Вадим Фролов - Поворот

— Нет, я за внучкой.

— За внучкой? — опять удивился он.

— Ну да, вы говорили…

— Есть внучка, есть, только она в Пензе живет. А зачем она тебе?

И чего это я решил, что Татьяна его внучка? Вот дурень! Я ужасно расстроился, и он, посмотрев на меня, тоже огорчился.

— Она тебе очень нужна? — спросил он ласково.

— Очень, — сказал я и спохватился. — Нет, не она, а… другая.

— А другой у меня нет, — с сожалением сказал старичок и развел руками. Очень славный старичок.

И тут из передней раздался чей-то знакомый голос:

— Дед, с кем это ты там?

— Понимаешь, Апик, тут один мальчик ищет внучку, — сказал дед.

— Какую внучку? — спросил голос, и в дверях появился… трясучий Апологий.

Я вылупил глаза и разинул рот. И он вылупил глаза и разинул рот. И так мы стояли довольно долго. Старичок даже забеспокоился.

— Э-э, молодые люди, — сказал он. — Что с вами? Вы знакомы?

Апологий захлопнул рот. И я захлопнул рот.

— Здорово, Половинкин, — сказал Апологий. — Какая я тебе внучка?

— Да не ты, — сказал я. — Мне одна девочка нужна. Я думал, она здесь живет.

Я махнул рукой и начал спускаться по лестнице.

— Куда же ты? — спросил старичок. — Заходи.

— В другой раз, — сказал я. — Спасибо. До свидания. Извините.

Я помчался вниз. Апологий догнал меня около рынка.

— Ну и мчишься ты, — сказал он, переводя дух. — Как наскипидаренный. Кого ты ищешь?

— А тебе какое дело? — сказал я, разозлившись. — Ты все равно не знаешь, где она живет.

— Я все про всех знаю, — сказал Апологий. — Я такой!

— Трепло ты, — сказал я, но подумал, что чем черт не шутит, может, он и верно знает.

— Танька Шарова, — сказал я.

— А зачем? — спросил он.

— Катись ты! — сказал я.

— Тайна, — сказал он. — Ужасно люблю тайны. Знаю я, где она живет. А расскажешь?

— Не расскажу. Где она живет?

— Не знаю.

— Ну и…

— Я знаю, но скажу, если ты расскажешь.

Я остановился, взял его за грудки и тряхнул.

— А ну, говори! — заорал я.

— Не скажу!

Я хотел еще раз тряхнуть его, но какой-то дядька оттащил меня.

— А ну, пацаны, не драться, — сказал дядька и погрозил мне пальцем.

— Мы не деремся, — сказал Апологий, — мы отрабатываем приемы самбо.

Дядька засмеялся и ушел.

«Смотри-ка ты, — подумал я, — какой благородный Апологий».

Он дернул меня за рукав.

— Идем, — сказал он, — покажу, где она живет. — И кисло добавил: — Не такой уж я…

Молча мы дошли до большого серого дома, и он ткнул пальцем в окно третьего этажа. Я посмотрел на него. Он вдруг покраснел и отвернулся.

— Спасибо, — сказал я и побежал к парадной.

Дверь мне открыла сама Татьяна и вроде даже не удивилась.

— Здорово, Шарова, — сказал я. — А Басова не у тебя?

— У меня, — сказала она серьезно. — Проходи.

— А этот еще зачем здесь? — спросила Машка, когда Татьяна ввела меня в комнату. — Ты мне надоел! Ходит за мной, как… прилипало.

«Я тебе сейчас покажу… прилипалу», — подумал я и заулыбался во весь рот. Она, когда я так улыбаюсь, совсем из себя выходит.

— Ори! — сказал я, улыбаясь. — Все равно я знаю, как ты ко мне относишься.

— Как? Как? — она сощурилась.

— Хорошо. Хорошо ты ко мне относишься, — сказал я.

Она даже задохнулась и зашипела сразу.

— И нечего шипеть как кошка, — сказал я. — Дело надо делать, а не шипеть.

Она вдруг успокоилась.

— Воображай, что хочешь, — сказала она презрительно, — а с тобой у меня никаких дел нет и не будет. Понял? Потому что ты рохля, сам ничего решить не можешь. Потому что ты добрячок. И трус.

Вот как? Очень мне захотелось рассказать ей про подвал, но я удержался — еще хвастуном назовет.

— Ладно, — сказал я. — Не во мне сейчас дело. Понятно?

Тут вступила Татьяна.

— Слушай, Маша, — сказала она спокойно. — Раз уж я все знаю, разреши мне… Он правильно говорит. Надо что-то делать, и быстро.

— Ну, давайте решать, — послушно сказала Машка.

Я удивился, как это вдруг они подружились.

— Ничего я решать сейчас не буду, — сказал я. — Я Машу искал только чтобы сказать, что она взяла с меня дурацкое слово и пусть она вернет его мне обратно. А я уж знаю, что дальше делать.

— Не могу я слово вернуть, — сказала Басова, — я сама Веньке слово дала.

— И сама разболтала, — сказала Татьяна.

