Юрий Третьяков - Алешин год

— Давай скорей посыплем чего-нибудь!

Дала бабушка Алёше горсть подсолнечных семечек. Высыпал он их за окно, подождал немного и выглянул. А синичка уже на дереве сидит, семечко расклёвывает, и ещё две по веточкам прыгают.

— Бабушка! Их тут много! — закричал Алёша. — Наша уже семечко ест! И ещё какие-то прилетели!

— Это, значит, она подружек созвала, — сказала бабушка.

Начал Алёша кидать за окно всякий корм: хлеб, семечки, зёрна…

Но тут опять густой снег пошёл, и Алёша запечалился:

— Бабушка, снег идёт… Синичий корм засыпает!

— А ты кормушку сделай! — посоветовала бабушка.

— Давай делать! — начал приставать Алёша. — Ну, давай скорей! Бросай всё, помогай мне делать кормушку! Как её делать?

А кормушка делалась просто: нашли широкую дощечку и прибили её снаружи к окну, чтобы Алёше было видно, как птицы клюют.

Прибивала кормушку бабушка, а сам Алёша прочистил к ней хорошую дорожку — ходить снег с кормушки сметать и корм сыпать. Насыпали разного корма — готова кормушка!

Первыми воробьи кормушку увидали, начали оттуда крошки растаскивать.

— Чего они прилезли? — сердился Алёша. — Они с курами едят! Пойду прогоню!

— У кур они поедят особо, — сказала бабушка. — А птицы друг дружке не мешают. Синицы не привыкли ещё, пугаются. Погоди вот…

Скоро и синицы перестали бояться: так и сновали вокруг кормушки. За ними прилетели серенькие чечётки с красными головками, потом — толстопузые красногрудые снегири.

То и дело прибегал Алёша к бабушке:

— Склевали! Давай ещё семечек!

Он даже обедать приспособился на подоконнике — с птицами есть гораздо вкуснее!

Василёк увидал кормушку и себе сделал. Потом пришёл к Алёше и говорит:

— Насыпь мне подсолнечных семечек, у нас нет.

Собрался Алёша ему насыпать, а потом не насыпал — вдруг у Василька кормушка будет лучше и все птицы туда улетят?

— Нет, — сказал он Васильку. — Мои семечки пускай они у меня клюют!

— А я?

— А ты так… Лучше у меня смотри…

— Не буду я смотреть! — обиделся Василёк. — И твоих птиц всех разгоню!

Ушёл Василёк и начал с улицы снегом кидаться, чтобы Алёшиных птиц распугать.

Алёша хотел пойти Васильковых птиц разогнать, да бабушка не пустила.

Стал Алёша один на своих птиц любоваться. Бабушка делами занята, никак не упросишь вместе смотреть.

На другой день прилетела совсем новая птица: сама розовая, крылья чёрные, на голове хохолок, а клюв толстый.

Села у кормушки, долго сидела и ничего не клевала.

— Смотри какая! — показал её Алёша бабушке. — Не спугни! Это кто?

— Свиристель зовётся, — сказала бабушка.

— Значит, она свиристит! — обрадовался Алёша. — А почему не ест?

— Она такого корма не признаёт, — сказала бабушка. — Ей ягоду подавай: рябину, бузину…

— А у нас есть?

— Не запасли…

— Почему-у? — захныкал Алёша. — На будущий год запасём полон чулан… чтобы всем свиристелям хватило!

Посидела свиристель и улетела ягоды искать. Жалко, что Василька не было, не видел он. Вместе интереснее было бы свиристель смотреть…

Насыпал Алёша карман семечек, пошёл к Васильку мириться.

Идёт Алёша по улице, а навстречу ему Василёк шагает.

Увидали друг друга, обрадовались и закричали:

— Я к тебе семечки несу! — кричит Алёша.

— А я к тебе иду! — кричит Василёк.

Рассказал ему Алёша про свиристель: какая она большая, толстая, грудь розоватая, а хохолок торчком!

И пожаловался:

— Еды ей нет…

— А что она ест? — спросил Василёк.

— Ягоду сушёную: рябину, бузину… А мы не запасли… Не догадались!

— У нас в чулане рябина висит! — сообщил Василёк. — Прямо в пучках засушенная! Пошли, возьмём!

Залезли к Васильку в чулан, а там вся стенка увешана пучками рябины сушёной — надолго птицам хватит!

Несколько пучков у Васильковой кормушки повесили, несколько к Алёше понесли.

Положили на кормушку, а сами сели у окна.

Свиристель долго не прилетала. Потом, наверно, от других птиц узнала, что ей тут рябина приготовлена, и прилетели сразу три свиристели. Давай трепать пучки, обрывать ягоды!

Не успели их как следует разглядеть, а они все ягоды склевали и улетели.

— Ко мне! — обрадовался Василёк. — Бежим!

Скорей оделись, побежали к Васильку. А там от рябины уже одни пустые веточки висят…

Пришлось снова в чулан лезть: ведь столько везде птиц голодных, и всех подкормить нужно!

