Жаклин Уилсон - Плохие девчонки
— Решила умыть руки, — с досадой произнес папа.
— А что ей остается? — сказала мама.
— А если бы я украла свитер, вы бы тоже сдали меня в приют? — спросила я.
— Как ты можешь такое говорить, Мэнди?
— Ты ответь. Сдали бы?
— Конечно, нет. Ты прекрасно знаешь, что мы тебя любим и будем любить, что бы ни случилось, — сказала мама.
— А бедную Таню никто не любит, — произнес папа.
— Я люблю ее! — крикнула я. — Когда она уезжает?
— Прямо сейчас, — ответила мама. — Да, Пэт и впрямь торопится сбыть ее с рук… но с другой стороны, к чему тянуть? Приехала социальная служащая, помогает Тане собраться.
— Прямо сейчас?! — переспросила я. — Мне надо с ней попрощаться!
— Ни в коем случае, — запретила мама.
— Стоит ли, Мэнди? — усомнился папа.
— Я только скажу ей «до свидания», — сообщила я. — И вы меня не остановите.
На столе в гостиной лежали горкой мои вещи — головоломки, книги, большой набор разноцветных фломастеров. Я быстро оглядела стол и схватила эту маленькую радугу. И пока мама с папой стояли в замешательстве, я выскочила из гостиной, промчалась по коридору и выбежала на улицу.
Папа подоспел, когда я уже барабанила в дверь миссис Уильямс.
— Мэнди, успокойся, идем домой, — сказал он.
Миссис Уильямс открыла дверь, с удивлением глядя на нас.
— Вы правда отдаете Таню? — спросила я.
Миссис Уильямс ошеломленно кивнула.
— Так будет лучше, — неуверенно произнесла она.
— Можно я с ней попрощаюсь?
Миссис Уильямс посмотрела на папу.
— Ладно, беги, — сдался папа. — Только мигом. Я подожду.
Я пронеслась по лестнице наверх и ворвалась в Танину комнату. Социальная служащая складывала ее вещи в большой пластиковый пакет. Таня сидела на кровати, не шевелясь.
— Привет, Мэнди, — сказала она бесцветным голосом.
— Таня! Таня! — закричала я, бросаясь к ней. — Ты правда уезжаешь?
Ее кулаки были сжаты. И лицо, казалось, сжалось в кулачок.
— Да. Пэт вышвырнула меня из дома, — подтвердила она.
— Таня, не говори так. Ты ведь знала, что тебя не удочерили, а взяли на время, — сказала служащая. — Мы постараемся найти тебе новую семью. А пока посмотрим, может быть, в новом приюте тебе понравится больше, чем в старом.
— Все они одна помойка, — сказала Таня. — Помойка для никому не нужных детей.
— Ты нужна мне, Таня! — воскликнула я.
Она слегка, с грустью, улыбнулась.
— Можно мне попрощаться с подругой? — спросила она. — Может, вы оставите нас одних на пару минут?
Служащая выпрямилась и вздохнула:
— Хорошо. Но только на одну минуту. Мне как раз надо обсудить кое-что с миссис Уильямс.
Она вышла из комнаты. Мы с Таней сели на кровать. Я отчаянно пыталась найти слова — и не могла.
— Таня, Таня, — сказала я и сжала ее с такой силой, что мы чуть не упали.
Коробка с фломастерами перевернулась. По полу рассыпалась маленькая радуга.
— Осторожней! — сказала Таня. — Что же ты наделала? — Она легонько потрепала меня по плечу и высвободилась. — Давай их собирать. Еще растеряешь. Зачем ты их только принесла? Думала, у нас будет время порисовать?
Я встала на колени, ища фломастеры, закатившиеся под кровать.
— Я принесла их тебе, Таня, — сказала я. — Подарок на память.
— Мне? Все? — поразилась Таня.
— А ты думала, один на выбор? — улыбнулась я, легонько толкая ее в бок. — Ну конечно, все.
— Ты что? Твои любимые радужные фломастеры! Что скажет твоя мама?
— Это не ей решать. Фломастеры мои, кому хочу, тому и дарю. Я хочу подарить их тебе.
— Ой, Мэнди, это лучший в мире подарок, — сказала Таня. Она потерла глаза. Веки казались красными и воспаленными. Я не могла понять, слезы это или макияж. Она вновь заставила себя улыбнуться. — Смотри, не хватает зеленого и синего. Давай-ка искать, раз уж это теперь мой набор!
Мы нашли недостающие фломастеры и положили их на место. Таня провела пальцем по колпачкам. Фломастеры тихо тренькнули.
— Мой подарок, — сказала Таня. Оглядела комнату. Придвинула к себе полупустой мешок, в который уместились все ее вещи. — Я тоже хочу тебе что-нибудь подарить.
— Вовсе не обязательно. Правда. Ты мне уже столько всего надарила. Бархатную резинку и…
— Я хочу сделать тебе особенный подарок. Ведь ты отдала мне свою любимую вещь.
