Александр Власов - О вас, ребята
— Тебе бы только драться! — неодобрительно заметил Тимошка.
Матюха оскорбленно фыркнул, но ответить не успел.
— Смотрите-ка! — крикнул кто-то из первой десятки.
Отряд в это время, обогнув холм, снова выходил к реке, над которой плавала пелена темно-бурого едкого дыма. По мелкой речной ряби скакали огоньки. Они еще не набрались сил — были робкими и нестрашными. Но с каждой секундой огонь расширялся и вырастал.
— Нефть горит! — догадался Матюха.
— И плывет! — добавил Тимошка. — К эстакаде плывет! По течению!
Как только он напомнил про эстакаду, все посмотрели на нее и растерялись. Река неумолимо несла горящую нефть на деревянные стояки, поддерживавшие нефтепровод. До них оставалось метров двести.
Все глаза уставились на командота. Но Тимошка так и не подал никакой команды. Он подпрыгнул, чтобы сразу набрать скорость, и понесся по берегу к эстакаде. Красные Пчелы кинулись за ним.
Никто не знал, что они будут делать. Главное — добежать до эстакады раньше огня. И они бежали со всех сил.
У берега стоял длинный бревенчатый плот, на котором строители перевозили трубы. С этого же плота ребята обшивали эстакаду досками. Когда Тимошка добежал до нефтепровода и прыгнул на плот, между стеной огня и эстакадой было не больше ста метров. Командот решил сделать так: все заберутся на трубу с ведрами и веревками, будут черпать воду из реки и непрерывно поливать деревянные опоры. Тимошка не подумал, смогут ли ребята вынести жару и дым, когда под эстакадой поплывет пылающая нефть. Он боялся другого — хватит ли ведер и веревок. Конечно, ведер не хватит! Их всего два!..
Подбежали остальные мальчишки.
— Давай! Давай! — услышал Тимошка и понял, что кто-то уже придумал, как можно предотвратить опасность.
Замелькали шесты. Десятки рук ухватились за натянутый поперек реки канат, и длинный плот отчалил. Нефть шла у противоположного берега. Тимошка догадался, в чем заключался чей-то остроумный план. Надо было перегнать плот через реку, уткнуть его в берег с таким расчетом, чтобы течение занесло нефть в искусственный заливчик, образованный длинными бревнами плота. Тогда огонь не дойдет до эстакады. Зажатая между берегом и плотом нефть сгорит, не причинив вреда нефтепроводу.
— Жми-и! Давай! — неслось над рекой.
Журчала вода, шуршал под ладонями канат. Когда проплывали у средней опоры эстакады, кто-то из мальчишек с радостью закричал:
— Дождь!
Все головы с надеждой запрокинулись к небу. Там не было ни облачка. Сверху, из трубы, била струйка нефти. Ее брызги в горячке и приняли за дождь. Но сейчас никто не задумался над этим. Плот шел все быстрее и, наконец, врезался в берег. Корму подтянули навстречу течению и стали закреплять неуклюжий бревенчатый корабль, втыкая в дно реки длинные шесты.
Стена огня достигла плота, который на треть ширины перегораживал реку. И сразу пахнуло нестерпимым жаром. Все потонуло в жгучем едком дыме. Ребята попадали на бревна, полузадохнувшиеся и растерянные.
Откуда-то с берега донесся звон колокола заводской пожарной дружины.
Нефтепровод был спасен. Кто из мальчишек придумал перегородить реку плотом, так и не узнали. Зато все в один голос решили, что поджог был совершен бойскаутами. Помнили ребята, как нэпмановские сынки год назад опрокинули в реку бак с мазутом.
* * *Вечером старший Граббэ с тревогой услышал требовательный стук в дверь. Милиционера впустили в квартиру. Сохраняя холодный и надменный вид, Граббэ сунул руки в карманы пижамы и почувствовал какую-то противную дрожь в ногах.
— Где ваш брат? — спросил милиционер.
— Спит, вероятно…
— А где он был днем?
— Гулял, возможно…
— Вам больше ничего не известно?
— Ничего… А что?
— До выяснения некоторых обстоятельств я вынужден задержать его, — пояснил милиционер. — Разбудите, пусть оденется и пойдет со мной.
Старший Граббэ воспрянул духом. «Значит, не за мной! Слава богу!» — подумал он и твердым шагом вошел в спальню, а через минуту вытолкнул оттуда заспанного Борьку.
— Вот он! Берите и поступайте с ним по закону!
Борька мельком взглянул на милиционера, потом на брата.
Старший Граббэ был по-прежнему холоден и надменен.
* * *Еще одно событие произошло в тот же вечер. По Полыновке пробежал Тимошка. Он созывал Красных Пчел на срочный сбор. А у берега на знаменитом треугольнике хлопотал Семен. Он только что сошел с поезда, поднял с постели командота и теперь разжигал костер.
