Ребекка Стед - Когда мы встретимся

— Ну наконец-то! — сказала Аннемари. Она лежала на боку, подперев голову рукой. — А то я тебя уже минут двадцать щекочу. Дрыхнешь, как сурок.

— А который час? — спросила я, сбрасывая одеяло.

— Час завтрака, — ответила она, — я с голоду помираю!

— Слушай, тебе кашу можно? А то я, кроме каши и тостов, ничего готовить не умею.

— He-а. Ни кашу нельзя, ни тосты. Яйца у вас есть?

Мы пошли на кухню.

— Доброе утро! — Мама стояла у плиты, поджаривая бекон. — Аннемари, я вчера вечером звонила твоему папе, и он сказал, что омлет с беконом — твоя слабость.

— Ням-ням! — Аннемари облизнулась. — Какой запах! Понятно, почему мне так есть хочется.

Я смотрела на маму, разинув рот. Волосы у нее были всклокочены, глаза припухли со сна. Но она вскочила в семь тридцать и жарит нам омлет с беконом! Мне захотелось ее обнять. Но я не обняла.

Роза на открытке

В предпоследний день перед рождественскими каникулами сыпал снежок. Когда снег, у меня всегда хорошее настроение. С утра мистер Томпкин разрешил нам вместо математики заняться Главной улицей. Аннемари помогла мне с качелями. Короче, все шло лучше некуда.

Когда мы направились к Джимми, снег уже кончился и на улице была такая слякоть, что я сразу промочила ноги. Мама проспала прогноз погоды, так что я единственная из всего класса явилась в кроссовках.

Колин толкнул дверь сэндвичной, но Джимми выскочил из-за прилавка и привалился плечом к двери, захлопнув ее прямо перед нами.

— Эй! — Колин рассмеялся, думая, что Джимми шутит, и приналег на дверь. Но я разглядела лицо Джимми. Это была не шутка.

— Вон отсюда! — крикнул Джимми через стекло. — Чтоб духу вашего тут не было! И скажите спасибо, что я не вызвал полицию.

Аннемари тронула Колина на плечо:

— Мне кажется, он серьезно.

— Что? — Колин посмотрел на нас, потом, через стекло, на Джимми. — Что случилось? — крикнул он.

Джимми прижимал дверь ногой и злобно глядел на нас. Прохожие косились в нашу сторону, но никто не останавливался.

— Кто-то спер мою копилку, — сказал наконец Джимми. Голос из-за двери звучал приглушенно. — Кто-то из вас.

Конечно, мы долго втолковывали ему через дверь, что это не мы, что мы бы ни за что и все такое. Но он нас все равно не впустил.

Мы сидели в пиццерии и обсуждали, кто мог бы стащить двухдолларовые купюры. Не считая наших сорока минут в день, Джимми работал в сэндвичной один. Может, кто-то пробрался внутрь, пока он был в туалете? Обычно Джимми вешал на окно табличку «Буду через пять минут» и запирал дверь — но не всегда. Иногда он просто на минутку забегал в туалет, и если в это время появлялись покупатели, им приходилось ждать у прилавка. В один из таких моментов кто-то и мог выкрасть копилку. Но кто бы догадался, что красть надо именно ее?! Выцветшая пластмассовая банка в виде героя мультфильма. Меньше всего она напоминала ценную вещь.

— Давайте напишем ему письмо, — предложила Аннемари. — Нет, лучше открытку! Она соскребала ложечкой остатки еды со стенок банки — папа каждый день укладывал ей обед в чисто вымытую баночку из-под йогурта. — Вперед! — скомандовала она и встала. — Открытку покупаю я.

И мы пошли в канцелярский магазин Голда. Я присмотрела открытку с надписью «От души сочувствуем!», потому что у Джимми украли копилку, но Аннемари сказала, что нужно без надписи — напишем сами. Она выбрала открытку с розочкой, что, на мой взгляд, было странно, учитывая, что открытка предназначалась Джимми, а роза вообще-то эмблема любви. Аннемари возразила, что в этой картинке есть искреннее чувство, но, по-моему, открытка просто напоминала ей о ее загадочной розе.

— А ты что скажешь? — спросила она Колина, держа открытку прямо у него перед носом.

Колин пожал плечами:

— Сойдет.

Аннемари смолчала, но по ее лицу было видно, что она надеялась на более красноречивый ответ — на ответ, который выдаст Колина с головой.

— Можно записать это на счет моего папы? — обратилась она к кассиру.

— Конечно, Аннемари. Кстати, а где твоя Джулия? Приболела, что ли?

Аннемари залилась румянцем:

— Нет, с ней все в порядке.

Кассир улыбнулся и вручил Аннемари записную книжку с потрепанной обложкой. Аннемари написала в ней свое имя и поставила дату.

