Фред Адра - Лис Улисс и край света
— Пожалуйста, нам очень надо, — взмолилась Берта. — У нас в горах друг.
— Как зовут?
Берта не успела ответить, так как ее опередил Константин:
— Его зовут Себастьян. Он лис.
Чиновница нахмурилась.
— Мы не выдавали разрешения никакому лису Себастьяну. Это явное нарушение. Прошу описать преступника подробней! Его необходимо арестовать!
Берта решительно встала.
— Мы лучше пойдем. Нам уже не нужно в горы. До свидания. — Она потянула за собой колеблющихся Константина и Евгения.
— Как угодно, — ответила Пародия. — Пригласите следующих.
Следующими (и последними) оказались Бенджамин Крот и Георгий. Енот попытался произвести на чиновницу благоприятное впечатление.
— Добрый день! — жизнерадостно воскликнул он. — Какой у вас красивый костюм! И как вам идет этот бейджик! Я — Бенджамин Крот, профессор археологии. Очень известный. Но, конечно, не такой известный как вы! Ваши горы являются важной исторической достопримечательностью. Мы с моим другом имеем к ним исключительно профессиональный интерес. Дайте разрешение, а?
— В Сабельных горах раскопки запрещены! — сообщила тигрица.
Крот не растерялся.
— И очень хорошо! И правильно! Я ведь крупнейший в мире специалист по запрещенным раскопкам. Дайте разрешение, я пойду и сам проверю, что там никто не копает!
— У вас есть нужные бумаги?
— Бумаги? — Крот замялся. — А какие нужны бумаги?
Пародия перечислила нужные документы. Перечисление заняло двадцать две минуты, по истечении которых на Крота было жалко смотреть.
— Ох… — только и нашел в себе силы сказать он.
— То есть у вас нет при себе этих документов? — уточнила Пародия.
В разговор неожиданно включился Георгий.
— Документы при себе… — задумчиво произнес он. — Какая странная фраза. Можно решить, что документы — это часть тела. Как лапа или нос. Что, безусловно, доказывает жизненную важность документов для каждого живущего существа. Они даже важнее, чем лапа или нос. Что произойдет, если зверь потеряет лапу или нос? Он станет частично недееспособным и будет иметь довольно жалкий вид. А вот потеря документов влечет за собой гораздо большее — утрату внутренней сущности этого зверя. Он как бы перестает быть собой. Его лапы — уже не его лапы, нос — не его нос. Они становятся анонимны. Личность стирается. Содержание уходит, остается лишь форма. Документы при себе… О нет! Это не документы при нас. Это мы при документах! Верно будет сказать, что это они не взяли нас с собой. Теперь мы никто. Нас как бы нет. Можно ли рассматривать возможность выдачи разрешения тем, кто не является личностью? Разумеется, нет, это абсурд! Миллионы насекомых ежедневно пересекают границу между Вершиной и Сабельными горами. Они снуют туда-сюда, туда-сюда. Никому и в голову не придет спросить, есть ли у них на это разрешение. Но мы, даже утратив свои «я», не становимся насекомыми. Ведь у нас не вырастают дополнительные конечности, не появляются жвалы и фасетчатые глаза. Тогда кто же мы? Застывшие в щели между видами, стоящие на обочине гражданских прав, — чего можно ожидать от таких, как мы? И не способны ли мы на страшные злодеяния, зная, что безнаказанны? Ведь нельзя наказать тех, кого нет! Не мы ли являемся теми вратами ада, не дать открыться которым доступно лишь одним способом — снабдить их документами? Только так можно вернуть нас из мира злобных духов в мир добропорядочных граждан. Вселенная вздохнет свободней, когда мы вновь обретем свое «я». И какой же документ может быть первым в этой славной череде спасительных справок и удостоверений, как не разрешение на посещение Сабельных гор? Только оно! Мы, трое в этой комнате, одни на всем свете, находимся всего в шаге от спасения мироздания. Больше нет ничего. Мир — это то, что мы. Но если мы безличны, то и мир наш безличен. Я уже чувствую, как он теряет плоть, проваливается во вселенское ничто. И не стоит удивляться, если открыв дверь наружу, мы уже не увидим соседнюю комнату. Мы уже не увидим ни-че-го.
Пародия Фугас и Бенджамин Крот загипнотизировано уставились на дверь.
— Я передам ваше прошение на комиссию, — хрипло произнесла чиновница голосом пребывающего в трансе медиума.
— Благодарю вас, — сказал Георгий. — Это было судьбоносное решение. Прямо в это мгновение мир начинает возвращаться на прежнее место. Я убежден, что начал он с соседней комнаты, как самого близкого к нам пространства. Давайте убедимся.
