Юрий Дьяконов - Алмаз — драгоценный камень

За крапивными джунглями наткнулись на вросшую в землю раму от автомашины. Только вот от какой, никто не знал.

Пройдя еще немного, экипаж «Кон-Тики» миновал редкие кусты и оказался на противоположном берегу острова. Вовка открыл маленькую бухточку, окруженную большущими кустами лозняка. Ее назвали бухтой Владимира.

— Тут и будет стоянка «Кон-Тики», — решил капитан.

Ренка кинулась к полянке, сплошь заросшей крупными ромашками. Только протянула руку и вдруг вскрикнула в ужасе:

— Змея!

Женька, стоявший рядом, шарахнулся в кусты. Вовка попятился, но мужественно вскинул пистолет и сделал по змее несколько выстрелов. Змея испугалась, стремительно скользнула к воде и поплыла. А Колька вскочил по колено в воду и схватил змею за голову.

— Брось! Укусит! — закричала Рената.

— Не укусит, — ухмыльнулся Пугач, выходя из воды. — Это уж. Видишь, венчик на головке желтенький.

Все окружили Кольку и даже потрогали пальцами холодное тело ужа. Ужа отпустили. Но полянку с ромашками все же решили назвать Змеиной. А может, здесь и змеи есть!

Прошли еще чуть влево от бухты Владимира. И тут обнаружился пологий спуск к воде, покрытый ярко-желтым песком. Пляж! Самый настоящий! Его назвали Золотой пляж. Дно тут ровное, твердое. Не то что на «девчачке». В высоких кустах у Золотого пляжа решили построить хижину. Если сюда забраться, то уж никто не найдет.

Купались до тех пор, пока не замерзли. Быстро расправились со своими припасами и грелись на песке, пока солнце не стало клониться к западу.

Назад, к стоянке «Кон-Тики» под кривой вербой, возвращались другим путем. Ведь нужно изучить весь остров. Дорогу преградили колючие заросли шиповника. Зато красота какая! Все ветки усыпаны розоватыми пахучими цветами. А над ними гудят пчелы. Когда обходили кусты справа, Рената обо что-то больно ударила ногу.

— Коля! Скорей! — позвала она. — Что это?

Пугач раздвинул траву. Из земли выглядывало что-то большое, круглое и зеленое. Близнецы ринулись к находке, но Пугач охладил их:

— Не трогать! Я сам. А вдруг взорвется?

Братья попятились. Колька ножом выкосил траву вокруг. Рассматривал находку и морщил лоб.

— Точно! — закричал он. — Ты знаешь, Ренка, что нашла?! Это же катушка с телефонным проводом. Военный!

Он поковырял ножом землю вокруг и вытащил большую катушку. Железные боковинки и прутья съела ржавчина. Но зато сам провод в зеленой, под цвет травы, оболочке сохранился прекрасно. Колька полосанул ножом. Где там! Стальной!

— Заберем с собой! — обрадовался Вовка. — Телефон проведем.

Колька потянул катушку к себе. Она не поддавалась. Тонкий стальной провод в зеленой оболочке уходил в землю. Колька дернул. Провод вспорол землю на метр, выворачивая траву с корнем. Потянул еще. Снова провод поднялся, прорезав неглубокую канавку.

— А он куда-то идет! — прошептал Женька. — Может, там и телефон есть?

— Посмотрим, — буркнул Колька и, не выпуская из рук провода, осторожно пошел за ним.

Остальные члены экспедиции, притихнув, крались сзади. Провод вел через крайние кусты шиповника, вскарабкался на бугорок, миновал молодую березку и нырнул в заросли бурьяна.

— Стой! — приказал Колька. — Осторожно. Здесь что-то есть. В бурьяне виднелась большая прямоугольная яма. Из нее торчали почерневшие тонкие бревна, доски. Зеленый провод уходил вниз.

— Землянка, — почему-то вдруг осипшим голосом тихо сказал Колька.

Да. Перед ними была землянка. Время, дожди, снега разрушили; ее. Тонкие бревна наката прогнили, и земляная крыша провалилась, заросла травой. Земляные ступени входа сгладились потоками воды.

Кто был там, внизу, за черной от времени распахнутой дверью, которая теперь никуда не ведет? Что осталось под обломками наката, под страшной тяжестью обвалившейся земли?… Может, во время боя выбежал оттуда, разматывая тонкий провод, солдат-связист. Да так и не дотянул. Выпустил тяжелую катушку, ужаленный горячим осколком вражеской бомбы или автоматной очередью?! А может, жив?…

Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Узнают ли они когда-нибудь об этом? А может, не узнают никогда…

Взрыв

К августу Татарка совсем обмелела. На «девчачке» до самой середины реки протянулась полоса жирной, потрескавшейся от жары; грязи. Попробуй, дошагай до воды! Чуть отойдешь от берега, ноги проваливаются по колено. А уж дома от матери достанется.

Все меньше и меньше ребят появляется по утрам на крутом спуске к реке. Посидят на солнцепеке, посмотрят на пожираемую илом» умирающую реку и поплетутся по домам.

И есть же счастливые люди! Живут в городах и селах на берегах большой реки. И течет она. Никогда не пересохнет. А вода прохладная. И на берегу песок горячий. Искупался — и загорай себе. А напечет голову — под куст залез. Или еще лучше — круглые грибки над головой. Одним словом — счастливые. А тут… Вот если бы вдруг!.. Но вдруг бывает только в сказках.

Неделю назад «Кон-Тики», на что уже легкий, а и то еле дополз до Необитаемого острова. Так по дну и царапает понтонами. Колька сказал, что плавать опасно. Пока не польет дождь, «Кон-Тики» будет стоять на приколе. А команду списал на берег.

Целую неделю скучала Рената. Утром сегодня тоже с балкона, тучки высматривала. Нет ни одной. В магазин уже сходила. С куклами поиграла. Что бы еще поделать?

— Мама, дай ключик. Я газеты принесу из ящика.

В почтовом ящике газет не оказалось. Зато было письмо. Мама прочитала адрес и сказала:

— Ренок! А письмо-то тебе.

— От кого, мамочка? — удивилась Рената.

— Смотри: «Бикбаевой Ренате». А от кого — сама мне расскажешь.

Писем Рената еще никогда не получала. Она осторожно распечатала конверт. По большому листу плотной глянцевой бумаги бежали отпечатанные на машинке строки:

Рена я скоро приеду. Иза То§ой соскуЧалас. ЕтО пишу на маши-нке На-училас я ПАПА сказал ХОРОШО.

Ищо Я ГАВ Говорю правилно уже т ХОРошо. Занимала! твой стиШок учила и Гав говорила мноГО правил №но. СПАСИБо.

ХАЧУ вшколу скареи. КЛАвА.

Дочь просила подтвердить, что она все это писала сама. Боится, что ты, Рената, не поверишь.

Все подтверждаю.

Рената уже давно читала заголовки в газетах и печатные буквы разбирала хорошо.

— Мамочка! Посмотри! Ты только посмотри. Клава на машинке по-печатному как написала. Сама! И стишок выучила. Так это она меня догнала совсем. А Сонька говорила, что она неспособная…

Рената уже хотела бежать к близнецам, чтобы рассказать новость, как вдруг в дверь кто-то так затарабанил кулаками, что Ренка опрометью кинулась открывать. Ввалился Вовка:

— Ренка! Ренка! Там… там, — вытаращив глаза, задыхаясь от быстрого бега, кричал он.

— Пароход! — взвизгнул вбежавший вслед за ним Женька.

— Что — пароход?! Какой пароход?… «Кон-Тики» поломали? — испугалась Рената.

— Нет. Там, к «мальчачке», пароход плывет!

Вовка выплясывал на желтом паркете дикий танец черными, до колен облепленными грязью ногами…

Когда вся компания ворвалась в мастерскую к Пугачу, он вытаращил глаза:

— Врешь! Там воробью по колено!

— Вот чтоб мои глаза лопнули! Чтоб мне провалиться на месте! — клялся Вовка, даже забыв обидеться.

— Ну смо-три-и-и! Если наврали, будете у меня землю грызть! — прищурившись, пообещал Колька, вскакивая с чурбака.

С горы к «мальчачке» они скатились так стремительно, что чуть не влетели в прибрежную грязь.

— Вон! Смотри! — кричали братья.

Но Пугач уже и сам видел. Далеко за автобазой, за лесопитомником, там, у самого дальнего конца Необитаемого острова, на реке виднелось что-то высокое, большое, и над ним плавало облачко не то пара, не то дыма. А на самом верху виднелось красное пятнышко флага.

— Ну, Пугач! Я говорил, а ты не верил! Пароход! — бесновался Вовка.

Когда по берегу подошли совсем близко, Колька хлопнул себя по лбу:

— Вот дурак! Как же я не догадался сразу! — и, обернувшись к близнецам, передразнил: — Па-ро-ход! Салака несчастная! Да это же земснаряд!

Женька сразу спрятался за куст. А Вовка затоптался на месте. Беспомощно глянул на Ренату. И унылым голосом спросил:

— Так, значит, не пароход, Коля? А я думал, раз плавает, значит, пароход.

Пугач не отвечал. Он рассматривал громадную машину.

— Коля, так мне тогда землю грызть, да?

Колька подскочил. Взбрыкнул ногами, как жеребенок, и рассмеялся:

— Вовка! Вот умора! Ты же мировой парень! Так земснаряд — это же в сто раз лучше! Теперь он сам землю во как грызть будет! И Татарка будет глубо-о-о-кая! Ура-а-а!

Ренка с Вовкой тоже засмеялись и закричали «ура». Женька, поняв, что грызть землю не надо, покинул свое убежище. А откуда-то изнутри на палубу земснаряда поднялся усатый здоровенный дядька в майке и штанах, измазанных маслом.