Таня перевернула мешок и вывалила его содержимое на ковер. Разгребла кучку — и ее лицо озарилось. Она протянула мне… свой фиолетовый топ с искрой.
— Держи! Это тебе, Мэнди!
— Ты что! Это же твой любимый!
— Потому я тебе его и дарю. Моя любимая вещь для моей любимой подруги, — просто ответила Таня.
Мы в последний раз обнялись. Пришло время прощаться.
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
Я не могла поверить, что Тани больше нет. Я то и дело решала: расскажу ей о том, об этом и вспоминала, что рассказывать некому. Едва заслышав на улице шаги, я подскакивала к окну хоть и знала наверняка, что это не она.
Я бродила по дому, не находя себе места. Я перестала верить в Миранду Радугу. Я застряла в шкуре Мэнди Уайт, и это было невыносимо.
Мама и папа изо всех сил пытались меня развлечь. Мама без единого упрека купила мне новый набор фломастеров.
— Ты молодец, что подарила Тане свой прежний набор, — сказала она.
— Ты даже не хотела отпустить меня попрощаться, — напомнила я.
— Я была сама не своя. Подумай, мне пришлось ехать за тобой в полицейский участок, — оправдывалась мама.
— Ты всегда не любила Таню. Ты не хотела, чтобы мы дружили, — вспылила я.
— Не вини маму так сильно, — сказал папа. — Мы запретили тебе видеться с Таней только после того, как узнали, что она воровка. Зря ты считаешь, что она нам не нравилась. Таня была замечательной девочкой, веселой, доброй…
— Она и сейчас замечательная и добрая. Почему ты говоришь о ней так, будто она умерла? — не выдержала я. — Пускай ее нет рядом, все равно она моя самая лучшая подруга. А мама всегда была против нашей дружбы, признайся, мама.
— Тише, тише, Мэнди, — сказала мама. — Признаю, мне не хотелось, чтобы вы дружили. И правильно не хотелось. Только не надо так на меня смотреть. Я ничего не имею лично против Тани. Просто она была чересчур взрослой для тебя, и к тому же из неблагополучной семьи.
— Мелани со мной одного возраста, она из благополучной семьи, хорошая девочка, правда? Жаль, она бросила меня ради Ким и Сары и чуть не затравила до смерти! Они издевались надо мной! А плохая Таня меня защищала!
Я не просто произнесла, я выкрикнула эти слова. Я думала, родители рассвирепеют. Но они беспомощно переглянулись.
— Мне нечего возразить, Мэнди, — вздохнул папа.
— Ты несколько упрощаешь, — сказала мама. — Но сейчас мне стыдно, что я не попыталась понять и принять Таню.
— Теперь легко говорить, ведь ее больше нет, — огрызнулась я.
Я убежала наверх, хлопнув дверью. Сначала я просто лежала на кровати, сжимая в руке Оливию и представляя, что ее оранжевый мех — это Танины волосы. Затем я села и нарядила ее в Танин топ, фиолетовый с блестками. Он оказался куда длиннее обезьяньего тельца и струился шлейфом, как шикарное вечернее платье.
Я примерила топ на себя. Сняла очки и близоруко прищурилась в зеркало. Блестки переливались и завораживали. Я могла бы заставить себя поверить, что выгляжу роскошно и стильно, настоящая Миранда Радуга. Вместо этого я надела очки и увидела в зеркале Мэнди Уайт, смешного, неуклюжего ребенка. Топ свободно болтался на моей плоской груди и обтягивал по-детски округлый живот.
— Мэнди! — Мама постучала в дверь.
Я быстро сорвала топ, не в силах вынести и мысли о том, что мама будет надо мной смеяться. Голова запуталась в складках, я дернула ткань, и очки соскочили с носа. Они с сухим щелчком ударились о комод и вновь разлетелись надвое.
— Ох!
— Что такое, Мэнди? — Мама вошла в комнату.
— Очки! Я их снова разбила.
— Ничего, попросим папу снова их склеить. А вообще-то пора купить тебе новые, — сказала мама.
— Настоящие, модные? Как у взрослых? — с надеждой спросила я.
— Договорились. Только не слишком дорогие.
— А можно мне заодно настоящую взрослую прическу? Взрослые очки глупо смотрятся с детскими косичками, — сказала я.
— Ну… посмотрим, — сказала мама. — Если для тебя это так важно, я, пожалуй, соглашусь. В конце концов, это твои волосы. — Мама помолчала. — Но одно я тебе решительно не позволю, Мэнди. Я не хочу, чтобы ты носила этот топ с блестками. Дома — куда ни шло. Но не на людях.
— Да он мне и не по фигуре, — сказала я. — Вот Тане он чудесно шел.
— Пожалуй, — сказала мама.
— Я по ней страшно скучаю, — призналась я. — Она обещала писать, но вряд ли напишет — она это не любит.
— Я вижу, что ты скучаешь, милая. Я все понимаю. Но поверь, вскоре у тебя появятся новые друзья. Знаешь что? Давай позвоним тому мальчику, который беспокоился о тебе после аварии. Артуру.
