Дмитрий Суслин - Валентинка
– Нет, я не сирота, – выдавила Оля, потом вдруг улыбнулась: – И злой мачехи у меня нет. Я живу с бабушкой, но она не может ходить. У нее в жару ноги распухают. А родители в отъезде. Они вообще не знают, что со мной произошло. Когда меня увозили в больницу, я не смогла взять с собой мобильник, а бабушка им пользоваться не умеет.
Тут губы у Оли задрожали, она захлопала ресницами и громко всхлипнула.
Я понял, что надо делать. Тут даже волшебником не надо быть, чтобы помочь человеку.
– Ты не переживай, – сказал я и достал из кармана свой сотовый телефон, – эту проблему мы прямо сейчас решим. Ерунда на постном масле. Говори, какой номер у твоих родителей.
– Не знаю, – пробормотала Оля, опустив голову.
– Как не знаешь?
– Я его не помню. Он очень длинный. А в моем телефоне написано просто «Мама». Я нажимаю и готово. А номер не помню.
– Ну и дела, – сказал я. – Что же делать?
Лешка и Ванька развели руками.
– А может, ты домой бабушке позвонишь? – догадалась вдруг Катя. – Уж бабушка твоя наверняка номер знает.
Оля сразу просветлела:
– Ой, конечно! Как же я сразу не догадалась? У бабушки ведь записано.
– Тогда звони скорее, – сказал я.
Оля взяла сотовый и нажала кнопки. Мы видели, что она очень волнуется, даже губы кусает.
– Бабуля! Алло! Это ты? Да это я! Оля. Как ты без меня? Откуда звоню? Из больницы. Да, мне один мальчик дал телефон. Ты маме не сообщила? Нет? Тогда продиктуй мне ее номер, он в красной записной книжке.
И тут она жалобно ойкнула:
– А чем записать? И где?
Я достал из кармана черный маркер, который всегда ношу с собой, ну там, нарисовать что-нибудь на стене или заборе, и стал думать, где бы написать. Бумаги у нас не было.
– Эх, – сказал я, – что же мы Антону тетрадь не принесли или блокнот какой-нибудь?
– А ты пиши прямо на гипсе, – посоветовал Ванька. – На ноге.
– Можно? – спросил я.
Оля закивала и стала называть цифры, которые я записал прямо на повязке. Десять цифр. Девочка еще немного поболтала с бабушкой, и с каждой минутой лицо у нее становилось все светлее и светлее.
– Теперь звони родителям, – сказал я. – Номер у тебя есть.
Оля позвонила маме и рассказала ей о том, как упала с качелей и сломала ногу, а ее лучшая подружка Настя испугалась и убежала, и как она долго лежала и плакала, пока ее не увидели какие-то взрослые и не вызвали скорую помощь. Мама сказала ей, что немедленно возвращается домой и через два дня будет на месте.
– Приезжай быстрее, мамочка, – напоследок сказала Оля. Щеки у нее порозовели, глаза из блекло-серых стали синими и большими.
– Вот видишь, как все хорошо получилось! – радостно воскликнула Катя и, повернувшись к Антону, строго спросила: – А что же ты не дал ей свой телефон? У тебя ведь он с собой!
– Да я как-то не подумал, – начал оправдываться тот, – да она и не говорила ничего.
– Спасибо, Дима, – сказала Оля, возвращая мне мобильник.
Я удивился тому, что она знает мое имя. И вдруг я неожиданно для себя сказал:
– Оставь его пока себе. Вдруг захочешь маме позвонить. Там еще на пару звонков трафик есть. Номер ты теперь знаешь. Он у тебя на гипсе. Всего каких-то десять цифр.
Оля так на меня посмотрела, что если бы у меня было сто мобильников, я бы все их ей отдал за один такой взгляд.
– Мы завтра к тебе придем, – сказала Катя. – Не скучай.
Слово свое мы сдержали. Со следующего дня мы навещали уже не только Антона, но и Олю.
Подвал
В нашей школе есть подвал, который пользуется очень дурной славой. Ходят упорные слухи, что в его мрачных подземельях регулярно пропадают мальчики и девочки. Правда, за пять лет, что я учусь в школе, ни разу никто не пропал, но это ничего не значит. Несчастье в любой день может случиться. Мы с Ванькой решили, что надо как-нибудь спуститься в подвал и его хорошенько исследовать.
Как-то раз после уроков мы с другом задержались в буфете, потому что Сашка Иванов сообщил нам, что там продаются ужасно вкусные пирожки с картошкой и всего по три рубля за штуку. Как можно такое пропустить? Взяли мы по два стакана чаю на брата и восемь пирожков и очень весело провели время. Сытые и довольные, что теперь не надо торопиться домой обедать, пошли мы в раздевалку. И тут мы обнаружили, что замок на двери подвала не висит, как обычно. Мы с Ванькой переглянулись. У меня по спине пробежал холодок.
– Ну что, Коржик, рискнем? – почему-то шепотом сказал Ванька. – Отправимся исследовать недра нашей школы?
