Мариэтта Чудакова - Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
И у Егорки сладко и горестно замирало сердце, когда читал дальше – после особого просвета на странице – строки, почему-то заставлявшие вспомнить начало «Слова о полку Игореве»: его читала ему мама.
«Гром пошел по небу, а тучи, как птицы, с криком неслись против ветра. И в сорок рядов встали солдаты, защищая штыками тело барабанщика…»
– Поймите же! – хотелось крикнуть Егорке. Крикнуть неизвестно кому… – Он упал – и сразу в сорок рядов встали те, кто готовы были его защищать!.. Вот как! Так и должно быть, только так!
У Егорки начинало щипать глаза и выступали слезы, когда он читал и перечитывал эту страницу. Хорошо, что никто не видел! Ведь всем было известно, что он никогда не плачет – с самого детства.
Он мечтал стать таким же храбрым, как маленький барабанщик и как герой «Судьбы барабанщика». Ну а если не удастся – ну, тогда… Тогда он хотел бы встать в эти сорок рядов и защищать их обоих!
(.. Он еще не знает, что этих сорока рядов, готовых защищать правое дело, может и вовсе не оказаться в наличии – и как раз тогда, когда они будут очень и очень нужны.)
«…Гром пошел по небу, и тучи, как птицы, с криком неслись против ветра. А могучий ветер, тот, что всегда гнул деревья и гнал волны, не мог прорваться через окно и освежить голову и горло метавшегося в бреду человека. И тогда, как из тумана, кто-то властно командовал: “Принесите льду! (Много-много, целую большую плавучую льдину!) Распахните окна! (Широко-широко, так, чтобы совсем не осталось ни стен, ни душной крыши!) Быстро приготовьте шприц! Теперь спокойней!..”
Гром стих. Тучи стали. И ветер прорвался, наконец, к задыхавшемуся горлу…»
19. 1963–1964. Первый школьный год. Возвращение в Москву
Письма из Гаваны в Москву
12 октября. Мама Егора – его бабушке.
«…В школе Егором довольны. У него есть чувство ответственности и упорства – это самое главное. Значит, будут и знания.
…Не волнуйтесь. До Гаваны ураган “Флора” не долетел. Наибольший ущерб потерпела самая плодородная провинция – Ориенте».
27 октября. Отец Егора – его бабушке, своей маме.
«…Был в Камагуэе и Ориенте. Видел много людского горя.
Егор учится. Приходит перемазанный чернилами до ушей. Считает в уме быстрее Риды, да и меня тоже.
Желает быть морским пограничником. Не слабо!»
Ноябрь.
«Егор хороший парень. Справедливый, умный. Если иногда трусит, то всеми силами старается свою трусость побороть. Он хорошо учится и даже по письму приносит пятерки, хотя, видит бог, предки не дали ему к этому задатков».
27 ноября. Мама Егора – его бабушке.
«…Вся жизнь Егора теперь подчинена школе. Много дополнительных обязательств – то нужно клеить метр, то рисовать для выставки, то учить стихи для монтажа и еще английский. А теперь его выбрали командиром звездочки, так уж теперь от ответственности просто некуда деваться!
В плавании и испанском у Егора большие успехи. Если раньше на вопросы кубинцев он пожимал плечами и говорил “no comprendo”, то теперь сам первый заговаривает».
27 декабря 1963. Тимур Гайдар – матери в Москву.
«…Егор вытянулся и окреп. Плавает совсем хорошо. Неплохо стреляет из лука».
А в каникулы Тимур Гайдар предпринял путешествие с сыном по Кубе. И потом, 26 февраля 1964 года, писал матери:
«Егор показал себя в дальней дороге хорошим товарищем. Выдержан, смел, трудолюбив и весел. С ним можно идти далеко и долго».
Март 1964-го. Письмо Егора бабушке и няне.
Я приезжаю, как только кончится учеба, первым же возможным рейсом! Приезжайте встречать. Тетя Шура, пожалуйста, состряпайте котлеты и заготовьте побольше яиц. Я уж состарился на целый год, мне уж скоро 8 лет через пять дней. Очень бы хотел, чтобы вы прилетели сюда, хотя бы на этот день. Собираемся пригласить много гостей и маленьких и взрослых. Будем с мамой стряпать беляши и картошку, а папа привезет нам мороженое. Мы обнаружили такое место, где есть вкусное мороженое, правда, не такое вкусное, как в Советском Союзе, но все-таки ничего.
Скоро у меня каникулы, говорят, 21 отпустят. В каникулы буду много купаться, отдыхать. Может быть, поедем в Роэ Бэрмехо. Только не сможем поехать в Индийскую деревню – это далеко, а для нашей машины нужен только хороший бензин.
