Виктор Голявкин - Весельчаки
Ихний кот, здоровенный, пушистый, поглядывает на меня иронически одним глазом и будто подмигивает мне. Я на него ноль внимания. Подумаешь, кот. Котов, слава Богу, везде хватает.
Уложили меня спать в кухне на кресле. Я уютно укрылся. Заснул. Сон мне снится.
Вдруг какая-то тяжёлая масса плюхается мне на голову.
Просыпаюсь, вскакиваю. Кот отскочил в сторону, сидит, смотрит на меня, улыбается. Ведь он на меня со шкафа спрыгнул.
— Брысь! Брысь отсюда!
Укрываюсь поплотнее одеялом. Засыпаю.
Вдруг — трах!
Вскакиваю, ничего не понимаю. Кот сидит в стороне, обмахивается лапой, ехидно усмехается.
— Ты это брось, слышишь!
Он вспрыгивает на шкаф, насмешливо на меня оттуда поглядывает. Я грожу ему кулаком. Накрываюсь одеялом с головой. Успокаиваюсь.
Вот тут-то он обрушивается на меня сверху.
Я кидаю в него подушкой. Он проворно вспрыгивает на шкаф. Поймать его мне не удаётся.
— Чёрт с тобой! — Накрываюсь одеялом, но сразу заснуть не могу. Постепенно засыпаю.
В это время кот прыгает прямо мне на голову.
Вскакиваю. Бегаю за ним, стараюсь поймать. Он всё время ускользает. На шум приходит приятель.
— Что такое?
— Кот, понимаешь, нападает, спать не даёт, сверху скачет, лыбится издевательски.
Я начинаю одеваться.
— Да что ты. Брось. Разве он может нападать…
— Странный у тебя кот! — говорю я.
Входит его жена.
— Что ты, — говорит. — Наш котик… он никогда никого не трогает. Спи, спи, что-то тебе показалось.
— Я больше не усну.
— Если тебе кот мешает, мы его к себе заберём. Велика важность. И он тебе больше мешать не станет. — Приятель берёт кота, уносит из кухни под мышкой и плотно закрывает за собой дверь.
Вот теперь мне спокойно, и я усну.
Стоило только задремать, кот открывает дверь, вспрыгивает на шкаф и оттуда шарахает мне на голову.
У меня внутри ёкнуло, я не ожидал.
Я встаю, не отвечая на удивлённые расспросы приятеля, одеваюсь, прощаюсь и выхожу в темноту улицы.
Чего ему от меня надо? Почему он мне спать не давал?
С улицы оборачиваюсь на их светлое окно. Приятель с женой размахивают руками, видно, недоумевают, что происходит со мной, почему я покинул их дом среди ночи. Не могут поверить, что кот выжил меня из их дома.
А кот сидит на подоконнике, смотрит мне вслед со странной улыбочкой.
— Что, не на кого тебе больше прыгать?! — Я погрозил ему с улицы кулаком.
Он стал умываться лапой.
Знакомый питон
Мы с ней учились одновременно в художественном институте. С тех пор прошло много лет. Но то, что мы учились в одном институте, никогда нельзя выкинуть из головы.
И вот она присылает ко мне молодого человека с письмом. Из письма узнаю, что в пустыне под Красноводском знаменитая киностудия «Ленфильм» снимает новую фантастическую ленту, а она художник картины. Насколько я знал, она всегда работала художником на киностудии. Для фильма им там требовалось фантастическое животное. И вот она прислала ко мне помощника оператора, чтобы я помог ему достать для съёмок питона, который живёт в террариуме на Приморском бульваре в Баку.
Я к этому живому уголку не имел абсолютно никакого отношения. Но поскольку мы с ней давно знакомы, то вместе с помощником оператора мы направились на бульвар.
Питон в большом стеклянном ящике лежал закрученный на большом бревне, удобно для обзора, но совершенно без малейшего движения, как неживой, чешуя блестела на солнце. Рисунок на спине влажно отливал всеми цветами радуги — очень красиво. Вокруг толпа: мы, дети с родителями, смелые озорные девочки, мальчики тычут в стекло пальцами над самой его головой размером с кисть небольшой руки со сжатыми пальцами. Показывают разные рожи, но всё разнообразие движения вокруг ничуть не выводит змея из состояния полнейшей окаменелости.
Нам, конечно, тоже охота, чтобы он на нас посмотрел, повернул голову, и мы тоже начинаем стрекотать по стеклу, напевать, насвистывать, приплясывать. Но питон на нас ноль внимания. Смотрит неподвижными глазами в морскую даль, в горизонт и далее. И никого не хочет знать.
Тогда мы с оператором пошли к директору Нагорного парка, в ведении которого находился этот террариум, уверенные, что он, видный, представительный, импозантный, хотя и незнакомый, но по-человечески пойдёт нам навстречу. И мы говорим ему, что вот такие дела…
Высокая марка знаменитой кинофирмы на директора не повлияла, бумаги с подписью самого директора не оказали воздействия. Он сказал, что к интересующему нас животному он сам никакого отношения не имеет, кроме того, что отвечает за него головой.
— А кто? Кто же ведает этим животным? — спрашиваю.
— Филиал Всесоюзного Зоологического института. И только с письменного разрешения самого директора Зооинститута я могу вас к животному допустить.
Тут, надо сказать, мы несколько приуныли. Натолкнувшись на одного директора, на другого рассчитывать было трудно, тем более что вместе с ним не учились, и вряд ли какие интересы нас с ним могли связывать.
Идём вверх по улице домой понурые. Что толку, что кино снимается и животное имеет шанс стать одним из его героев, но добиться взаимодействия пока невозможно, не разрешается…
И хорошо, что мы шли, а не ехали на машине, я обычно всегда на машине езжу и всех знакомых вожу. Иначе мы не встретили бы знакомого студента из института, в котором я преподаю. Он поинтересовался, чем мы озабочены и удручены, и мы ввели его в курс дела. Он задумался, прищурил глаза и сказал, что, кажется, в Зооинституте был у него когда-то один знакомый. Он точно не знает, там ли он сейчас. Но поедет с нами это выяснить.
И вот мы уже втроём садимся в мою машину и едем за Салаханы, где размещается здание Зооинститута.
Находим знакомого. Идём в дирекцию.
Но директора, оказывается, сейчас даже в городе нет. Он в заграничной командировке, а когда вернётся, фильм по плану уже должен быть снят.
Ну всё! Я больше ничем не мог помочь ни художнице, ни «Ленфильму».
— А в чём, собственно, дело? — спросил молодой лаборант в белом халате.
Мы рассказали ему про питона, и у него сразу потеплели глаза, улыбка осветила лицо.
— Я когда-то хорошо знал этого питона. Но с тех пор прошло месяца два, и мы совсем не виделись, неизвестно, узнает ли животное меня?..
На всякий случай все трое садимся в машину и мчим опять на Приморский бульвар. А если бы не машина? Как бы тогда покрывать немалые расстояния?
Дети по-прежнему тычут пальцы и носы в стекло террариума. Питон, как и прежде, окаменел, безучастен, блестят узоры его спины на фоне неба, моря и зелени листьев.
Юноша в белом халате отпирает дверцу своим ключом, приподнимает её и говорит:
— Здравствуй, маленькая! Ты меня не забыла?..
Тут огромный жгут тела животного мгновенно приходит в движение, голова поворачивается на голос, высовывается из стеклянного ящика и ложится на плечо знакомого человека.
А он гладит её руками и приговаривает:
— Маленькая! Девочка ты моя!.. — и так далее. Это, оказывается, девочка была.
Постепенно кольцами она обвила фигуру молодого человека, а он ласкал её чудесными словами и поглаживал по коже — встретились друзья.
Я стоял окаменелый от удивления. Никто никогда не смог бы меня заставить прикоснуться к змее, такую брезгливость и предубеждение я всегда испытывал к этим животным. А тут мне говорят:
— Хочешь её погладить?
Я боялся склизкой, липкой кожи и что слизь останется на руке. Но, глядя на всех, я приложил руку к узору.
Кожа оказалась сухая, под кожей живо ходили кольцами бугры мышц. Рука осталась сухая и чистая.
Позвали директора парка, он благосклонно наблюдал всю картину. И уже не встал на дыбы перед нами, когда перед ним развернули бумаги «Ленфильма». Лёд тронулся.
Был заключён договор с лаборантом. Оформили ему командировку для работы с питоном перед кинокамерой. И все уехали с ним в пустыню под Красноводском.
Я выхожу на Приморский бульвар. На террариуме висит объявление, и дети сами читают, что любимый питон в настоящее время снимается в фильме. До скорого возвращения. И это тоже интересно.
Оса
В яркий майский воскресный день семья — мать, отец, дети, сынок и дочка — сидела за обедом.
— Душно, — вздохнула дочка.
Брат услужил, открыл настежь форточку и прогнал воробьев, которые смело и озорно выклёвывали семена в цветочных ящиках на балконе.
Воробьи хитро на него покосились, но совсем улетать не подумали. Они знали: оконное стекло для них надёжная ограда. Они не раз залетали в форточку поклевать крошек на обеденном столе, однажды поели яичницу, оставленную на сковородке без крышки.
Солнечный свет бил в окошко. Дочка от света морщилась.