Мне стало немного не по себе, но я храбро приоткрыл дверь в подвал и заглянул в темноту.
– Чего там без фонаря делать? – так же шепотом спросил я. – Шишки на лоб ставить и ноги ломать?
Вместо ответа Ванька подмигнул мне и достал из рюкзака крошечный фонарик. Ему его отец еще в сентябре подарил, чтобы не страшно было в темноте домой возвращаться или с собакой гулять. Это очень здоровский фонарик. В нем установлен светодиод новейшей системы, и светит он лучше всякой лампочки. Отступать было некуда.
– Ладно, пошли, – угрюмо сказал я.
Мы положили рюкзаки прямо на пол возле подвальной двери и с бьющимися от волнения сердцами спустились вниз. Темнота и затхлый противный запах окружили нас со всех сторон.
– Чего ждешь? – толкнул я Ваньку в бок. – Включай фонарик!
– Сейчас, сейчас, – пробормотал Ванька, щелкая кнопкой выключателя. – Чего-то не получается.
– Может, он у тебя сломался? – проворчал я.
– Ничего не сломался.
– Чего же ты тогда его не включаешь?
– Да вот, пытаюсь!
Все это время, переговариваясь, мы потихоньку пробирались вперед и ушли довольно далеко. И чем дальше мы продвигались, тем страшнее нам становилось.
– А ну, дай сюда! – не выдержав, сказал я, пытаясь нащупать в темноте Ванькину руку.
– На, – ответил Ванька и вдруг как закричит:
– Ой! Я, кажется, фонарик уронил!
Я нагнулся, чтобы поискать фонарик, и тут же больно стукнулся лбом обо что-то твердое.
– Ой! Куда ты лезешь, как слон?! Больно же! – вскрикнул Ванька. Оказывается, я об его голову стукнулся, потому что он тоже нагнулся за фонариком.
– Ты думаешь, мне не больно? Я тебе помочь хотел. А ты обзываешься!
– Ладно, – виновато ответил Ванька. – Давай вместе искать!
Стали мы руками по полу вокруг себя шарить. Шарили, шарили – ничего.
– Нашел? – то и дело спрашивал Ванька.
– Нет, – коротко отвечал я. – А ты?
– И я нет.
Вдруг в носу у меня защекотало, и я громко чихнул.
– Нашел?! – обрадовался Ванька.
– Нет, это мне пыль в нос попала.
– Ну вот, – расстроился Ванька, – куда же он подевался? Теперь мне попадет от отца.
Тут я нащупал фонарик, но ничего не сказал, а включил его и направил луч света прямо Ваньке в лицо.
– А это видел? – победоносно сказал я.
– Ура! – испуганное и чумазое лицо Ваньки сразу же расплылось в улыбке. – Димыч, ты настоящий друг. Где ты его нашел?
– Он у меня около ботинка был.
– Здорово!
Освещая себе дорогу, мы продолжили наше путешествие. Это оказалось очень интересно. Подвал был длинный, темный, кругом какие-то трубы.
– Что это за трубы? – спросил я.
– Чудак, это же отопление и водопровод.
– А!
– Вот тебе и а!
– Вань, а тебе страшно?
– Мне? Нисколечки!
– И мне нисколечки! – храбро ответил я.
– Даже если сейчас из темноты чудовище выскочит, я и то не испугаюсь! – продолжал хвастаться Ванька.
Я мысленно представил, как из темноты на нас накидывается ужасный монстр, и мне сразу стало не по себе. У меня фантазия очень богатая. Словно в ответ на мои страхи, впереди в темноте что-то зашуршало и протяжно завыло. Я схватил Ваньку за руку и остановился.
– Что это?
Ванька тоже струхнул порядком. У него даже зубы застучали. Если уж ему страшно, подумал я, то сейчас мы наверняка пропадем, как те несчастные мальчики и девочки, что спускались сюда до нас.
– Чего ты меня хватаешь? – вдруг рассердился Ванька. – С ума что ли сошел? Напугал до смерти!
– Так страшно же! – прошептал я. – Там кто-то шуршит и дышит. Не слышишь разве?
– Нашел чего бояться! Это же в трубах вода шумит. Вон смотри, я фонариком свечу! Нет там ничего!
– Нет! – воскликнул я, вглядываясь в теряющийся в темноте коридор подвала. – Там что-то есть. Вон белое! Это, по-твоему, что?
– Вот чудак! Это же тряпка на трубе сушится.
Присмотрелся я, и верно, тряпка.
– А мне показалось, что это приведение, – виновато сказал я. – Слушай, Вань, пойдем отсюда! А то мне все кажется, что сейчас эта тряпка оживет, взлетит и за нами погонится.
– Ты знаешь, – вдруг признался мне Ванька, – мне почему-то тоже так кажется.
Мы оба некоторое время стояли в оцепенении и молча смотрели на белеющую в темноте тряпку.
– Да нет, – нарушил я тишину, – ничего она не взлетит. Так не бывает.
– А вдруг мы сейчас отвернемся, отведем луч фонарика в сторону, – с опаской поделился своими сомнениями мой друг, – а она того.
