Богумил Ржига - Адам и Отка

Но Войте полёты с Пепиком на шасси не нравились. Он стал спускаться. И вот самолётик уже сидел на аэродроме.

— Пепик, почему ты летаешь на шасси? — кричала поражённая Анежка.

— Мне так нравится, — ответил Пепик и, не теряя чувства собственного достоинства, слез. — Я теперь буду летать только так.

— Только не со мной, — заметил Войта, который вылез тоже. — Мне не понравилось ни капельки.

На дороге, приблизительно в получасе ходьбы, появился человек. Он был ещё еле заметен, но Войта его всё-таки увидел.

— Посмотрите-ка, — крикнул он, — это наверняка пилот Гейдук!

Все трое сразу же вскочили и помчались к ангару. Пепик на этот раз постарался не быть последним. Ему удалось обогнать Анежку. Они опять бежали гуськом. Только Коциянка на этот раз с ними не было. Но наверняка он в это время лаял где-нибудь дома на дворе и о полётах, вероятно, совсем забыл.

Не медля ни минуты, дети взяли кастрюльку, стоявшую у ног деда Козелки, который всё ещё спал, промчались мимо объявления, гласившего, что «посторонним вход воспрещён!», и поспешили подняться на холм.

— На «Стриже» мы добрались бы быстрее, — заметил Войта.

— Ладно, ладно! — ворчал Пепик. — Ты лучше при мне о нём и не вспоминай.

— А меня вы так и не покатали! — упрекала Анежка.

Когда дети вернулись домой, больше всех обрадовался Коциянек. Он бегал вокруг них и весело лаял. Мать послала Войту с Анежкой за травой для кроликов, и Коциянек пошёл с ними.

Дома мать оглядела Пепика с ног до головы и сказала:

— Сыночек, тебе не плохо? Ты что-то бледный.

— Да нет, что ты!

— Ты не ездил на велосипеде?

— Не ездил.

— Как бы из твоей дружбы с этим хулиганом Войтой чего не вышло!

— А что может выйти? — спросил Пепик и при этом с ужасом подумал: а что, если бы мать видела его подвешенным к самолёту? Вот было бы крику!

«Я уже не такой хороший, как раньше», — вздохнул Пепик и побежал в сад, потому что заслышал лай Коциянка. Пёс звал его идти вместе с Войтой и Анежкой за травой.

И Пепик пошёл.

Ночью Войте снился сон о самолётике «Стриже». Войта сидел в самолётике и собирался лететь. Мотор уже гудел, а колёсики шасси вот-вот должны были оторваться от земли.

Вдруг на аэродроме появился дед Козелка и помчался к самолёту с палкой в руках. Вероятно, он хотел избить Войту. Но Войта только усмехнулся и нажал на рычажок. Пропеллеры завертелись, однако «Стриж» почему-то продолжал сидеть на земле. Войта испугался и нажал на рычажок ещё раз. Но даже и теперь «Стриж» не двинулся с места.

Войта уже видел через прозрачную стенку самолётика злое лицо деда Козелки. Губы его двигались. Дед явно ругался. А палка описывала в воздухе круги.

Войта понял, что дело плохо. Он весь сжался, как будто бы дедова палка уже обрушилась ему на спину. Но в это время подул сильный ветер, подхватил «Стрижа» и поднял его высоко в воздух. Дед Козелка остался внизу. Теперь он был похож на гнома. И толстая палка в его руках казалась уже прутиком.

— Дедушка, тебе теперь до нас не добраться! — ликовал Войта и направил самолётик подальше от аэродрома.

Но ветер словно разозлился на «Стрижа». Он подбрасывал его вверх, кидал вниз и потом снова вверх. Войта едва успевал смотреть на землю. Там качались крыши домов, улицы, сады и вдруг — о ужас! — «Стриж» наскочил на заводскую трубу. Кирпичи посыпались вниз, и она развалилась, будто карточный домик. Войта нагнулся и протянул руки. Он хотел было её поддержать, но где там! От трубы уже ничего не осталось. Войта отвернулся, закрыл глаза, ему страшно было посмотреть вниз. Но только он их открыл, как испугался снова. Теперь перед «Стрижом» была башня костёла. Красная крыша, над ней медная луковица и наверху крест. И она тоже готова была рухнуть при встрече со «Стрижом».

«Сверни! Сверни!» — кричал Войта башне. От страха ему стало жарко.

И башня его послушалась. В последнюю минуту она наклонилась в сторону, и «Стриж» пролетел мимо неё. Войте стало легче. Он огляделся. Больше ни трубы, ни башни вокруг уже не было. «Стриж» миновал город. Ветер тоже унялся. Самолётик тихо жужжал и слегка покачивался в воздухе, как цветок колокольчика.