— Кому разболтала? Кому?! — чуть не плача, закричала Машка.

— Нам, — сказал я.

— Так то́ — вам… — сказала Машка.

Я хотел чертыхнуться, но Татьяна, посмотрев на меня, строго сказала:

— Выйди. Половинкин, и подожди нас на улице.

Я ждал их на улице. И вдруг вспомнил, как дядя Саша сказал мне однажды, что я «плыву по воле волн». Как меня волна повернет, так я и плыву. Парень-то я, мол, хороший, сказал он, но вот живу, как придется: прожит день — и ладно. А так нельзя. Мне стало довольно тошно: что я, щепка, что ли, какая, в самом деле? Я задумался и не заметил, как из дома вышли девчонки.

— Двинули! — решительно сказала Татьяна.

— Куда? — спросил я.

— К Балашову. К Веньке. Поговорим с ним начистоту и поймем что к чему.

— Пошли! — сказал я. И такая решительность на меня напала, что я понесся вперед как очумелый. Девчонки еле поспевали за мной.

На Моховой, не доходя до Венькиного дома, мы остановились.

— Кто пойдет? — спросила Татьяна.

— Я! — сказал я.

— Нет, — сказала Татьяна, — тебе нельзя. Вы с Венькой дрались.

— Ну и что? — сказал я, но сразу замолчал. Это чепуха, что дрались, а вот после того подвала мне к Веньке, и верно, ходить не стоит.

— Я пойду, — сказала Маша. — Я была у него, меня там знают.

— Хорошо, — сказала Татьяна. — Ты его вызови. Мы будем ждать вас на Фонтанке возле библиотеки.

Маша ушла. А мы пошли на Фонтанку.

— Чего такой кислый? — спросила Татьяна.

— Так, — сказал я.

Не хотелось мне ничего говорить, и пока мы ждали Машу, болтали обо всякой чепухе. Я рассказал, как искал ее и налетел на Апология. Она засмеялась.

— А откуда он знает, где я живу? — спросила она.

— Он говорит, что все про всех знает.

— Да, — задумчиво сказала Татьяна, — странный он какой-то.

Но поговорить об Апологии мы не успели. По Фонтанке бежала Машка.

— Венька пропал! — с ходу выпалила она.

— Как пропал?!

— Я говорила с его матерью, но ничего не поняла. Она, по-моему… — тут Машка перешла на шепот. — Она, по-моему, пьяная… Соседка говорит: нет его второй день…

— Так, — сказала Татьяна. — Идемте!

— Куда? — спросила Маша.

— В милицию! — воскликнула Татьяна. — Вы что, совсем дураки?

— Нет, нет! — закричала Машка. — Ему тогда совсем плохо будет. Может, этот братец… его куда-нибудь запрятал. И… и… убьет.

Она вдруг замолчала и «стала смотреть на воду. И мы стали смотреть на воду. А вода текла себе и текла под мостом, и под нами у самой гранитной стенки крутился в маленьком круговороте спичечный коробок. Крутился и никак не мог отплыть от этой стенки.

Тихо было, только машины изредка фырчали за нашими спинами.

Мы стояли, опершись о решетку набережной, и молчали. Я все смотрел на этот проклятый спичечный коробок, который никак не мог уплыть.

— Ладно, — сказал я. — Пошли.

— Куда? — спросила Маша.

— К бате, — железно сказал я.

Бати дома не было. Мама сказала, что к нему зашел Александр Степанович — дядя Саша. Они долго говорили, потом папа наскоро пообедал и ушел. Сказал, что придет поздно. Мама была ужасно расстроена. «Что за работа такая, — говорила она, — ни днем, ни ночью, ни в воскресенье покоя нет». А тетка Поля перекладывала свои покупки и поддакивала ей: «А что я говорю, да я давно говорила, да я все время твержу…»

Я разозлился.

— Работа как работа! — сказал я. — Как бы это вы все без милиции обошлись?

Я вышел к девчонкам — они в коридоре стояли, не захотели в комнату заходить. Пожалуй, и лучше, что не зашли.

— Вот такие дела, — сказал я им. — Может, пойти батю поискать?

Татьяна пожала плечами.

— Ну, ладно, — сказал я. — Вечером с ним поговорю.

— Надо бы Веньку поискать, — сказала Татьяна.

— Я поищу, — сказал я.

— Где? — опросила Маша.

— Есть у меня одна идея. Поспрошаю кое-кого.

— Только ты… осторожней, — сказала Маша и отвернулась. Интересно, за кого она боится — за Веньку или… за меня?

Они ушли.

В комнате мама и тетка Поля о чем-то спорили, но, как только я вошел, сразу замолчали. Мишка гулял с Повидлой, а Ольга спала без задних ног; умоталась по магазинам, наверное. Я спросил у мамы, что пообедать, хотя есть мне совсем не хотелось. Через силу затолкал в себя пару котлет.

О чем, интересно, дядя Саша с батей говорил? Компот мне уже совсем в горло не полез, и я направился к дяде Саше. Ни его, ни Гали дома не было. Неужели он бате о нашем разговоре рассказал?