Елена Нестерина - Письмо, которого не было
И вот они прибыли – за час до наступления Нового года. С домашней наливочкой, пирогами, холодцом и трехлитровой банкой квашеной капусты.
– Спрячь-ка в холодильник – будете есть! – велела баба Феня. – И не сопротивляйся – мы с вашим дедом все время так менялись. Мы ему капусту, он нам…
– Да, что он вам? – спросила Тоня, раздумывая, что ценное у них есть взамен.
– Банку варенья! Да! – заявила баба Феня. – Хорошо он варенье варил! Вот. Варенья – и все дела! Одну нам на двоих. Нам сладкое с Валей вредно.
К капусте пристроилась в холодильнике и какая-то другая снедь – Тоня пока этого не знала, увлеченная последними приготовлениями. Вместе с дарами старушек стол просто ломился.
– Значит, и год будет щедрый! – заявила баба Валя, когда под звон курантов все бодро чокались – компотом и наливочкой.
«Будет хорошим этот год – обязательно будет!» – подумала Тоня, глядя на стрелки часов на Спасской башне. Она подумала о маме – чтобы у нее все было хорошо, поздравила ее мысленно. Поздравила и Ваську – пусть будет счастлив.
Веселый телевизор радовал по всем программам. Радовал и Кузя, с привязанным на шею бантом. Он, словно цирковая собачка, за еду с праздничного стола выделывал такие номера, что место ему было точно только в телевизоре. Чтобы как можно больше народу увидело его, умника-разумника.
Маша, получив в подарок традиционный «набор счастливого ребенка», чувствовала себя уверенно. Все по-старому, стабильно, ничего не случилось, раз подарок выглядит как обычно – ведь такие подарки она всю жизнь получала под Новый год. Маня поделилась конфетами со всеми и улеглась спать. Сон ее был спокойным и счастливым.
А в первый день нового года, выспавшись, девочки отправились кататься на санках. По-прежнему светило солнце, словно извиняясь за дни холодного ненастья.
Так и потекли каникулы – день за днем, то дела по хозяйству, то отдых. Мама позвонила уже два раза. Адвокат Алексей боролся за нее. И после праздников должен был приступить к решительным действиям.
«Я тоже буду адвокатом, – думала Тоня. – И никогда не стану защищать бандитов и преступников. Только невинных людей, которые попали в беду, буду вытаскивать!»
К бабе Фене приехали родственники – так что у нее дома дым стоял коромыслом. Баба Валя помогала ей. Поэтому им было не до девчонок. По крайней мере, Тоня так считала – и не лезла к старушкам общаться.
Вновь затянуло тучами небо, замела метель, и мела она несколько дней. А затем наступило безветрие, потеплело, и снова повалил снег. Очень снежная была зима в этом году. Тоня еле успевала прочищать дорожку от дома к колодцу и двор. Других важных занятий, кроме как сварить еду, у нее не было. Без приготовления уроков со всеми делами она справлялась быстро. Маша привыкла каждый день есть кашу, жевала тертую редьку, гороховый суп и картофельные запеканки – последнее кулинарное новшество Тони. Хорошая была девочка, некапризная. Жили они мирно, было все хорошо, и даже огромный снеговик стоял возле дома: лепи не хочу из липкого снега что угодно, хоть крепость!
И фильмы по телевизору шли интересные, и мама звонила. Да, все хорошо – только дрова кончались. Тоня не знала, сколько дров нужно бывает на зиму. А потому таскала их из сарая и таскала, топила печь и топила. Пока однажды не обнаружила, что осталось их всего ничего – два последних ряда у стены. Тут уж Тоня припомнила, сколько поленьев уходит на одну топку, разделила на это количество то, что осталось. И пришла к выводу, что если топить такими темпами, как и раньше, дров хватит лишь на две недели максимум…
Что делать? Тоня села возле сарая и задумалась. Русская печь жрет дров огромное количество. Но и тепла дает много – вон какой большой дом обогревает. А в бане – в бане печка маленькая. И помещение малюсенькое. В баню, чтобы натопить ее жарко-жарко, дров идет чуть ли не в три раза меньше, чем в домашнюю печку. Получается что? Если не добиваться банного жара, а топить баню так, чтобы температура в ней была равна домашней, то этих дров, что остались, хватит приблизительно на восемь недель. Это в худшем случае. А так и на двенадцать можно будет растянуть. В бане можно жить? А почему нет? Спать в парилке – там как раз два лежачих места, вещи хранить в помывочной, телевизор там же поставить, дверь открыть – и сиди себе на нарах, смотри кино! Хорошо, розетка как раз есть! В предбаннике, где похолоднее, тоже ничего, терпимо. Главное – спать в тепле и Машку не застудить.
А готовить еду она будет дома, как и раньше. Ничего, потерпит, оденется потеплее – и нормально. К тому же, в доме нужно поддерживать плюсовую температуру, чтобы он портиться не начал. Это Тоня от дедушки знала. Будет чуть-чуть подтапливать – раз в неделю. А остальная температура от плитки электрической пойдет.
– Машулька, переезжаем! – скомандовала Тоня, входя в дом.
– Куда?
– Маня, иди в баню! – улыбнулась Тоня, одевая сестру.
– Зачем?
– Так туда мы и переезжаем жить.
– Да?! Ура… – Маша еще не поняла, хорошо это или плохо.
Топить сегодня печь в доме Тоня уже не стала. Вместо этого затопила баню.
И отправилась к кровати за постельным бельем. Отнесла перину в баню, за ней потащила подушки. Маша обрадовалась переменам и с воодушевлением ей помогала. А уж когда узнала, что в бане они телевизор будут смотреть, завизжала от восторга.
Правда, телевизор в бане ловил только первую программу – и напрасно Тоня бегала по улице, ловила медной проволокой телевизионные волны.
– И одной хватит, – забросив проволоку на крышу бани, заявила она сестре. Маша согласилась, забралась на перину и разложила своих кукол.
Жизнь и в бане быстро наладилась. Тесно, правда, там было – ну а что делать?
Так и потянулись дни банного жительства. Тоня бегала от бани в дом и обратно, дверь хлопала туда-сюда, а потому Маша, для перестраховки, сидела на банных нарах в платке и валенках. Да и остывала баня очень быстро, все-таки не дом. Так что топить ее приходилось часто – может, и не выходило никакой особенной экономии дров? Тоня старалась об этом не думать. Приняла решение, значит, – приняла.
А дрова нужно было где-то взять. Купить – но где? И, главное, на что? Мама хоть и обещала, что адвокат приедет к ним, но когда это еще случится?.. В крайнем случае, придется разобрать покосившуюся старую загородку. А потом сарай.
Хворост! Кусты в обсадке – это хворост! Так что в последний день каникул Тоня махала топором, который слушался ее плохо и все норовил тюкнуть в снег или вывернуться, но не попасть по тонким хворостинам кустов. Маша тоже помогала: таскала хворост к бане. За день набралась большая куча, которая сгорела за два приема. Но измучила операция «Хворост» девчонок изрядно – в первый день Тоня легла спать без ужина, и Маша, конечно же, вслед за ней. А во второй, когда решили протопить банную печь этими тонкими палочками, стало понятно, что лезть в узкую печную дверцу они не особо стремятся, гнутся, норовя отлететь в глаз, рассыпаются в разные стороны. Так замусорился предбанник, что несколько часов понадобилось, чтобы привести его в порядок.
Спина у Тони болела, руки от топора ныли, голова кружилась. Вторую партию хвороста она постаралась еще на улице стянуть в небольшие пучки и в таком виде засовывать в печь. Все-таки хворост горел, печь грелась, и дрова тем самым экономились. Это радовало.
…Рыба тоже была последняя. Темным вечером Тоня, одетая в пальто, чистила эту рыбу, собираясь ее пожарить и тем самым накормить Машу белком животного происхождения.
В дверь дома постучали. Тоня тревожно вскинула голову. И прислушалась.
Шаги под окнами она услышала еще за полминуты до стука. Подумала – раз Кузя не лает, значит, это свои: наверняка Маша из бани вышла на улицу. «Ну, я ей сейчас задам!» – подумала она тогда. Но только отвлеклась на кость, что больно ткнула ее под ноготь, как тут же услышала этот стук.
Кто это еще может быть? Бабульки так поздно к ним не ходят – рано спать ложатся. Тоня вытерла руки, прошла через сенцы на террасу и подошла к двери. Верный топор стоял как раз под рукой – возле замка.
– Кто там? – спросила она.
– Это я, Вася! – раздался из-за двери веселый голос.
Быть этого не может! Вася! Васька! Голос был его – такой задорный голос ни с каким не спутаешь! Грохнув задвижкой, девочка распахнула дверь.
– Тоня! – и Вася шагнул ей навстречу.
Тоня с морозной улицы тут же потащила его в дом. Где тоже не сильно-то и тепло было.
Тоня сразу забыла, что надо сделать вид, будто она знать не знает и знать не желает такого непостоянного друга. И радостно бросилась обнимать его.
Васька сделал то же самое – так что они даже лбами стукнулись. Стукнулись – и засмеялись. Снова обнялись уже спокойнее.
Не отпуская Тоню, Васька смотрел на нее веселыми черными глазами. И чуть ли не дымился от радости.
