Ахто Леви - Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация
Когда Алфред прокатил до Закатного Леса и обратно сначала Хелли, затем Короля, чтобы осознали они всю важность произошедшего, Хелли была, конечно, довольна, хотя виду и не показывала, чтобы… Ведь из чего сделаны мужчины? Из осла, и бычка, и мыльного пузыря — так считали некие народные мудрецы. А посему Хелли осталась довольна поездкой, одобряла, сказала, что практично, не надо будет теперь саарескую Серую гонять в город с дровами, на машине можно больше привезти.
Король же садился в машину с непередаваемым чувством праздника, но по дороге до Закатного Леса в нём внезапно произошла перемена настроения. Он смотрел на мчавшиеся мимо знакомые места, на пастбище Лонни, на встречные повозки, затем взгляд остановился на руках Алфреда, державших руль, и потом всё к ним возвращался, хотя на руках Алфреда ничего не было нарисовано… Король вспомнил татуировку голой тёти с сиськами…
Он смотрел на руки Алфреда и понимал: этими руками он делает красивую мебель, и грузовик эти руки сделали, значит, они умные. Король испытывал горячее желание, чтобы и у него были такие умные руки, он решил, что будет слушаться во всём Алфреда, когда он велит ему что-нибудь сделать в мастерской, наверное, только так можно научить руки быть умными. А Карп… У него тоже были умные руки. Он вспомнил, как Карп сделал ему винтовку, и понимал: будет об этом помнить всю жизнь. Так искусно эти руки вырезали из обыкновенной доски винтовку. И автомобиль водили эти руки умело. Ещё вспомнил, как рука Карпа застыла на воображаемой высоте на уровне живота, и как он сказал: «Вася»…
Королю расхотелось кататься с Алфредом в его грузовике: он вспомнил Карпа, его руки. Воспоминания перенесли его за город, в дорожную пыль… потом в замок… Он знал, что Карп был хорошим человеком, поэтому воспоминания о нём причиняли боль. Но не сознавал ещё: что и увиденное в замке сохранит в памяти и в сердце на всю жизнь.
— Карп был добрый, — сказал он как-то Алфреду в раздумье, словно самому себе. Алфред закончил мытьё грузовика в реке Тори, — сюда многие военные грузовики каждый день приезжали «мыться», водители помогали им очиститься от грязи, черпали вёдрами воду из реки и выплёскивали на загрязнённые места.
Грязная вода каскадами сливалась обратно в реку, грузовики стояли по оси в воде. Алфред, помыв грузовик, вытирал его тряпками.
— Наверное, — ответил он безразлично, не задумавшись даже, отчего вдруг вспомнил о Карпе Его Величество, он сам о нём, возможно, и вспоминал случайно, но эти воспоминания не имели для него никакого значения. Для Алфреда Карп был таким же солдатом, как все другие. Он даже не являлся заказчиком, последние значили для него больше. Так же безразлично, для того лишь, чтобы сказать что-нибудь, он спросил:
— Ты его помнишь? Разве Карп добрый был?
Конечно, это не очень толковое продолжение разговора. Чтобы Король этого не знал! Да, они с Карпом и говорить-то не говорили, только и делали, что хохотали… Ну и что! Собака ведь тоже говорить не умеет или же смеётся про себя, а всё равно понимает, когда хороший человек, когда плохой.
В школе у Короля дела пошли так себе. Хорошего мало.
Марви на него совершенно не обращала внимания, он был ей безразличен, и Король мстил тем, кому она улыбалась, с кем разговаривала. С Королём Марви не разговаривала, она не удостаивала его ни одним словом, разве что с кем-нибудь из девочек о нём сплетничала, хихикали, как дурочки, — обидно. Король за это, естественно, мстил единственно возможным путём — бил морды тем, с кем она была дружна. Они не были слабаками, эти ребята, но и Король тоже уже давно не был таким простачком, как когда-то в Звенинога, в драчном деле он преуспевал, в чём ему немало помогал и Морской Козёл, причём не требуя за это награды…
Король умело находил предлоги для нападения на свои жертвы — не из-за Марви, упаси Боже! Об этом никто и думать не смел! — и избиения следовали за избиениями. Как они только не защищались! Этим только разжигали Короля. Попробовали они объединиться и, бывало, подкарауливали его где-нибудь. Он это нюхом чуял и всегда находил лазейки, чтобы выйти из положения. Его Величество, благодаря постоянной опасности попасть в засаду, стал небывало наблюдательным. Его враги только проходили, или встречались случайно, или в классе переглядывались, — а Король уже знал, что у них на уме. Он с лёгкостью разгадывал любые их манеры, сам же улавливал момент и разделывался с ними поодиночке.