Ребята собрались лихо — за четверть часа. Пришли все до одного. Семен молчал, как немой. Он улыбался и кивком приветствовал подбегавших к костру мальчишек.
— Станови-ись! — прокричал Тимошка.
Десятки выстроились и замерли, освещенные красными отблесками костра.
— Здравствуйте, товарищи пионеры! — громко сказал Семен. — Не Пчелы, а пионеры! Поздравляю вас со вступлением в единую Всероссийскую организацию пролетарских детей! Партия и комсомол решили, что вы — подрастающее поколение — достойны иметь свою организацию. Эту организацию мы называем пионерской, потому что ждем от вас смелости, любознательности и верности нашему общему делу!.. Итак, здравствуйте, товарищи пионеры! Ур-ра!
«Ура-а-а!» — понеслось над Полыновкой.
Красная черта
Чиркун сидел на чугунной тумбе и сонно щурился на яркое приветливое солнышко. Прошлую ночь он недоспал. Надоедливый милиционер спугнул его с теплого насиженного местечка в одной из сторожек Летнего сада. И сейчас Чиркуну больше всего хотелось улечься где-нибудь и вздремнуть. Он соскочил с тумбы и побрел к вокзалу. Он пошел не через вестибюль вокзала, а проулком, который вывел его на пути со стороны прибытия пригородных поездов.
От вагонов веяло теплом разогретого железа. Чиркун нашел открытое окно и влез в вагон. Делал он это с ловкостью циркача: разбег, прыжок, короткое усилие, перехват рукой — и рама оказывалась под животом. Еще усилие — и, дрыгнув ногами в воздухе, Чиркун очутился в вагоне.
Положив голову на локоть, он заснул на полке почти мгновенно, но с такой же быстротой и проснулся, когда в тамбуре щелкнула дверь. Неожиданные визиты кондукторов были не опасны. В худшем случае, Чиркун мог получить подзатыльник при встрече и пинок ноги при расставанье в тамбуре. Эка печаль!
Чиркун спокойно ждал, прислушиваясь к приближавшимся шагам. К его удивлению, в проходе показалась девчонка в кремовой кофточке с красным галстуком на шее.
— Ой! Мальчик! — воскликнула она. — Ты только не убегай! Я тебе все сейчас расскажу! Только не бойся и не убегай!
Чиркун хохотнул.
— А ты что — милиционер?
— Нет! Я звеньевая! Наш пионерский отряд уже существует два года, но мы пока ничего большого не сделали. И вот мы решили взять шефство над каким-нибудь беспризорником. Ты ведь беспризорник?
— Я — Чиркун! — с достоинством ответил мальчишка.
— Ну да! Чиркун! — тотчас согласилась девочка. — Но ведь у тебя нет ни папы, ни мамы? Да?
— У меня их и не было.
— Вот-вот! Такого мы и ищем!
Девочка подскочила к открытому окну и закричала громким ликующим голоском:
— Ребята! Сюда!
— Кого зовешь? — насторожился Чиркун.
— Звено!.. У нас семь человек.
— Все девчонки?
— Не-ет! Пять мальчиков.
Чиркун встал с лавки. Он не понял, что это за звено, кто такие пионеры и чего они хотят от него. Он был бы не прочь поболтать с забавной девчонкой, доверительно смотревшей на него круглыми наивными глазами. Но разговор с пятью мальчишками его не устраивал. Особенно почему-то испугала Чиркуна барабанная дробь, долетевшая с путей.
В тамбуре затопали. Дробь ворвалась в вагон. Чиркун ловко оседлал окно.
Девочка вскрикнула:
— Подожди! Подожди, пожалуйста! Не бойся! У нас будет хорошо!
Но Чиркун уже летел вниз. Спрыгнув на песчаную дорожку, он посмотрел по сторонам. Поблизости никого не было. Мальчишки уже вошли в вагон. Чиркун поднял голову и увидел над собой огорченное лицо своей собеседницы.
— Чиркун! Ну подожди же! — крикнула она и протянула к нему руку. — Мы тебя переоденем. Учить будем!
— Спасибо! — насмешливо ответил Чиркун. — Мое вам с кисточкой! — Он нырнул под вагон и оттуда добавил: — Нашли дурака!..
До этого дня Чиркуна беспокоили только милиционеры. Теперь забот у него прибавилось: надо было избегать встреч с мальчишками и девчонками в красных галстуках. Пионеры все чаще и чаще стали попадаться ему на дороге. И только опыт стреляного беспризорника помогал Чиркуну ускользать от них.
Дважды Чиркуна увидела все та же круглоглазая девчонка, назвавшаяся звеньевой.
— Чиркун!.. Чиркунок!.. Чиркушечка! — слышал он за спиной ее ласковый голос, но какая-то сила гнала его прочь.