Кредит у Голда. Толстые, остро пахнущие маркеры по два пятьдесят за штуку, ежедневник в кожаной обложке с замочком и крошечным ключиком; вентилятор на батарейках, который в жаркие дни можно носить на шее…

— Слышишь, Аннемари, — окликнул Колин, — не прикупишь мне набор бейсбольных карточек?

Она снова покраснела.

— Нет, не могу. В смысле, мне не разрешают. Извини.

Он махнул рукой и усмехнулся:

— Да ладно, ерунда.

Иногда так и хотелось схватить этого Колина за уши и как следует приложить башкой об стенку.

После школы мы с Аннемари пошли к ней домой. Ее папа принес нам ветчину, скрученную в крошечные рулетики, которые можно брать руками.

На открытке мы написали:

Уважаемый Джимми!

Мы не брали Вашу копилку с Фредом Флинтстоуном. Мы не знаем, кто мог ее взять (может, кто-то забрался в заведение, пока Вы были в туалете?).

Разрешите нам, пожалуйста, вернуться на работу!

Я положила открытку в ранец, чтобы наутро по дороге в школу сунуть ее Джимми под дверь. Потом мы валялись на ковре и болтали о том, чем будем заниматься на каникулах. Аннемари надумала учить меня рисованию, хотя я честно предупредила, что, скорее всего, я безнадежна. И еще мы собрались в кино, а ее папа даже пообещал взять нас на каток в Центральный парк.

Я старалась не думать о том, что будет делать на каникулах Сэл. Наверное, бросать мяч в кольцо, пока снег не повалит.

Швейцарская мисс

На следующее утро по дороге в школу я подсунула открытку под запертую дверь сэндвичной. На большой перемене мы втроем, Колин, Аннемари и я, побежали туда. Джимми обслуживал покупателя. Он увидел нас через стеклянную дверь, скорчил гримасу и покачал головой.

— Не впустит, — сказал Колин.

Мы постояли с минутку перед дверью, просто на всякий случай. Когда покупатель забрал свой сэндвич и ушел, Джимми снова на нас покосился. Колин умоляюще сложил руки под подбородком и состроил жалобную щенячью рожицу — дурацкую, но трогательную. Джимми взял тряпку и начал протирать прилавок, а потом, не глядя в нашу сторону, поманил рукой.

Мы вошли и остановились у двери.

— Так нам можно вернуться на работу? — спросил Колин.

Джимми наконец-то поднял на нас глаза.

— Вы ребята неплохие, — сказал он, — только больно уж бестолковые.

— Мы не брали копилку! — начала было я, но он прервал меня, махнув рукой.

— Знаю. Я об этом думал. Можете работать дальше.

— Ура! — Аннемари захлопала в ладоши, а Колин растопырил ладонь и бросился шлепать по рукам всех, включая Джимми, который даже улыбнулся.

— С одним условием, — сказал Джимми, когда Колин вприпрыжку совершил круг почета по сэндвичной. — Эта ваша швейцарская подружка… Чтоб я ее тут больше не видел, ясно?

— Кого? — переспросила Аннемари.

— Кажется, он про Джулию, — сказала я.

— Вы что, думаете, это Джулия взяла копилку? — Колин развеселился. — Да ей деньги нужны, как рыбе зонтик!

Джимми мотнул головой:

— Есть вещи, которые у людей в крови. Кровь — это такое дело, ее никакие деньги не изменят.

— Что значит «кровь»? — Аннемари вскинула голову и уперла руки в боки. — Это вы в каком смысле?

Джимми указал своим толстым пальцем прямо на меня:

— В смысле, как вот она говорит: швейцарская мисс. Одно слово — шоколадка.

— Чего? — Колин растерянно переводил взгляд с меня на Джимми и обратно. Я медленно начинала догадываться, к чему он клонит. Аннемари соображала гораздо быстрее.

— Вы… вы свинья, — выпалила она. — Свинья расистская!

Никогда раньше я не видела, как Аннемари злится. Она и сама испугалась, и было видно, что вот-вот заплачет.

Джимми пожал плечами:

— Как знаешь. Дело твое. Только чтоб этой воровкой тут больше не пахло. Да и тебя сюда никто не звал.

— А я и не приду! — Аннемари вылетела на улицу и хлопнула дверью.

— Я ее совсем не потому назвала швейцарской мисс! — сказала я.

Джимми снова пожал плечами, и я бросилась за Аннемари, тоже хлопнув дверью. Колин побежал за мной.

Мы догнали ее на середине улицы. Она быстро шагала, глотая слезы, задыхаясь от ярости:

— Этот. Мерзкий. Жирный. Урод. Свинья. Ненавижу. Его.

Колин растерялся.

— Я вообще не понял, что случилось-то?

Аннемари рывком обернулась к нам: