а дальше, дальше, как говорится, кошмарное стечение обстоятельств. У него, правда, был сильный аргумент в свою защиту: он мог бы сказать, что Кристинка – девушка Славика и что у них тоже хватает сложностей в последнее время. Но, во-первых, Толик не мог позволить себе вот так запросто распоряжаться чужими тайнами, а во-вторых, у него не было никакой уверенности в том, что Туся ему поверит. Ведь поставила же под сомнение его собственная мамочка тот факт, что домой после той проклятой ночи Толика подвезла просто знакомая девушка.
А тут еще Игорь-каратист, который прилип к Тусе, как жвачка к подошве! Кажется, ее с ним ничего серьезного не связывает, но теперь уже Толик ни в чем не уверен, кроме одного: снова его жизнь сделала крутой поворот. А так хорошо начиналась эта неделя. Толик вспомнил, как появился на тренировке с несколько напряженной улыбкой на лице и сомнением в душе – как-то примут его появление в команде?
Ребята обступили его со всех сторон:
– Привет, пропавший!
– Как житуха?
– Толян, без тебя полный трындец!
И это сказал тот самый Валька с неблагозвучной фамилией. И пошло – улыбки, похлопывания по плечу, знакомые шуточки. Толика потихоньку начало отпускать. А тут и тренер подошел, прихрамывая.
– О! Центровой появился. – Он взглянул на него пристально, но не строго, а даже с каким-то сочувствием. – Я слыхал, что ты приболел малость?
– Точно! – Толик широко улыбнулся, принимая подсказку. – Было дело, прицепилась одна зараза с названием ОРЗ, но сейчас уже все в порядке.
– Ну и хорошо. Нам сейчас расслабляться некогда. Спартакиада на носу. Строимся, ребята! – бросил он за спину, и все побежали на линию. И Толик вместе со всеми.
Уже на боковой линии Славка хмыкнул:
– Значит, ОРЗ?
– Ну да. Острое расстройство здравомыслия.
Они обменялись понимающими взглядами и рассмеялись…
А сегодня вот ему не до смеха. Ощущение такое, словно застрял в черном тоннеле.
– Толик, может, все же поужинаешь?
Толик покосился на мать, заглянувшую в дверь.
– Я говорю: пойди поешь, пока все горячее.
– Нет, не хочу.
Мать вздохнула. Она чувствовала себя виноватой. Вчера вечером Толик случайно выяснил, что это она проговорилась Тусе о том, что Толик дома не ночевал. Вернее, не самой Тусе, а Инне Дмитриевне. «Беспокоилась о тебе», – сказала мать, и Толику не в чем было ее упрекнуть.
– Целый день лежишь, уставившись в потолок, – сказала мать осторожно. – Телевизор бы посмотрел, музыку…
Толик резво вскочил с кровати – а ведь и правда: чего это он разлегся?
– Ты куда? – сразу забеспокоилась мать, заметив, что он потянулся за свитером.
– Пойду прогуляюсь. Да не волнуйся, все будет в порядке, мам. Вернусь не поздно и трезвый, как стеклышко.
– Тогда чего ж, пройдись. Погода хорошая, мягкая, снежок вон кружит, – согласилась Анастасия Ивановна.
В скором времени ноги принесли Толика в «Курятник». Свободных мест не было, но Толика здесь знали, поэтому быстро устроили за резервным столиком. Перед ним появилась бутылка светлого пива, 0,33 – несерьезный напиток, так, чтобы занять руки. Да и доза детская.
Он отхлебнул прямо из горлышка, рассеянно огляделся.
Вот тебе и сюжетик! Что называется, «пацаны, приколитесь!».
Возле стойки бара, на высоком стуле сидела Кристина. Она словно почувствовала его взгляд, обернулась, и Толик махнул ей рукой, приглашая к себе за столик. Кристина тут же поднялась, что-то сказала бармену, взяла свой стакан с пивом и пошла к Толику.
