Мария Парр - Тоня Глиммердал

— Не могу? — взвивается Юн, хватает Тоню, поднимает и взваливает себе на плечо, как куль картошки.

Остальные пассажиры в ужасе смотрят, как матрос тащит через весь салон орущего и извивающегося безбилетника. Два мальчика лет шести с перепугу прячутся за мамину спину.

— Простите! Пожалейте! — надрывается Тоня, дрыгаясь на плече у Юна.

— Так будет с каждым, кто не платит за проезд, — вопит на это Юн, протискиваясь через салон, пока наконец не вываливается за дверь с Тоней, билетной сумкой и прочим имуществом.

На палубе Тоня с Юном сразу вцепляются в поручни, чтобы не упасть за борт от смеха. Остаток пути они сидят наверху на ветру и болтают обо всем подряд, глядя на горы, берега и белопенные волны. Это сильно улучшает настроение.

— Тоня, я знаю, что ты не любишь собак. Но все-таки загляни как-нибудь к Тео в парикмахерскую: у Метиссы щенки, родились в начале февраля, — рассказывает Юн. — И теперь они чудо как хороши!.

— Правда? — спрашивает Тоня.

Она как-то пропустила это событие.

— И угадай, кто отец? — спрашивает Юн горделиво.

— Космач?

— Точно!

Космач — это пес Юна. Тетя Эйр говорит, что он похож на гору мокрых тряпок и ходит как хромая утка.

— Это вышло случайно, — объясняет Юн. — Тео очень сердился. Но что я могу поделать, если обаяние Космача подкупает дам, особенно таких миниатюрно-выставочных красавиц?

— Ничего не можешь, — соглашается Тоня.

— А щенки прекрасные, — уверяет Юн. — Тебе нужно пойти с ними познакомиться, тогда ты перестанешь бояться собак.

Тут Тоня снова вспомнила Хейди и ее страшного волкодава и подумала о хуторе, о том, что его продадут. И почувствовала себя такой беспомощной, что громко вздохнула.

— Я не люблю собак, — сказала она Юну. — Никаких.

Весну нельзя остановить, даже если твоя собственная жизнь идет наперекосяк. По всему Глиммердалу всё журчит, капает и блестит так, что любо-дорого посмотреть. Талая вода течет с гор вниз, и река Глиммердалсэльв бурлит свою песню полноводно и громко. Тоня засыпает и просыпается под звуки реки всю жизнь. Слышать их для нее так же незаметно, как дышать, это то, что всегда есть и будет.

Но проснувшись в это воскресенье, Тоня услышала знакомый гул совсем по-другому. Она обратила на него внимание потому, что Гунвальд в больнице не слышит его. А правильно было бы, чтобы и он проснулся под шум реки. Тоня уныло смотрит в окошко своей мансарды. Посреди Гунвальдова двора, как черное пятно, вольготно разлеглась огромная черная псина, привязанная к флагштоку. В доме хозяйничает Хейди. И скоро ее сменит Клаус Хаген. Тогда, может, и дома не станет, будут только домики для тихого здорового отдыха.

Вчера вечером, вернувшись из города, Тоня рассказала всё папе.

— Ты должен с ней поговорить, папа!

Папа, который вообще не любит открывать рта, поерзал на стуле, сказал «хм» — и всё.

— Ты трус! — крикнула Тоня и затопала ногами.

Но тут же пожалела об этом и уткнулась головой ему в живот, и Чайка-Гейр чуть не умер от ревности.

Утром Тоня почувствовала себя такой одинокой в своей мансарде, как никогда прежде. А за окном весна, и надо, наверно, пойти пройтись.

Из-под березы пониже дома ей осторожно кивают первоцветы. Тоня кивает им в ответ, проходя мимо, спускается через поле и потом вниз по горке. Как будто Глиммердал скинул с себя одеяло, думает Тоня. На ней синий толстый свитер, она надела его первый раз в этом году. Это единственная вещь, которую мама связала сама за всю свою жизнь, и она косая во все стороны, утверждает тетя Эйр, но Тоня свитер обожает.

У реки она останавливается и смотрит на воду. Шум, грохот и пена. Брызги летят в лицо и на волосы, кучерявя их еще сильнее.

— Реченька моя, — говорит Тоня.

Вокруг еще много снега, но если идти по самому берегу, где жарит солнце, то пройти можно. Тоня прикидывает, не доберется ли она таким манером до сетера, и пускается в путь вдоль мокрой пелены от бурлящей реки, которая заглушает всё, не оставляя места ни другим звукам, ни иным мыслям. Река, река, река. Но вдруг Тоня замечает на том берегу нечто такое, что заставляет ее резко остановиться. Сперва она думает, что это Гунвальд, потому что куртка его. Но после операции на шейке бедра лежат, а не бегают.

Нет, это Хейди. Она стоит у реки и смотрит на воду, точно как Тоня минуту назад. Брызги ерошат волосы. Постояв, Хейди берет курс на сетер.

Только горы — Зубец и Блестящая — в этот весенний день следят за тем, как две девчонки Глиммердала, одна высокая и одна маленькая, движутся в сторону сетера по разным берегам бурлящей реки. Малявка в синем свитере намозолила им глаза еще зимой, но вторую дылду в куртке с чужого плеча и зеленом шарфе они узнают не сразу. Поняв наконец, что это Хейди, горы улыбаются друг дружке: эту девочку они тоже отлично помнят. Но горы ничего не говорят. Они просто смотрят, как две фигурки пробираются вперед по валежнику и комьям слежавшегося снега.

Два раза Хейди останавливается и оглядывается, словно чувствуя, что за ней следят. Оба раза Тоня падает в слякоть и замирает. От хождения по талому снегу у нее промокли ноги, в волосах и свитере полно сора и сухих листьев, но Тоня ничего не замечает.

Довольно быстро они доходят до сетера. С избушки стаял снег, она стоит греет свои старые рассохшиеся стены на солнышке. Тоня, сгорая от любопытства, ждет, спрятавшись за камнем. Чтобы попасть в старый дом, Хейди должна перейти мост. Но она этого не делает. А продолжает идти по своему берегу реки. Куда она собралась? Без лыж? Тоня никогда не заходила по берегу дальше, чем до сетера, потому что здесь тропинка сворачивает от реки на болота. Тоня в растерянности. По ее берегу дальше идти нельзя, здесь слишком много снега и непролазный лес. Один выход — перебраться на берег Хейди. Гроза Глиммердала выжидает минуту и стрелой перемахивает по мосту на другую сторону. Теперь она идет прямо за Хейди. Так они проходят метров двести, и Хейди наконец останавливается. Перед ними маленький водопад. Тоня осторожно смотрит из-за большого камня.

Хейди стоит у кромки бурлящей воды и всматривается в поток. Вдруг она выставляет одну ногу вперед — и на глазах потрясенной Тони прыгает в половодье горной реки! Тоня вскрикнула и с размаху зажала рот кулаками.

Но дочка Гунвальда не утонула! Даже не сломала себе шею. Наоборот, эта дылда ловко приземлилась правой ногой на камень под водой. И теперь стояла на одной ноге уверенно, как канатоходец, и прикидывала расстояние для следующего шага. Потом, по пояс в холодной пенной воде, она взмахнула руками и прыгнула. И снова встала на два невидимых камня. Куртка раздувается у нее за спиной, как парус, а зеленый шарф полощется на ветру, точно воздушный змей. Хейди бежит по гребням воды!

Тоня забывает, что Хейди плевать на Гунвальда. Забывает, что она хочет продать хутор Хагену. Тоня Глиммердал забывает всё на свете, потому что это самый потрясающий сольный номер, который она когда-либо видела.

— Скорость и самоуважение, — бормочет Тоня, преисполняясь благоговением. Жаль, ее тетки этого не видели!

Тоня сидит, разинув от восторга рот, когда прямо над головой раздается шум. Это Чайка-Гейр, и он несется прямым курсом на синий Тонин свитер. Нет, только не это! Он же ее выдаст! Тоня зарывается в мох — в надежде стать незаметной.

— Скво-о-ок, — приветствует ее Чайка-Гейр, и барабанные перепонки чуть не лопаются.

— Гейрчик, милый, хороший, лети домой! — умоляет Тоня.

Куда там! Чайка-Гейр садится на камень, за которым прячется Тоня. Сейчас он перепрыгнет ей на голову, и Хейди заинтересуется, что там привлекло его внимание.

— Я построю для тебя замок из настоящего пряничного теста, — обещает Тоня. — Только убирайся отсюда поскорее, птичка моя золотая, дурень ты мой.

Чайка-Гейр переступает с ноги на ногу, но потом взлетает и набирает высоту.

— Смотри-ка, — удивляется Тоня, — а он не такой дурак, оказывается.

Выждав, она высовывается из-за камня.

Хейди нет. Она пропала. Тоня хмурит брови. На той стороне нет ни дерева, ни камня, за которыми такая дылда могла бы спрятаться. И она не ушла ни вверх по реке, ни вниз, потому что на снегу нет следов. Неужели Хейди перепрыгнула реку? У Тони сжимается сердце: а что если Хейди где-то рядом? Или хуже того — утонула? Тоня вспоминает, как опасно Хейди прыгала по камням: поскользнуться и упасть в воду — минутное дело. Теперь Тоне не до пряток. Она скатывается на берег. И видит такое, от чего кровь стынет в жилах.

На торчащей из воды ветке, прямо посреди стремнины, висит зеленый шарф Хейди.