АЛЁНКИНА ГОРКА

Лёгкие у Алёши санки — чуть толкнёшь, они и поедут!

А где есть хоть самая маленькая горка, и толкать не нужно, едут сами.

С высокой горки они летят, как ветер!

Кругом всяких горок много — больших и маленьких. Почти со всех Алёша съехал и начал хвалиться:

— Везде съеду! Я космонавт! Я в бочке кувыркался и ничего не боюсь! Могу даже с неба съехать!

— А какая около Алёнки горка, оттуда не съедешь! — сказал зловредный Пашка-букашка.

— Съеду!

Пашка-букашка говорит:

— Пошли! Поглядим, как ты кувырком поедешь!

А с Алёнкиной горки никогда не катались: высокая очень и крутая.

Посмотрел на нее Алёша снизу, вроде бы и не такая высокая. Вздохнул, полез на самый верх…

Алёнка ужасается Алёшиной храбрости. Василёк помалкивает. А Пашка-букашка дразнится, пляшет:

— И не съедешь! И не съедешь!

Залез Алёша на горку, посмотрел сверху — оказывается, очень высокая горка. Не только с неё ехать, а даже подходить к краю страшно.

Санки стоят. Алёша стоит. Не садится, а то вдруг санки возьмут да и покатятся.

Внизу ребята стоят, на Алёшу смотрят. Ехать — страшно, не ехать — засмеют…

Пашка-букашка кричит:

— Скоро, что ль? Замёрзли ждать!..

Постоял Алёша, потом взял санки за верёвочку и пошёл вниз.

— Сегодня не хочу, — говорит. — Некогда мне… Завтра съеду, а сейчас мне домой нужно…

И пошёл домой.

Пашка-букашка дразнится:

— Побоялся! Побоялся!

И Алёнка дразнится:

— Зайчишка-трусишка!

Только друг Василёк помалкивает. Дома забрался Алёша на печку, сидит там — обижается…

— Что это ты примолк? — спрашивает бабушка.

— Так…

— А чего сумрачный такой?

— Так…

— Нет, что-то не так… С друзьями, что ли, подрался?..

— Нет, — бурчит Алёша. — Только я с ними больше не играю… и на улицу никогда не пойду… Буду дома жить…

— Обидели они тебя? — спрашивает бабушка.

— Ага… Они меня с Алёнкиной горки заставляли… чтоб я ехал… — пожаловался Алёша. — Сами не едут, а меня заставляют… Дураки!

Но бабушка сразу догадалась:

— Ты, должно, нахвалился, парень? Я тебя знаю! Небось, как индюк, надувался, курлы… курлы… Я!.. Я!..

— Не индюк… Не курлы… — сердится на печке Алёша. — Я индюков и не видал… Я сказал просто… А они…

— Вот и сиди теперь! — сказала бабушка. — Хвальбуши, они такие: нахвалятся да на печку!..

Совсем обиделся Алёша, задёрнулся занавеской, только маленькую щёлочку себе оставил…

Пришёл кум — Алёша сидит, не вылезает.

Поговорил кум с бабушкой о разных делах, потом спрашивает:

— А где Алёшка наш?

— На печке прячется, — отвечает бабушка. — Вон, занавеска-то шевелится…

Отдёрнул кум занавеску, заглянул к Алёше:

— Эй, друг! Ты чего там забился? Ну-ка, вылазь, еловая голова!

— Не хочу… — шепчет Алёша.

— Он нынче на всех рассерчал, — объяснила бабушка. — Нахвастал, что с Алёнкиной горки съедет на салазках, да и на попятный…

— Ну? — удивился кум. — Какая там горка?.. Просто-таки пригорок обыкновенный…

— Да-а-а… — бормочет Алёша. — Это она снизу такая… А сверху не такая…

— Да я мальчонкой с неё тыщу раз скатывался! — говорит кум. — Самая чудесная горка! Ты вот что, еловая голова, слазь, одевайся, пошли вместе скатимся!..

— Да-а-а…

— Вот тебе и да! Пошли-ка, пока там никого народу нет, я тебя научу, как с неё скатываться!

Пришлось Алёше одеться, взяли они с кумом санки, пошли к Алёнкиной горке.

— А как мы на таких маленьких санках поместимся? — спрашивает Алёша.

— Да уж как-нибудь, — усмехнулся кум.

Залезли Алёша с кумом на горку, поставили санки на край, Алёша сел, зажмурился, и вдруг понеслись санки вниз… без кума.

Когда Алёша глаза разожмурил, санки уже по ровному ехали — далеко!

Обрадовался Алёша, прибежал обратно и говорит куму:

— Ты меня обманул!

— Не успел сесть, еловая голова! — смеётся кум. — Только хотел садиться, а ты уж уехал! Да ты и один ловко умеешь! А ну, ещё разок!

Когда другой раз Алёша садился, немножко страшно было, а поехал — ничего!

Кум ничуть не помогал, только сзади легонько подтолкнул.