Мишель Пейвер - Брат Волк
— Он прожил у них девять лун, — сказала Ренн, выискивая на заячьей косточке кусочки мяса. — Они самые лучшие колдуны во всем Лесу. Потому он к ним и пошел. — Губы ее насмешливо изогнулись. — Хорд любит быть самым лучшим. — Она вдруг нахмурилась: — А что это делает твой волчонок?
— Ничего, — чересчур поспешно заявил Торак. А Волку беззвучно сказал по-волчьи: «Перестань! Уходи прочь!»
Но волчонок, разумеется, его не послушался. Торак, сделав вид, что ничего не случилось, снов; посмотрел на Ренн.
— И что же было потом?
Она снова подозрительно прищурилась:
— А почему ты спрашиваешь?
— А почему ты вдруг решила поговорить со мной? Ренн тут же замкнулась. Она умела владеть собой не хуже Фин-Кединна.
Задумчиво выковыривая застрявший между зубами кусочек мяса, она некоторое время молчала, потом все же продолжила свой рассказ:
— Хорд прожил в племени Благородного Оленя не так уж долго, когда к ним на стоянку пришел один незнакомец. Случайно забрел. Он был из племени Ивы, калека, и увечье получил во время охоты. Во всяком случае, он так сказал. Люди из племени Оленя приняли его. А он… — Ренн запнулась и вдруг показалась То-раку даже младше его самого и совсем не такой уж уверенной. — Он их предал! Он был не просто несчастным бродягой и очень хорошо разбирался в колдовстве. Он устроил в лесу тайник и вызвал туда какого-то злого духа. И заключил его в тело медведя. — Она помолчала. — а Хорд обо всем узнал. Но было уже слишком поздно.
Тени в Лесу за жилищем стали, казалось, еще глубже и темнее. Где-то пронзительно взвизгнула лиса.
— Но почему? — спросил Торак. — Почему он это сделал, тот бродяга?
Ренн покачала головой.
— Кто знает? Может быть, хотел создать такое существо, которое выполняло бы любой его приказ? Но все получилось не так, как он хотел. — Отблески костра играли в ее темных глазах. — Как только тот злой дух получил тело медведя, он обрел силу и высвободился из колдовских пут. Он успел убить троих, прежде чем людям из племени Благородного Оленя удалось его отогнать. А тут исчез и тот калека.
Торак молчал. Слышно было, как шепчутся деревья на ветру и шуршит шершавый язык волчонка, лижущего кожаный ремень.
Нечаянно волчонок прихватил зубами и руку Торака. Мальчик, не подумав, резко обернулся и сердито рыкнул на звереныша, чтобы тот впредь был осторожнее.
Волчонок тут же отскочил, с улыбкой прося прощения.
Ренн охнула:
— Значит, ты все-таки можешь с ним разговаривать!
— Нет! — выкрикнул Торак. — Нет, тебе показалось…
— Я же видела! — Она даже побледнела. — Значит, это правда. И в пророчестве так говорится… Значит, ты и есть Слушающий!
— Никакой я не Слушающий!
— Что ты ему сказал? Что ты еще задумал?
— Я же сказал, что не могу с ним…
— Я никогда не позволю тебе, — прошипела Ренн, — что бы то ни было замышлять против нас! И Фин-Кединн меня поддержит! — Выхватив нож, она перерезала поводок, которым был привязан волчонок, подхватила его на руки и бросилась через поляну туда, где заседал Совет.
— Вернись! — крикнул ей вслед Торак и попытался вырваться, но ремни держали крепко. Волчонку не хватило времени перегрызть их.
Волна ужаса затопила душу Торака. Все свои надежды он возлагал на волчонка, а теперь его нет, и рассвет уже недалеко. На деревьях начинали просыпаться и чирикать птицы.
Торак снова и снова пробовал разорвать свои путы. Но все было тщетно.
И вдруг он увидел, что вождь Фин-Кединн и старуха по имени Саеунн встали и направились прямо к нему.
Глава 11
— И много ты еще знаешь? — спросил Фин-Кединн угрожающе тихим голосом.
— Ничего, — сказал Торак, глядя на изогнутый костяной нож, висевший на поясе у вождя. — Вы собираетесь принести меня в жертву?
Фин-Кединн не ответил. Он и Саеунн уселись на пол у входа в жилище и прямо напротив Торака, который чувствовал себя загнанной дичью.
Он тщетно шевелил пальцами за спиной, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно было бы перерезать ремни. Но нащупал лишь край циновки, сплетенной из ивовых прутьев, гладкой и бесполезной.
— Говори, что ты знаешь еще? — снова спросил Фин-Кединн.
Торак набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, стараясь, впрочем, держать себя в руках:
— Никакой я не Слушающий! Я никак не могу им быть. Я же никогда не слышал об этом вашем пророчестве!
Фин-Кединн отвернулся. По лицу его, как всегда, ничего прочесть было нельзя, но Торак заметил, что рука вождя стиснула рукоять ножа.