Георгий встал, подошел к двери, взялся за ручку и закрыл глаза. В воздухе повисло напряжение. Резким движением суслик распахнул дверь. Соседняя комната была на месте. Пародия и Крот облегченно выдохнули. Суслик улыбнулся.
— Мы спасены, — сказал он и вышел из кабинета. Крот молча встал, кивнул Пародии и удалился вслед за Георгием. Суслик его теперь не просто пугал. Он приводил его в ужас.
Пародия Фугас некоторое время отрешенно глядела в проем двери, потом вздрогнула, стряхнула с себя оцепенение и встала приготовить кофе.
— Сил моих нет. И когда это закончится. Вот увидите, я уволюсь, — автоматически произнесла она.
Глава седьмая
Мировая известность сыщика Проспера
Сыщики Проспер и Антуанетта направлялись в полицейский участок за справками для Пародии Фугас. Чувствовали себя лисы прескверно: не удалось им ни скрыть от соперников свое пребывание в Вершине, ни одолеть бюрократов с наскоку.
— У меня же нет здесь никаких связей, — сокрушался Проспер. — Совершенно никакого блата. Ох, чует мое сердце, с мэрией мы влипли надолго.
— Может, все-таки сами пойдем в горы? — спросила Антуанетта. — Без карт и проводников?
— Ах, дорогая моя помощница, наши конкуренты ведь так и поступили. И что? Все они в итоге явились на поклон к Пародии.
— Кроме Улисса, — заметила Антуанетта.
— Кроме Улисса, — согласился Проспер и задумался. — А это, кстати, любопытно. Его соратники в мэрии были… Прислал их, а сам не стал тратить время? Вроде бы именно такой вывод напрашивается. Но! Лис Улисс — личность харизматичная, и у него куда больше возможностей одолеть бюрократов, чем у его помощников. Однако сам он не пришел… Странно, очень странно…
Внезапно раздался визг тормозов и около лисов остановился модный автомобиль ядовито-фиолетового цвета. Из него выскочила молодая гиена в широких бесформенных штанах и оранжевой курточке. Она восторженно уставилась на Проспера и с горящими глазами воскликнула:
— Не может быть! Сыщик Проспер! Да? Ну, признавайтесь!
— Признаюсь, — смутился Проспер. — Это я.
— Потрясающе! — Гиена схватила лапу сыщика и энергично ее затрясла. — Я ваша страстная поклонница! Не пропускаю ни одной истории о вас в иногородней прессе.
— Весьма польщен… — обалдело ответил Проспер.
— Меня зовут Катерина. Я звезда вершинской журналистики.
— Очень приятно, — неуверенно ответил Проспер. — А это моя помощница Антуанетта.
— Ага-ага, — Катерина скользнула по лисице равнодушным взглядом и снова повернулась к Просперу. — Я очень известная в Вершине личность. Может, вы обо мне слышали? Ну… Катерина…
Проспер сделал вид, что припоминает.
— Катерина… Да, определенно слышал… Погодите, — сыщик притворился, что вспомнил. — Ну, конечно! Вы Катерина! Звезда вершинской журналистики!
— Правильно! — возликовала гиена. — Послушайте, я мечтаю написать о вас статью. Давайте я возьму у вас интервью! Но не сейчас. Сейчас я не могу. — Совершенно не интересуясь планами Проспера, Катерина взглянула на наручные часы и решила: — Через три часа! Жду вас в редакции «Вечерней правды». Это во-о-он там. Статья выйдет сегодня же, у нас с этим быстро. Все, я вас жду! Пока! — гиена запрыгнула в автомобиль и унеслась в даль.
— Какая прыткая девушка, — хмыкнул Проспер.
— Слишком прыткая, — недовольно сморщила носик Антуанетта. — Мне она не понравилась. Думаю, та еще мошенница. Мне ли не узнавать мошенниц? Мэтр, вы что же, пойдете на это интервью?
— Пойду. С прессой лучше дружить. К тому же, кто знает, может, именно через эту Катерину удастся завести нужные связи…
В центральном полицейском управлении Вершины был разгар рабочего дня. Капитан и лейтенант (оба тигры) просматривали утреннюю корреспонденцию. Они не успели сделать это утром, потому что было лень. К тому же по утрам следовало давать указания патрульным. Эта непростая процедура обычно происходила следующим образом. Лейтенант связывался по рации с патрульными группами и говорил:
— Смотрите, хорошо патрулируйте!
— Так точно! — отвечала рация, в которой фоном звучал шум, подозрительно напоминающий звон пивных кружек.
— Молодцы! — одобрял лейтенант. — Погодите, капитан хочет добавить. — Он передавал рацию капитану.
— Это патруль? — грозно сведя брови к переносице, вопрошал капитан.
