Ниссон Зелеранский - Мишка, Серёга и я
Серёга лихорадочно придумывал, что бы такое соврать.
— Видимо, с этого? — задумчиво сказал Геннадий Николаевич, перечитывая условия (Серёга потом рассказывал, что Геннадий Николаевич, увидев задачу, забыл про него).
— Точно, — с облегчением сказал Серёга, который сегодня еще не открывал учебник.
— А где же ты застрял? Видимо, здесь?
— Ага, — сказал Серёга. — Здесь.
Он даже не следил за строчками, которые Геннадий Николаевич быстро писал в его тетради.
Визит классного был очень удачен. Пирожные поел — раз. По алгебре завтра уж наверняка не вызовут — два. И не придется сидеть над задачей — это три. Можно будет пойти к Сперанскому и заняться футболом.
— А ведь тут у нас теорема Виетта, — лукаво сказал Геннадий Николаевич. — Не сообразил?
— Не сообразил, — охотно согласился Серёга.
— Применяем теорему Виетта и сразу получаем ответ, — сказал Геннадий Николаевич и написал в Серёгиной тетради ответ.
— Здо́рово, — с искренней радостью сказал Серёга, готовясь встать из-за стола. — Главное, быстро.
Это восклицание погубило Серёгу.
— Это что, — сказал Геннадий Николаевич, любуясь решенной задачей. — Есть способ еще короче.
— Не может быть, — уныло сказал Серёга.
— Если мы применим здесь вот эту, уже известную вам формулу, то получим что?
— Ответ? — наугад спросил Серёга.
— Совершенно точно, — сказал Геннадий Николаевич. — Остроумно?
— Очень, — сказал Серёга, вставая.
— Между прочим, — вдруг сказал Геннадий Николаевич, — тут как будто есть еще один способ решения. Ну-ка, ну-ка садись, посмотрим.
— Геннадий Николаевич, — взмолился Серёга. — А вы слышали этот анекдот про пьяного?
— Угу, — сказал Геннадий Николаевич. — Смотри-ка…
Серёга так и не попал к Мишке. Он целый вечер просидел рядом с Геннадием Николаевичем и пересчитал все трещины на своем потолке. Зато Геннадий Николаевич успел написать в Серёгиной тетради семь способов решения проклятой задачи.
На следующий день произошло вот что.
Первым, кого вызвал Геннадий Николаевич, был Серёга.
— Иванов сейчас нам расскажет, — с гордостью сказал Геннадий Николаевич, — семь способов решения домашней задачи. Отметку, Сергей, ты, конечно, не заработаешь, поскольку трудились мы вдвоем. Или, может, разделим пятерку пополам?
— Не надо, — сказал Серёга, который почувствовал себя увереннее, узнав, что отметку ему ставить не будут.
— Итак, — сказал Геннадий Николаевич, — мы слушаем.
— Способов есть семь, — сказал Серёга, беря мел.
— Правильно. Дальше.
Серёга попытался тут же решить задачу. Он помнил, что в первом способе применяется теорема Виетта. Но где именно?
— В первом случае применяется теорема Виетта, — на всякий случай сказал он.
Геннадий Николаевич нахмурился.
— Ну, а второй способ? — сухо спросил он.
— Второй способ еще короче, — сказал Серёга. Это он тоже помнил.
— Садись, — вдруг вспыхнул Геннадий Николаевич. — Двойка.
— За что? — рассердился и Серёга. — Вы же сказали, что отметку ставить не будете.
Мы тоже зашумели. Это было несправедливо.
— Обещали — держите слово.
— Педагогу не полагается нарушать слово.
— А он не педагог. Он — боксер.
— Чемпион! Левер-понч.
Геннадий Николаевич лютовал весь урок. Мы едва вконец не рассорились.
Мы готовы были даже посмеиваться над тем, что Геннадий Николаевич чемпион. Планы же его насчет кружков и общественной работы никого не интересовали. Никто уже больше не хотел никакой внеклассной жизни.
Меня это очень пугало. По некоторым соображениям мне необходимо было участвовать в общественных мероприятиях. Дело в том, что я очень боялся, как бы история с Перцем все-таки не получила огласки.
Перец куда-то уехал (Марасан сдержал свое слово!), но на всякий случай я решил подготовиться к самому худшему. И придумал отличный план.
Я сделаюсь самым образцовым человеком в восьмом «г».
Допустим, что меня начнут судить за обман общественного мнения, тогда в зале, где будет происходить товарищеский суд, один за другим прозвучат голоса наших ребят:
— Позвольте, но Верезин — отличный комсомолец!
— Чудесный товарищ.
— Участвует во всех кружках.
Может быть, мне вынесут даже не выговор, а только порицание!
Теперь этот отличный план трещал по всем швам. Как я могу стать образцовым активистом, если в нашем классе нет никакой общественной работы?
С горя я решил регулярнее заниматься со своими пионерами. (Меня уже давно назначили вожатым в третий «а». Но я не любил туда ходить. Едва завидев меня, третьеклассники обычно разбегались и кричали: «Очки идут!» Так они прозвали меня, хотя я вовсе не ношу очков.)
Для начала я заявил третьему «а», что нам необходимо провести сбор. Однако сбор пришлось отложить: я никак не мог придумать, о чем говорить с пионерами.
Не знаю, что бы я придумал, если бы Володя Мякишин не предложил, на мое счастье, очень интересную идею.
Володя недавно был на районной комсомольской конференции. Там говорили, что комсомольцы должны по-хозяйски относиться ко всему окружающему. Володе пришла в голову отличная мысль. Пусть каши комсомольцы шефствуют над школьными микрорайонами: следят, чтобы никто не хулиганил, чтобы дети не играли в орлянку и карты, чтобы им не продавали табак и вино. Кроме того, комсомольцы будут охранять зеленые насаждения, наблюдать за порядком на троллейбусных остановках, помогать старушкам таскать тяжелые сумки, делать замечания дворникам, если скользко на тротуарах.
Предложение Мякишина очень понравилось секретарю райкома комсомола. Заручившись его твердым согласием, что инициаторами нового дела будут именно наши комсомольцы, Володя помчался в школу. Вскоре было решено, что по микрорайону будут ходить патрули. Два-три человека. Они будут сменяться каждый час (надо же все-таки делать уроки!). На особенно трудных объектах — пивной ларек, кинотеатр, танц-веранда — будут установлены посты… По пять человек.
Идея Мякишина была для меня настоящим спасением. Теперь я знал, чем должен заниматься со своими пионерами.
Едва дождавшись перемены, я помчался в третий «а» и заявил, что сбор будет проведен немедленно. Сразу же после уроков.
II
Итак, я объяснил своим ребятам, чего ждет от нас микрорайон.
— Кто хочет участвовать в патрулировании? — спросил я.
Третьеклассники зашумели. Один из них внятно сказал: «Очки». Я грозно посмотрел в его сторону и повторил:
— Кто же все-таки хочет быть хозяином микрорайона?
Как я и ожидал, руки подняли самые дисциплинированные: члены совета отряда, звеньевые. И, к моему огорчению, Васька Миронов. Это был зачинщик всех каверз в моем отряде, хулиган и насмешник. При каждой встрече он, как мог, издевался надо мной. Но руководительница третьего «а» откосилась к нему с непонятной мне мягкостью и говорила, что Васька — вылитый Том Сойер.
Когда он поднял руку, я сейчас же понял, что Васька хочет позабавиться.
— Может быть, Миронов не пойдет, — сказал я. — Думаю, что из него вряд ли получится хороший член патруля.
— Ну почему, Гарик? — притворно захныкал Васька. — Чего он говорит, что не получится, когда, факт, получится.
Я махнул рукой и согласился.
На троллейбусной остановке, где мы решили следить за порядком, было пусто. Мы остановились возле столба, на котором висела большая жестяная буква «Т», и стали выискивать беспорядки. К моему полному замешательству, их не было. Наш участок жил такой жизнью, к которой решительно нельзя было придраться. Никто не скандалил у табачного ларька. Никто не перебегал улицу в неположенном месте. Никто не обижал старушек.
Наконец мимо прошла женщина, комкая на ходу пустой бумажный кулек. Мы с надеждой уставились на нее, но она аккуратно положила кулек в урну.
Кроме того, за порядком следил милиционер, который, изредка потирая уши, мерз на углу.
К нам подошел мужчина в нахлобученной шляпе и, закуривая, спросил:
— Вы на троллейбус?
— Нет, — сказал я и немного посторонился.
— Чего вы тут мешаетесь? — вдруг разозлился мужчина. — Отойдите в сторонку!
Мы отошли в сторонку. По-моему, ребятам сделалось скучно, и они сразу замерзли. Милочка, председатель совета отряда (ее выбрали за то, что она круглая отличница), подняла руку в варежке и грустно спросила:
— Игорь, скажи, пожалуйста, что, если мы начнем с завтра? А то я еще не обедала.
— Ха-ха! — ядовито сказал Миронов. Припрыгивая на одной ножке, он пропел: — Завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят.
Я оборвал его и строго сказал Милочке:
— Как тебе не стыдно? Председатель совета! Какой ты подаешь пример? Вон видишь, идет троллейбус? Этот дядя сейчас обязательно бросит папиросу. Для начала ты и заставь его поднять.