Саеунн, склонившись совсем близко к Тораку, всмотрелась в его глаза. Впервые он видел ее так близко. Сквозь редкие седые волосы Саеунн просвечивал ее череп, блестевший, как полированная кость. Личико у колдуньи было маленьким и остреньким, как птичий клюв. Старость, казалось, выжгла в ее душе все добрые чувства, оставив только яростную сущность ворона.
— Если верить Ренн, — резким голосом прокаркала она, — ты можешь разговаривать со своим волком.
— Она ошибается, — возразил Торак. — Я не могу…
— Не лги нам, — сказал Фин-Кединн, не оборачиваясь.
Торак умолк.
Снова и снова он шарил у себя за спиной пальцами. И вдруг — о, удача! — нащупал крошечный осколок кремня, не больше ногтя; возможно, кто-то уронил его здесь, делая себе нож или наконечник для копья. Торак жадно стиснул добычу. Когда Фин-Кединн и старуха вернутся к костру, он сможет потихоньку перерезать путы и освободиться. Нужно еще узнать, куда Ренн унесла волчонка… Потом проскользнуть мимо сторожей и…
От этих мыслей он несколько сник: чтобы все успеть и остаться на свободе, нужно большое везение.
— Хочешь, я расскажу тебе, почему ты способен разговаривать со своим волком? — спросила Саеунн.
— К чему это, Саеунн? — недовольно заметил Фин-Кединн. — Мы зря теряем время…
— Ему нужно это знать! — резко возразила старуха и стала молча водить желтым, похожим на коготь ногтем по спирали, изображенной на том амулете, который носила на груди.
Торак следил за движением ее ногтя, медленно выписывавшего круги, и у него начала кружиться голова.
— Много лет назад, — донесся до него голос колдуньи, — твои мать и отец покинули племя Волка и ушли в чащу Леса, желая скрыться от своих врагов под защитой зеленых духов вещих деревьев. — Острый ноготь старухи все кружил по амулету, и Тораку показалось, что перед ним раскрывается неведомое ему прошлое.
— Через три луны после твоего рождения, — продолжала Саеунн, — твоя мать умерла.
Фин-Кединн встал, скрестил руки на груди и замер, глядя во тьму.
Торак, точно очнувшись от колдовского сна, захлопал глазами.
Но Саеунн даже не взглянула в сторону Фин-Кединна. Ее внимание было полностью сосредоточено на Тораке, и ноготь ее ни на мгновение не прекращал своего вращательного движения.
— Ты был грудным младенцем, — сказала колдунья, — но не мог же твой отец кормить тебя грудью. Обычно, когда такое случается, отец предпочитает удушить ребенка и избавить его от медленной голодной смерти. Но твой отец избрал иной путь. Он нашел волчицу с маленькими волчатами и подложил тебя в ее логово.
Торак пошатнулся, как от удара.
— Целых три луны провел ты в ее логове. Целых три луны ты учился разговаривать по-волчьи.
Торак так стиснул осколок кремня, что он врезался ему в ладонь. Он чувствовал: Саеунн говорит правду. Вот почему он может разговаривать с Волком. Вот почему ему тогда все мерещилось волчье логово. Пищащие волчата. Густое жирное молоко волчицы…
Но откуда могла об этом узнать Саеунн?
— Нет, — сказал он. — Ты хочешь поймать меня в ловушку. Откуда тебе знать такие вещи? Ведь тебя там не было.
— Твой отец сказал мне об этом, — ответила Саеунн.
— Неправда, не мог он этого сделать! Мы с ним никогда даже близко к людям не подходили…
— Нет, все-таки подходили. Однажды, пять лет назад. Разве ты не помнишь? Помнишь Совет племен на берегу Моря?
Сердце готово было выскочить у Торака из груди.
— Твой отец пришел туда, чтобы найти меня, — продолжала Саеунн. — Он хотел рассказать мне о тебе. — Ее острый ноготь остановился и замер в самом центре спирали. — Я знаю, ты не такой, как все. — Голос колдуньи все больше походил на карканье ворона. — Я думаю, ты и есть Слушающий.
Торак снова до боли вдавил осколок кремня в ладонь.
— Я… я не могу им быть! Я не понимаю…
— Ну конечно, он не понимает, — бросил через плечо Фин-Кединн и вдруг резко повернулся к Тораку; его голубые глаза сверкали огнем. — Твой отец ведь ничего не рассказывал тебе о том, кто ты такой, верно?
Торак кивнул.
Вождь племени Ворона некоторое время молчал. Лицо его оставалось совершенно неподвижным, но Торак видел, что в душе у него все кипит, несмотря на эту маску полнейшего спокойствия, даже равнодушия. Наконец Фин-Кединн заговорил снова:
— Есть только одна вещь, которую тебе знать совершенно необходимо: тот медведь не случайно напал на твоего отца. Ведь это ИЗ-ЗА НЕГО он появился на свет.