Ральф Неллис — красивый паренёк и хороший ученик, и на Марви, скорее всего, не претендовал, — перестал ходить в школу. Приходил отец Ральфа, вызывали к директору Короля: почему преследует Ральфа? Король едва избежал скандала, едва не дошло до вызова в школу Алфреда, обещал оставить Ральфа в покое. Ну, а разговоры о нём!.. Наплевать ему было на всё.
В успеваемости кое-как тянул, по математике, если тройки, считай, хорошо. Он явно не тяготел к точным наукам. По другим предметам получились тройки, попадались четвёрки, изредка пять, но это он уже и сам считал за оскорбление. Собственно, только по двум-трём предметам ему доставались пятёрки: за уроки труда, гимнастику и родную речь. Рисовал же хорошо только поросят — неизвестно, чем его привлекали хрюшки.
Его занимали загадки, тайны, причины: почему Тайдеманиха неряха и крохоборка? Почему Тайдеман всё обо всём знает? Почему Вальве целуется тайком с Алфредом? Почему Хелли каждый раз плачет, когда говорят или пишут в газетах о жертвах красных, о трупах, где-нибудь найденных? Почему они с Алфредом, когда нет близко Короля, говорят об этих ужасах? Когда же он входит, замолкают? И почему, собственно, этот террор был возможен? Почему одни взрослые люди убивают других, таких, которые даже не воевали ни с кем? Почему существует война? Почему Сесси больше не приходит в город?
Но нет — всех загадок, занимавших Короля, невозможно перечислить. Причём с каждым днём их всё прибавлялось, и решить всё было невозможно: Хелли и Алфред ничего ему не объясняли, потому что Хелли сама мало что понимала, — так казалось Королю, Алфред же явно считал, что ему нечего совать нос, — так можно было судить по тому, как он от него отмахивался, отделываясь ничего не значащими «подрастёшь — поймёшь» или «пока тебе ещё не понять»… Тайдеман же не всегда оказывался рядом, да и неудобно к старому человеку без конца приставать.
В Журавли назначили нового ортскоменданта — гауптмана Шалле, об этом рассказал Отто, говоря о новом коменданте слегка осуждающе, называя его и гордецом и выскочкой, которого Алфреду, — Отто по-дружески похлопал Алфреда по плечу, — не удастся пригласить на кофе. С приходом нового ортскоменданта было напечатано объявление, расклеенное по городу. По распоряжению военного командования 11 ноября в Торгу расстреляли двух женщин за то, что они скрывали красных комиссаров и других граждан, служивших большевистским интересам.
Когда приходил Майстер, то рассказывал, что в Ленинграде на артиллерийском заводе имени Ворошилова объявлена забастовка, а воинские части вышли из повиновения и не участвуют в подавлении забастовки. В Серпухове же восстал воинский гарнизон. В Горьком на вокзале взорвалась грузовая машина, за ней сгорели ещё двести грузовиков — саботаж красных частей, с ними командование якобы ведёт переговоры. На Кавказе восстание. Из-за отсутствия снабжения продовольствием взбунтовались вооружённые рабочие, отказываются идти на фронт, стычки с войсками НКВД.
— Москва похожа на кипящий котёл, здесь нет уже и речи об организованности или управлении. Ясно, что Москва созрела и вот-вот падёт. А на Крымском полуострове на сторону германских войск перешла 111-я дивизия вместе со своим командиром, генералом Соколовым, в дивизии не оказалось ни одного комиссара или политрука…
А в Америке где-то существует клуб-пари, здесь заключают пари на политические события во всём мире. Одним из пари стал вопрос: уничтожат ли полностью Красную Армию к 31 декабря 1941 года или нет. Положение пари сейчас 4:1 в пользу немцев. Вторым заметным объектом пари явился вопрос: договорятся ли Япония и Америка в дележе азиатской территории Советского Союза или нет. Положение в этом пари пока 1:1.
Общее положение страны у Балтийского моря осветил по радио в своей речи «о будущей структуре» доктор Гора: он сказал, что пользуется случаем, чтобы прояснить некоторые вопросы, интересующие общественность. Прежде всего относительно нашей политической структуры в будущем, как она будет функционировать до конца войны, после чего и решат окончательно все политические вопросы относительно строительства Новой Европы.
Все территории, приобретённые у побеждённой России, подчинятся особому, вновь созданному министерству, названному «Рейхсминистериум фюр ди безетчен Остгебиетс»[13]. Государственным министром является Алфред Розенберг. Ближайшая часть бывшего Советского Союза носит название Остланд и делится на четыре генерал-комиссариата: Белорусский, Литовский, Латышский и, после окончания у нас военного правления, также Генерал-Комиссариат Эстонский.
