Алексей Мусатов - Дом на горе
Вскоре из-под машины вылез измазанный вихрастый шофёр, а вслед за ним с ключом в руках поднялся высокий, худощавый человек с засученными рукавами. Как по команде, девочки и Митя поднялись на пролётке и переглянулись: это был их учитель!
— Я в моторе не много смыслю, но ты, братец мой, совсем двоечник. Удивляюсь, как тебя к машине допустили, — обратился учитель к шофёру.
— Я же, Фёдор Семёнович, на старой машине работал… А это новая марка… ещё не освоил.
— Так вот, Миша, слушай: приедешь домой и скажи председателю — пусть тебя ещё на курсах поучат.
— Скажу, Фёдор Семёнович, — покорно согласился шофёр и принялся заводить мотор.
Варя выпрыгнула из пролётки, бросилась к учителю. Следом побежали Катя и Митя.
— Ребята мои! — удивился Фёдор Семёнович. — Откуда?
— Мы встречать вас едем! — Катя смотрела то на лицо учителя, то на его руки и не замечала, что платок сполз ей на шею и солнце палило белые щёки.
А Варя, позабыв все слова, какие нужно было произнести при встрече с учителем, вдруг засмеялась и схватила Фёдора Семёновича за правую руку, в которой тот держал гаечный ключ:
— Вы мотор этой рукой исправили? Вот этой… правой? И она теперь совсем здоровая? И не больно ни чуточки?
— Этой, Варенька, этой! — Учитель передал ключ шофёру и пожал маленькую руку девочки. — Что ж я делаю? Она у меня грязная, в масле…
— Это ничего. Вы сильнее жмите… сильнее! — требовала девочка.
— Фёдор Семёнович, а вы теперь и землю копать можете и яблоньки прививать? — спросил Митя и тоже потянулся к руке учителя.
— Всё, Митя, могу! Всё! — улыбнулся Фёдор Семёнович.
Подошёл дед Новосёлов.
— Дозвольте и мне проверить. — Старик взял руку учителя в свою, осмотрел её внимательно, потом крепко пожал и погрозил школьникам пальцем: — Ну, козыри, смотрите теперь… приберёт вас учитель к рукам! — Потом заметил расплывшегося в улыбке шофёра: — Ты что же, редькин сын, наперехват работаешь? Мы тут учителя встречать едем, а ты нам всю обедню испортил? Всегда вы, почаевские, так…
— Вы Мишу не журите, он и так немножко оплошал, — вступился за молодого шофёра учитель.
Колька потянул Варю за руку и не без торжества шепнул:
— А мы раньше вас учителя встретили!
— Каким ветром вас занесло сюда? — спросила девочка.
— Не ветром, а попутной машиной. А на станции учителя встретили — ой, и обрадовался он нам!..
Тем временем Фёдор Семёнович помыл в лужице руки, отвернул рукава рубашки, надел пиджак и белую полотняную фуражку, которые лежали на траве, и после небольшого спора с Новосёловым усадил ребят вместе с собой в кузов машины.
— Ребятишки пусть на машине едут, а вы ко мне пожалуйте, в пролётку, — не унимался старик. — Мигом домчу…
Но школьники закричали, что ни за что не отпустят учителя.
— Видали, Тимофей Иваныч?.. Не могу, — развёл руками Фёдор Семёнович. — Вы вечерком заходите, побеседуем… О Москве вам расскажу…
— А вы Андрюшу моего видели? — нетерпеливо спросил Новосёлов.
Но автомобиль тронулся, и старик не услышал ответа.
Новосёлов вернулся к пролётке и, покрикивая на Гордого, пустил его следом за машиной. Но грузовик был уже далеко.
Шофёр Миша, гордый тем, что везёт своего бывшего учителя, с таким усердием гнал машину, что школьники, как мячики, подскакивали на дне кузова и поминутно хватались за Фёдора Семёновича. Учителю пришлось постучать по крыше кабины и попросить шофёра умерить свой пыл.
Школьники сидели молча, поглядывая то на Фёдора Семёновича, то на тюки, свёртки и ящички, которые, как живые, расползлись по дну кузова.
Руководясь неведомо каким чутьём, Колька отыскал в ворохе свёртков один, самый маленький, завёрнутый в серую бумагу, и пощупал его.
— Фёдор Семёнович, — с невинным видом спросил он, — что это в свёртке такое? Мне весь бок протолкало. Случайно, не горн для пионеров?
— Всё может быть… — Учитель, усмехаясь, потёр бритую сизую щёку.
— И меня что-то в бок толкает! — сказал Петя. — Вроде как на барабан похоже.
— Вполне возможно…
После такой удачной разведки ребячьи языки развязались. Митя спросил о семенах для юннатов, Катя — про книгу по овощеводству.
— Кажется, никого не обидел, — успокоил учитель. — Так со списком ваших поручений и ходил по Москве.
Варя с досадой покосилась на ребят. Ей всё казалось, что они спрашивают не о том, не о самом главном.
— Фёдор Семёнович, — заговорила она, — вы Андрея Новосёлова видели? Он наше письмо получил?
— Нет, не удалось повидать Андрея. Он по заданию академии в колхозы уехал. Опыты над просом проводит.
— Над просом! — воскликнула девочка и горестно поведала учителю о неудаче с просом на школьном участке.
Но Фёдора Семёновича это, казалось, никак не опечалило. Чисто выбритый, поздоровевший, в новом костюме и новой полотняной фуражке, он выглядел праздничным, оживлённым. Слушая Варю, он то и дело улыбался и лукаво поглядывал на учеников.
«Забыл он нас… в городе-то интереснее было», — ревниво подумала Варя.
— Это ещё не всё… — Девочка вцепилась в борт машины и, вздохнув, рассказала о разладе в «просяной бригаде», о Косте Ручьёве.
— Эге! Да тут трещинки пошли, — покачал головой учитель. — Ну ничего, ребята, ничего! Поправим…
— А знаете, какой он упрямый, Костя! — недоверчиво сказала Варя. — «Не буду и не буду с вами на пришкольном участке работать!»
— Что говорить, персона известная… — усмехнулся Фёдор Семёнович и посмотрел на просторное, полное света небо.
Небольшое плотное облако одним краем набежало на солнце, и зыбкая тень легла на шоссе. Но через минуту машина вырвалась из полосы тени и вновь побежала по горячей, солнечной дороге.
Глава 16. ТАКТИКА
Время жатвы ещё не наступило, но в колхозе все жили ожиданием радостных страдных дней. На пастбище нагуливали силы кони, в кузнице ремонтировали жатки и лобогрейки, в правлении колхоза до поздней ночи засиживались Сергей и бригадиры, обдумывая планы уборки.
Костя и его приятели стали удивительно предупредительными к Марине. Они сами напросились оформить бригадную доску соцсоревнования, переписали Марине её роль Катерины из «Грозы» Островского — постановку этой пьесы готовил клубный драмкружок.
Костя частенько забегал в избу к Балашовым, особенно в те часы, когда Вари не было дома.
У Балашовых было просторно и уютно. Домотканые дерюжные половички лежали на полу, стол был покрыт чистой скатертью, деревянные кровати украшены самодельной резьбой — в этом доме многое умели делать своими руками, и делали добротно, прочно, со вкусом.
За дощатой перегородкой помещался Варин и Петькин уголок: небольшой столик, две кровати, полка с книгами, на окне — горшки с цветами.
«Уголок школьника» в доме Балашовых считался священным местом. В нём занимались сначала старший брат Александр, потом Марина, теперь самые младшие в семье — Варя и Петька. В часы, когда дети сидели над учебниками и тетрадями, мать старалась поменьше греметь рогачами у печки, без стеснения выпроваживала за дверь словоохотливых соседок и с укором говорила мужу, большому любителю табака-самосада: «Стыдись, отец! Какое уж тут учение ребятам от твоего зелья!» И Яков Ефимович сконфуженно отходил к печке и докуривал цигарку, пуская дым в отдушину…
Вот и сегодня, узнав от Петьки, что девочка ушла к матери на молочную ферму, Костя заглянул к Балашовым.
В доме у печки хозяйничала Марина.
— А Вари нет? — невинным голосом спросил мальчик. — Я подожду чуток.
Но через несколько минут, будто томясь от безделья, он схватил ведро и побежал на колодец за водой. Потом нарубил хворосту и даже взялся сходить в сельпо за покупками.
Марина лукаво покосилась на мальчика и с притворным негодованием всплеснула руками:
— И куда это Варька запропастилась!.. Минуты дома не посидит!
— Так я ж подожду… время есть, — умоляюще заверил Костя.
Но, как только Варя показалась на крылечке, мальчик вспомнил, что дома у него уйма дел, и убежал.
Марина отвернулась в угол и засмеялась.
— Чего ты фыркаешь? — подозрительно спросила Варя.
— Да так… смешинка в рот попала. Каков Костя-то! Ждал, ждал тебя, дров нарубил, воды наносил — и вдруг бежать… С чего бы это, Варюша?
— Он мне не докладывает, — нахмурилась Варя.
— Так уж ты его делами и не интересуешься?
— Я и думать о нём не желаю! Воображала он и упрямый, как не знаю кто…
— Вот и плохо, что не думаешь. Взъелись на мальчишку… Из юннатов его почему-то грозитесь прогнать. Это вы зря! — заметила Марина. — Не так уж Костя и виноват.
…В полдень к Варе зашёл Витя Кораблёв и с таинственным видом вызвал её в сени.
— Понимаешь, какое дело… — замялся он. — Мне бы и в голову не пришло… Да девчонки-сороки… Трезвонят на весь белый свет!