Мы во время путешествия побывали в городе Сантьяго. Это столица провинции Ориенте, второй по величине город. Он расположен на очень красивом месте. Там очень хороший отель “Версаль” и пресный бассейн около него. Плавать там приятно глотай воду сколько хочешь, не то что в море. Мы съездили на гору Гран Пьедро. Мама все время боялась и говорила, что это сумасшествие: ехать на такую высоту и так поздно. Ну как вы считаете 1300 метров от земли? Там на самой верхушке расположен бар. В общем можно было подумать, что мы съездили попить соку, но оказалось, что нет. Там очень красивые виды и прямо по тебе проходят облака. Потом пустились в обратный путь. Обратно ехали в два раза быстрее. Ну какие же оттуда виды великолепные! Особенно когда мы спустились метров на триста и открылся вид на Сантьяго, бухту и море. Сантьяго очень похож на “старую Гавану”. Такие же там улочки.
Баба Лия! Я скоро приеду. Поедем с тобой в Дунино и будем купаться в Москве-реке. Целую. Егор».
Апрель 1964. Письмо мамы Егора его бабушке.
«…У нас с Егором возникли серьезные разногласия по поводу дороги домой. Я предлагаю самолет, он – корабль. И никаких компромиссных решений не существует. Вначале я совершенно категорически отвергла корабль. Теперь, вследствие разъяснительной работы, которую ежедневно ведет “среди меня” Егор, я начинаю потихоньку сдавать позиции. А он всякий раз спрашивает: – Сколько процентов в мою пользу?
Сначала был 1 %. Теперь дело дошло до 30 %. Может быть, и сдамся! Во всяком случае, кораблем ли, самолетом ли, не позже июня мы будем в Москве… Весьма вероятно, что 20 мая…
Иногда нам становится очень жалко Тимура. Сначала ему будет трудно привыкнуть к большой и пустой квартире…»
Май 1964. Письмо Тимура Гайдара матери.
«Мамук, родной!…У нас в полном разгаре сборы. Пакуются вещи. Рида и Егор отплывают из Гаваны 18–19 мая на большом новом судне “Федор Полетаев”, который делает свой первый рейс. Это не пассажирский корабль. Но он лучше всех пассажирских. У них будет красивая просторная палата, аэрокондишен. У судна очень хороший ход. “Федор Полетаев” придет, по-видимому, в Одессу. Или в другой черноморский порт. Пока что неясно.
Таким образом, сбывается давняя мечта Егора Гайдара переплыть океан. Кроме того, они увидят голубое Средиземное море, равного которому нет на свете, пройдут Гибралтарским проливом, увидят берега Испании, Алжира, Сицилии, Греции, пройдут через узкий и красивый Босфор. Им можно слать телеграммы: “Одесса, Море, танкер «Федор Полетаев»”.
Я остаюсь на Кубе месяца на два-три. Потом тоже в Москву и, по-видимому, на этом “кубинский период” для меня закончится. Много не сделано, многое сделано не так, как нужно. Но теперь уже мало что можно поправить».
Это – первые сигналы разочарования Тимура Гайдара в послереволюционной Кубе, отнюдь не ставшей Островом Свободы.
20. Как Егорка плыл с мамой из Гаваны через всю Атлантику
Телеграмма Тимура Гайдара матери в Москву: «Рида Егор отплыли Гаваны 20 мая на танкере “Федор Полетаев” прибудут Одессу примерно пятого июня…»
Из рукописи книги Ариадны Павловны Бажовой-Гайдар: «Уходили мы из Гаваны поздно вечером. Вот уже все провожающие покинули палубу, мы отдали концы, и наш красавец танкер тронулся в дальний путь… Памятник Хосе Марти прощально помигал нам своими верхними предупредительными огнями…А танкер идет все дальше. Вот уже проплыли “Гаван Либро”, здание Фокса, наш дом, наш бывший дом. Ведь мы, очевидно, уезжаем из Гаваны навсегда… Куба стала частью нас самих, нашей жизни. Гавана вошла в нее большим и важным куском.
Вот уже и скрылся факел нефтеперегонного завода, факел – символ пылающего острова… Танкер вышел во Флоридский пролив. Можно было подождать немного, не ложиться спать и посмотреть на огни Майями, мы должны были проходить близко от берегов Флориды. Но нам с Егором это казалось предательством по отношению к Кубе. Нам не хотелось заслонить память о Гаванских огнях другими, вражескими огнями. Поэтому мы отправились спать и не видели, как над нами кружили самолеты-разведчики, как нас сопровождали подводные лодки. Мы спали и видели во сне Гавану. Разница только в том, что я видела Гавану мирную, а Егор – военную. Идут будто бы по улицам танки. В первом стоит Рауль Кастро, а во втором – Егор, и вокруг стрельба, батареи бьют, а громче всех та, которая совсем близко возле нашего дома. Вражеские самолеты падают, корабли тонут, а из-под воды вдруг выныривает подводная лодка, и на ней стоит Егоркин папа и говорит:
