Владимир Шустов - Карфагена не будет
Он стал размышлять о пионерских делах. «Пожалуй, наш отряд первое место возьмет. Удобрений у нас больше всех будет… Если так, то завтра стенную газету с рисунками выпустим. А вдруг у шестого «А» больше золы? Все равно газету придется выпускать».
Дорога шла под уклон. У колхозного телятника Костя остановился. Взобрался на изгородь и долго отыскивал глазами бычка Фомку, над которым шефствовал. Телята бегали по загону, играли.
— Фомка, Фомка! — позвал Костя.
Бурый бычок с белой звездочкой на лбу приблизился к изгороди и потянул к Косте лобастую голову.
— На, ешь! Расти большим… Вечером загляну еще, а сейчас ехать пора: удобрения везу.
Бычок жевал краюшку и косил глазом на шефа. Костя потрепал его за ухо и двинулся дальше.
Дорога спускалась в овраг с глинистыми склонами, сплошь изрытыми ручьями, и, перескочив по узкому деревянному мостику Берестянку, круто поднималась вверх, теряясь в полях.
Ленька Колычев еще издали заметил над оврагом фигуру, в которой сразу узнал Костю. Отложив багор (он с приятелями заготовлял дрова — вылавливал из реки бревна), Ленька подобрал на берегу два камня, железный гнутый прут и взбежал по насыпи к мосту. Камни положил в глубокие колеи, выбитые колесами телег, а прутом прорыл ложные линии, рассчитав так, чтобы колеса тележки, наткнувшись на булыжники, свернули в нужную ему сторону. Проделав это, Ленька спустился к речке и свистом подозвал Толю и Демку.
— Цирк для вас устроил, — сказал он, посмеиваясь. — Потеха будет.
— Что? — переспросил Толя.
— Животы надорвете! Губошлепа видите? Вон он…
Костя преспокойно катил тележку с горы. Скорость все увеличивалась и увеличивалась. «По мосту со стуком проеду, — решил Костя. — Сзади тележку толкать буду». Тележка помчалась, как настоящий автомобиль. И вдруг ни с того ни с сего повернула круто в сторону, подскочила на откосе и, рассыпая драгоценную золу, бултыхнулась в мутный поток. Костя оторопело смотрел на пенистые волны Берестянки. Откуда-то рядом появились Ленька, Демка и Толя. Они трясли Костю, притворно ахали, выпытывали подробности.
— Красивое сальто, — проговорил Колычев и улыбнулся самодовольно.
— Гм-м-м, — протянул Толя.
— Вы постарались!.. Вы!.. Я знаю! — заговорил Костя, — Помешал я вам?
— Опять на нас сваливаешь? — с притворным возмущением спросил Ленька. — Вы всегда так!
— Кто булыжники в колею положил? Кто?
— С неба свалились, — ответил Колычев. — Губошлепам для науки. Не будут носы задирать и руками махать! Пошли, ребята!
Колычевцы отправились, а Костя остался на мосту. Невдалеке пропел автомобильный гудок. Полкан с лаем бросился навстречу. Грузовик проехал по мосту и остановился. Из кабины выскочил Иван Полевой и подошел к Косте.
— Что, староста, случилось, — с тревогой спросил он. — Утоп кто?
— Перевернул, — тихо сказал Костя. — Золу в речку перевернул вместе с тележкой.
— Золу? Невелика беда… Я думал, что серьезное… Зачем зола понадобилась?
— Удобрение… На поле вез к Сухому логу… Всю зиму собирал, а тут…
— Не горюй, — успокоил тракторист. — Золы насобирать можно! Да и тележку достанешь.
— Золу жаль…
— К Сухому логу, говоришь, вез? — уже из кабины спросил Иван Полевой. — Это возле рощи?
— Ага!..
— Не унывай!
Костя посмотрел вслед удаляющейся машине и облокотился на перила. Услышав пронзительный скрип колес, он взглянул на дорогу. С горы к мосту, по-смешному подскакивая на ходу, мчался Гоша Свиридов. Тележка, которую он по всей вероятности забыл смазать, визжала всеми четырьмя колесами.
— Что остановился? — спросил Гоша. — Где тележка?
— В речку перевернул…
— Как?
Выслушав короткий рассказ, Гоша почесал в затылке и протянул:
— Дела-а-а… Эй, Демка! — крикнул он, заметив на берегу Рябинина. — Дай багор!
Перепачканная илом тележка была извлечена из потока.
Никита встретил прибывших укором:
— Дольше всех задержались. Ты, Костя, сызнова опаздываешь. Плохо…
— Он тележку с золой утопил в Берестянке, — заступился Гоша. — Вылавливать пришлось… Никита, пусть он мне помогает?
— Давайте!
Друзья взяли ведра и стали разносить золу по участкам. За работой они и не заметили, как со стороны города к Сухому логу подкатила полуторка. Она остановилась на дороге. Незнакомый шофер прямиком направился к Никите и что-то у него спросил.
— Костя! — позвал Никита.
— Ты-ы! — обрадовался водитель. — Думал, не разыщу. Принимай, друг, свою долю! Иван Полевой послал.
Он повел пионеров к машине. Костя забрался на колесо и заглянул в кузов, до краев наполненный превосходной золой.
— На заводе у него дружок, — пояснил шофер, — экскаваторщик на отвалах. Он и попросил у него: сыпни, говорит, золы, пионерам нужно. Вот он одну горсточку и сыпнул!
Открыли борта, и на черную влажную землю бесконечным потоком хлынула зола. Ой, сколько ведер ее было в машине!
— До скорого! — простился шофер. — Не робей, ребята, дружба всегда выручит! — Он приветливо махнул рукой.
Заревел мотор. Дверцы кабины захлопнулись. Машина тронулась. «Дружба… — размышлял Никита. — Я испытал ее на себе. Ведь и Костя во имя дружбы ходил к Герасиму Сергеевичу, и Гоша, и Аленка… Когда много верных, настоящих друзей — ничего не страшно!»
С ОТВАГОЙ В СЕРДЦЕ
Июньское утро было солнечно и тихо. В прозрачном воздухе носился аромат трав. Солнце смотрело с неба такое яркое и огромное, что казалось, будто совсем оно рядом. Протяни руку, возьмись покрепче и тяни его к себе на землю. Деревня уже проснулась давным-давно. По широким травянистым улицам разгуливали козы, стайками бродили куры. У калиток и палисадников играли маленькие ребятишки. Изредка по дороге торопливо проезжали повозки. Они спешили в поля. Иногда, вздымая тучи пыли, к правлению колхоза подлетал председательский газик. Шофер Яша, не вылезая из машины, ждал своего «хозяина», склонясь на баранку. Он дремал.
Ребята, веселые и нарядные, шагали по улицам, поздравляя друг друга с успешным окончанием учебы.
Рукоплескания вырывались из окон школы. И люди останавливались и смотрели на трехэтажное здание, утопающее в густой зелени тополей, белоствольных высоких берез.
Но вот школьные двери со стуком распахнулись, шумная ватага детворы высыпала во двор, сразу же наполнив его гамом. Светлые рубашки с красными галстуками, майки, легкие платьица всевозможных расцветок замелькали среди кустов сирени и акаций.
Пионерский отряд шестого класса «Б» и подшефные второклассники расположились в тени тополя. Никита говорил:
— Построим лагерь на Лысой горе. Не найдешь места лучше. Оборудуем спортивную площадку. Навес, конечно, для занятий, чтоб дождь был нам не страшен. Весь день в лагере проводить станем…
— Дома ругаться будут, — сказал Гоша.
— Делать по дому все надо будет с утра. Днем пообедать домой придешь, помочь тоже можно. А так у нас дела много: животноводческая ферма, звенья полеводов, овощеводов…
— Интересно будет, — мечтательно протянул Костя. — Надо поторопиться. Помните, Иван Васильич сказал, что занятия в лагере начнутся.
— Давайте сегодня! — предложила Аленка.
— Конечно! — поддержал Костя. — Начнем занятия поскорее, смотришь, к уборке хлебов и комбайны да трактора водить станем, колхозу поможем урожай убрать.
— Не успеть, — засомневался кто-то. — Молотилку изучаем, а в комбайне частей ой-ой-ой сколько!
— Каждую гайку знать не обязательно!
— А вот и обязательно! Вдруг — поломка, что делать? Тык-мык и стой на месте! Нет, Гоша, не говори.
— Где палатки достанем? — выкрикнул кто-то.
— Мы, ребята, из камыша понастроим шалашей, — предложил Костя. — Возле озера много камыша-то. В шалашах, Никитка, еще лучше: травами пахнет. Лежи себе, вдыхай вольный воздух!..
— Поставим мачту, — сказал Никита.
— Флаг мы сошьем! — хором подхватили девочки.
— А я на нем золотыми буквами напишу девиз, — заключил Костя, — чтобы издали видели: «Бороться и побеждать!»
В матросской полосатой тельняшке и черных брюках-клеш, в сопровождении верных телохранителей Толи Карелина и Демки Рябинина, почтительно державшихся сзади, во дворе появился Ленька. Он увидел Аленку. Она стояла у куста акации, не садилась потому, что не хотела пачкать новое платье — белое с огромными красными маками. Ленька тряхнул кудрявым чубом, сплюнул на траву подсолнечную шелуху и, высвободив руку из кармана, ущипнул девочку.
— С обновкой! Постой, постой, — притворно удивился он. — Я это платье на Тоське видел. Ох и отругает она тебя, опять заумираешь.
Чтобы угодить Леньке, Толя пропел фальшивым дискантом:
Завоет Тося волком,И папа заревет,Коль Хворова АленкаОт горестей умрет…
Демка, как ни странно, не поддержал приятелей. Он смотрел на Никиту и почему-то виновато улыбался.