Теперь самолётик пролетел над прудом. Войта подумал, не спуститься ли ему вниз к воде. Он хотел посмотреть, как там плавают рыбы. Что они будут делать, когда увидят «Стрижа»?

«Стриж» летел в нескольких метрах над водой, и Войта глядел на воду. Когда же наконец он увидит карпа или щуку? Но рыбы сегодня словно вымерли. Они оставались где-то в самой глубине, а наверху волновалась одна вода.

Но подождите-ка! Что это здесь всё-таки плывёт? Войта спустился со «Стрижом» ещё ниже. На рыбу, кажется, не похоже! Косматая голова, длинные уши, мордочка вверх! Да это же собака! Коциянек!

У Войты даже заболело сердце, так он испугался за Коциянка! Как бы Коциянек не утонул! Войта не может оставить его в воде. Он должен его спасти. Но как?

Войта приоткрыл дверки кабины, и вот в его руках оказалась уже кошёлка на длинной верёвке. Он спустил кошёлку вниз и закричал:

«Коциянек! Коциянек! Лезь в кошёлку!»

Коциянек залаял. Это означало, что он Войту заметил и его приказание понял. Ведь не останется же он внизу в этой противной воде, раз Войта наверху!

Коциянек быстро забрался в кошёлку, и Войта услышал, как он заскулил от радости. Коциянек, не бойся, сейчас ты будешь в кабине!

Войта тащил кошёлку изо всех сил, но не мог её даже сдвинуть с места. Как будто бы в ней был не Коциянек, а медведь. У Войты уже гудели руки, и весь он покраснел. Тяжесть была так велика, что тянула Войту вместе со «Стрижом» вниз. Войта испугался и начал просить:

«Коциянек, что ты делаешь? Ведь ты нас искупаешь!»

Но было уже поздно. Самолётик упал в воду и булькнул, как большой камень. Брызги разлетелись во все стороны…

— Войта, Войта! Очнись! — будила мать сына.

Он кричал во сне и размахивал руками, словно с кем-то дрался.

— Войта, открой глаза! Не бойся! Это тебе всё снится! — Мать трясла Войту так долго, пока он не пришёл в себя.

Он сел, протёр глаза и огляделся. Увидел сначала одеяло на постели, потом стул, на который он вчера повесил свои брюки, потом стол с клеёнкой и швейную машинку… За окном чернела тьма, а со двора доносился собачий лай.

— Кто это лает? — спросил Войта.

— Ну кто же? Коциянек, — ответила мать.

— Ага! — засмеялся Войта и снова положил голову на подушку.

Всё это ему только приснилось! Он лежит дома на постели, а Коциянек лает в своей конуре! И «Стриж» тоже наверняка спит теперь в ангаре на аэродроме!

Войта хотел было рассказать матери, как он испугался за Коциянка. И губы его, казалось, уже задвигались, но язык будто одеревенел. Глаза крепко закрылись — Войта снова уснул.

У бабушки, жившей в соседней деревне Кониклеце, был день рождения. Ей исполнилось семьдесят лет! Мать испекла пирог, насыпала в мешочек маку и связала крылья одному молодому петушку. Всё это были подарки для бабушки. Войта с Анежкой должны были отнести их в Кониклеце. Пепик Слама захотел пойти с ними. Решили взять с собой и велосипед, чтобы по дороге можно было прокатиться. О своём желании пойти к бабушке заявил также и Коциянек. Он даже танцевал от радости и время от времени заглядывал в сумку, где лежал связанный петушок. Коциянку, по правде говоря, не хотелось, чтоб дети тащили с собой петушка. Он даже раздумывал, куда бы его укусить. За крылышко или за ногу?

Неподалёку от аэродрома дети встретили бабушку Козелкову, возвращавшуюся с чёрной кастрюлькой. Ноги у неё уже больше не болели, и она снова бегала с обедом, как перепёлка.

Куда идёте? — спросила бабушка с любопытством и оглядела всех по очереди.

Мы не идём. Мы едем на велосипеде, — сказал Войта и положил руку на руль, словно бы велосипед был его.

— Мы несём бабушке в Кониклеце пирог и мак… — сообщила Анежка, показывая на сумку.

— На одном велосипеде едете втроём? — удивилась бабушка Козелкова. — Да ещё с собакой?

А мы по очереди. Каждый проедет немножко, а потом садится и ждёт, когда подойдут остальные. Только Коциянек идёт всё время пешком, он на велосипеде ещё не научился, — объяснял Войта и тут же хотел вскочить на велосипед, чтобы показать бабушке, как он умеет ездить.

Но Пепик его не пустил.

— Теперь моя очередь! — запротестовал он. От негодования Пепик даже весь покраснел. — И велосипед мой!

— Мне твоего велосипеда больше не надо. Поезжай на нём в Кониклеце сам, — обиделся Войта.