Альфред Бётхер - Поведение — двойка
И на втором уроке все шло хорошо. Фрау Линден рассказывала про спутники и ракеты и спросила, как фамилия первого человека, поднявшегося в космос и сделавшего несколько витков вокруг Земли по законам небесных тел. Андреас ответил на этот вопрос и получил пятерку.
На третьем уроке фрау Линден неожиданно потребовала дневники и стала проставлять в журнал отметки по прилежанию. Ребята заволновались. Детлев Тан, например, как выяснилось, уже много дней подряд вообще не записывал заданий.
Учительница, полистав его пустой дневник, сказала:
— Сперва у тебя была зимняя спячка, потом началась весенняя лень.
Теперь подошла очередь Андреаса. Он положил дневник на учительский стол. Вот когда ему достанется! Но страха он не чувствовал. Подняв голову, он ждал, что будет дальше. Учительница прочла некоторые из его записей. Потом перелистала дневник с начала до конца — он весь был исписан каракулями Андреаса.
— Я посмотрю его потом, — сказала она Андреасу, закрывая дневник. — Садись. Мы с тобой еще поговорим, — и, спрятав его дневник в свой портфель, взялась за следующий.
После конца уроков фрау Линден села за стол и внимательно прочла дневник Андреаса с первой до последней страницы…
Она заперла дневник в шкаф и задумалась. Так, значит, Андреас причисляет себя к самым отпетым? И думает, что у него уже нет никакой другой дороги, кроме как катиться под гору?..
Это испугало фрау Линден.
Она размышляла долго и решила еще раз поговорить с Андреасом — настойчиво, но по-хорошему. А кроме того, она пришла к тому же выводу, что и отец Андреаса: надо побеседовать с родителями.
Потом она поехала домой, а по дороге — за Уве в группу продленного дня. Улицы были еще мокрые от дождя, но небо уже прояснилось. Оно голубело в разрывах между растекавшимися тучами. Над мостовой поднимался легкий пар, воздух был теплый и влажный.
Уве Линден считался в «продленке» и в школе вполне покладистым мальчиком. Лишь изредка ему приходили в голову кое-какие идеи, вызывавшие недовольство взрослых. Вот как сегодня… Утром по дороге в школу Уве играл в «морской флот». Дождливая погода была ему очень на руку. Подойдя к школе, он остановился у ручья под дырявым водосточным желобом, и вода все текла и текла ему за шиворот, пока какой-то незнакомый учитель не велел ему идти в школу.
Воспитательница из «продленки», фрау Гермер, беседуя с фрау Линден, ни на минуту не спускала глаз со своих подопечных. Она стояла, словно пастух среди стада, и с веселым вниманием поглядывала на своих овечек. Отослав ребят в комнату для игр, она сказала:
— Уве промок до нитки. Я ему объяснила, что капитану никак нельзя схватить насморк — как же он будет гнусавым голосом отдавать команду? Он рассмеялся и согласился переодеться в тренировочный костюм. И вообще пообещал мне перейти из моряков в пилоты.
Фрау Линден отнеслась к этому происшествию совсем не так, как воспитательница из «продленки».
— Я на него очень сердита, — сказала она. — Кому приятно иметь дело с ребенком, который является в школу в подобном виде? У меня есть один такой в классе. Вечно с ним что-то случается, и вечно он отнимает у нас время. А хуже всего то, что наказаниями тут ничего не добьешься.
— Я с вами совершенно согласна, — подхватила фрау Гермер. — Вот подите накажите человека, если он капитан! А ведь они у меня тут все такие — кто капитан, кто летчик, а кто и вовсе космонавт. Я всегда говорю: детей надо знать, а тогда уж можно их воспитывать.
— Да, — отвечала фрау Линден, — но только, как же их всех узнаешь? В классе их слишком много. Тут уж приходится полагаться на то, что говорят родители.
— Но ведь родители часто знают о детях еще меньше, чем мы.
— Да, это верно.
— И ничего тут нет удивительного, — продолжала воспитательница. — Когда мать работает, уклад семьи совершенно меняется. У меня в группе сколько угодно детей, которые видят своих матерей только по вечерам. И знаете, как я отношусь к таким ребятам? Пытаюсь хоть немного заменить им мать.
— Мать целой ватаги капитанов и космонавтов? — рассмеялась фрау Линден.
— Смейтесь, смейтесь! А ведь так оно и есть! Тогда я вижу все их выходки совсем в ином свете. А они это чувствуют и тянутся ко мне. И тут-то я узнаю, что это за отличный народ. Они сбрасывают… как бы это сказать… свою «школьную маску», и каждый становится самим собой. Одно удовольствие с такими детьми!
Фрау Линден слушала воспитательницу с удивлением — с какой радостью она говорит о ребятах! Она взяла за руку Уве, который уже успел достать из шкафчика свой портфель и запихнуть в него высохшую рубашку, и пошла с ним домой. По дороге она все думала про этот разговор. Может быть, надо поближе узнать Андреаса? Что ей известно о его жизни? Она видит только привычную «школьную маску», а на ней всегда одно выражение: «Я не виноват!» А что, если под этой маской скрывается детское лицо, которое ей, его учительнице, совсем незнакомо?
Фрау Линден плохо себя чувствовала, и урок физкультуры проводил на этот раз учитель рисования. Он сам много занимался спортом, обращался с ребятами бодро и весело и умел держать в руках класс. Поэтому его всегда посылали проводить в младших классах урок физкультуры, если кто-нибудь из учителей болел.
Учитель рисования знал Андреаса. Он не раз останавливал его на перемене, когда был дежурным по школьному двору. Он считал, что Андреас один из тех учеников, которые с трудом вливаются в коллектив. Ему казалось, что Андреас слишком высокого мнения о себе и старается привлечь к своей особе всеобщее внимание. Когда дежурный учитель делает ему замечание на перемене, у него такой вид, словно учитель для него пустое место.
Просматривая классный журнал третьего «А», учитель рисования сказал фрау Линден:
— Повсюду этот Гопе. И знаете, что меня удивляет? Что по успеваемости он впереди других.
— Да, — согласилась фрау Линден. — Его бы, конечно, хорошо было сделать капитаном. И это бы наверняка удалось, будь он у меня в классе один. Но у меня их тридцать…
— Как так — капитаном? — удивился учитель рисования. — Сначала ему надо научиться подчиняться правилам и жить в коллективе. А как у вас насчет контакта с родителями?
— К сожалению, неважно. Родители его очень заняты. Андреас — это мальчик с ключом на шее. Он постоянно предоставлен самому себе. Отец, как видно, считает, что Андреас благодаря своему развитию уж как-нибудь да справится.
— Нужно его в этом разуверить. Тут необходимо вмешаться вам или родительскому комитету.
— С родительским комитетом тоже не так все просто. Матери так на него обижены, что вообще не хотят иметь с ним дела. Одной он даже грозился надрать уши… Но иногда я упрекаю себя, что не смогла найти подход к мальчику. Может быть, тут что-нибудь изменится, когда я поговорю с отцом. Бывает, что после такой беседы происходит резкий поворот в лучшую сторону.
— Да, бывает. Сообщите, пожалуйста, отцу Гопе и мое мнение. По-моему, он в последнее время ведет себя все хуже и хуже.
Фрау Линден с этим согласилась:
— И у меня такое же впечатление. Хорошо, что вы мне об этом сказали. Иногда Андреас настолько несносен, что я теряю с ним всякое терпение. Никаких добрых чувств к нему не остается. Мне самой это очень неприятно. Ведь каждый ребенок ждет к себе теплого отношения, правда?
— Конечно. Им нужно тепло, как молодой поросли — солнце, чтобы развивать дремлющие силы. К каждому ребенку должен быть особый подход.
Учитель рисования взял журнал и пошел во двор, где у входа в физкультурный зал его уже ждали ребята.
…В воздухе чувствовалось приближение грозы, он был давящий и влажный. Райнер Шнек осалил Андреаса:
— Салочка!
Андреас осалил Райнера:
— Вечно ты с ерундой лезешь!
— Я придумала, во что нам играть, когда пойдет дождь, — сказала Карин Кайзер, изнывая от жары.
Все ребята посмотрели в ее сторону.
— В «Красный берет» — вот во что, — сказала она.
Ребята поглядели на Андреаса. Жара, духота, скука…
— И эта с ерундой лезет, как Пампуша, — сказал Андреас.
— А ну-ка, повтори, трубочист! — Райнер Шнек разгребал гравий носком сандалии. — А ты случайно не забыл, что Клавдия все ждет да ждет?
— Долго же ей придется ждать, — сказала Карин Кайзер и рассмеялась.
— У меня есть одна вещь. Она стоит как раз столько же, — сказал Андреас.
— А ну-ка, давай ее сюда, — заявил Детлев Тан.
— Да врет он все! — крикнул Райнер Шнек.
— Давай помолчи, мои все мячи, — выдал Детлев Тан и предложил Андреасу: — А ты отдай ей эту штуку. Вот они и заткнутся со своими десятью марками!
Андреас подошел к Клавдии. Он вынул из кармана камень с морским ежом, завернутый в шерстяную тряпочку. Развернув его, он положил его на ладонь — так, чтобы были видны все трещинки, расходящиеся лучами от «северного полюса», — и протянул Клавдии. Ребята столпились вокруг Андреаса — всем хотелось получше рассмотреть окаменелость.
